Про сыр и мышей.
(новогодняя сказка)
I место в Фантастическом Ристалище N 25

– Ты почему не ешь сыр? – спросила Мышка.
– Бесплатный сыр только в мышеловке, – твердо ответил Барсучок.
– Значит, ты гостя даже чаем просто так не угостишь?
– Угощу.
– А как же мышеловка? – уточнила Мышка.
– В гости друзья к друзьям ходят. А друзьям мышеловок не ставят.
– А если не знакомый, значит, враг?
– Значит, так. Враг тот, от кого не знаешь, что ожидать

– Ты от самого себя знаешь, чего ожидать? – Мышка внимательно посмотрела на Барсучка.
– Нет.
– Получается, ты враг самому себе? – ехидно уточнила она.
– Может быть. Но твой сыр есть не буду. А вдруг ты его отравила.
– Зачем? Зачем мне тебя травить? – удивилась Мышка.
– Кто тебя знает.
– Грустно... Когда в тебе врага видят, – обиделась Мышка и побежала прочь.
И все исчезло.

***

– Иван Сергеевич, Вы почему сыр не едите?
– Бесплатный сыр только в мышеловке, Сережа.
Професор Иван Сергеевич не верил в сказки. И потому пребывал в полном непонимании того, что с ним произошло. С ним и с молодым коллегой Сережей.
Они засиделись допоздна по работе. А когда уже собрались уходить, вдруг...

Мышка.
Белая, будто снежная. Стремглав прошмыгнула мимо и скрылась в стилажах среди папок.
– Доробатались, – заключил Иван Сергеевич, – до белых мышей. На сегодня все. Идемте домой, Сережа.
Но тут мышь опять выскочила и заметалась по помещению. Как будто ища укрытия. Хотя в этом не было сложностей, если оценить царивший вокруг беспорядок.

– Издевается или заигрывает? – разозлился професор. – Нам еще мышей не хватало. Завтра же распоряжусь раставить мышеловки.
– А Вам не жалко мышку? – поинтересовался Сережа.
Професор гневно посмотрел на коллегу:
– Я сегодня очень устал. Давайте без глупых замечаний.
Сережа запнулся. Собственно, он просто спросил.
– Надеюсь, до завтра она не сгрызет здесь ничего ценного, – продолжил професор. – А я сегодня ничего не ел целый день. Хоть бы кофе с бутербродом перехватить по дороге.

– Не мешало бы, – согласился Сережа, почувствовав вдруг, как урчит в животе. – Я тоже ничего не ел с утра. Эх! Вот, если бы Вы верили в сказки, Иван Сергеевич, мы бы сейчас попросили у мышки кофе с бутербродами вместо того, чтобы в поздний час искать кафе. Вдруг она волшебница!
Професор гневно зыркнул:
– Вздор несете, Сережа!
Сережа замолчал.

***

Но слово не воробей. Вылетит... Особенно, если это искреннее желание.
Мышка опять выскочила и закрутила хвостом. Коллегам показалось, что они слышат ее писклявую речь:
“Кофе с бутербродами – очень хорошо. Только не здесь. Обстановка не располагает.”
А дальше уж точно, как в сказке. Хоть верь в нее, хоть не верь.

У мужчин неожиданно ушел пол из под ног и все завертелось перед глазами. А когда успокоилось, то все трое (включая мышку) оказались в чисто убранном доме с мягким диваном, креслами, камином и накрытым угощеньями столом. За окном лес непроглядный. И вьюга снежная неистовствует.
А мышка вскочила на тумбочку и уставилась на людей.
Коллеги переглянулись и остались стоять посреди комнаты. Ошалелые.

***

“Присаживайтесь, гости дорогие! Чай на столе. Сыр, печенье. Не побрезгуйте. Не обижайте хозяйку. Да и праздник близится. Не гоже в праздник столу без угощенья быть, а гостям отказываться.”
– Ты это слышал, Сережа? – прошептал професор.
– Слышал.
– А я думал, это у меня в ушах запищало.
– Где мы, Иван Сергеевич? Что это такое?
Профессор внимательно огляделся. Дом как дом. Ничего особенного. Чисто, опрятно. Нечисть по углам не сидит. Разве что прячется. Как сюда попали – большой вопрос. В остальном...

– Спокойно, Сережа. Ситуация неординарная. Но научно обьяснимая.
– Страшновато...
– Это инопланетяне. Нас выкрали, Сережа.
– Чего?
– Свершилось. То, что все долго ждали.
– Что свершилось, Иван Сергеевич?
– Контакт. Вот только хорошим ли обернется?
– Мышь инопланетная?

Професор не ответил. Принялся внимательно изучать дом и выглядывать из окон. А мышка сорвалась и суетливо забегала по комнате. Тут же засверкали повсюду огоньки. Негромко заиграла веселая музыка. И сам дом будто ожил, налился красками.
“Присаживайтесь за стол, гости дорогие! Не обижайте хозяйку!” – пищало в ушах.
Сережа покрутился, оглядываясь вокруг, а затем махнул рукой да и уселся за стол. Ухватил кусок сыра, несколько печенюшек и принялся жевать.
“Чаю налевайте! Можете заварку покрепче и сахару по-больше. Или с вареньем”, – пищало в ушах.

А дотошный професор продолжал внимательно изучать все вокруг.
– Жаль приборов никаких нет с собой, – сокрушался он. – Радиофон бы замерить. Какой-никакой химико-бактериалогический анализ провести.
– Иван Сергеевич, да Вы перекусите сперва. А там разберемся.
– Ни в коем случае! И Вам бы не советовал. Впрочем, Вы уже отравились. Вас они поймали.
– Как поймали? Кто они?
– Это предстоит узнать. Тем из нас, кто останется. Боюсь, не Вам.
Сережа аж поперхнулся.
– Да бросьте, Иван Серегеевич! Мы просто с Вами в сказку попали. С голодухи бывает. Перекусим – и глюки рассеются. Сейчас официантка выйдет, счет принесет.
– Таких галлюцинаций не бывает. Здесь все серьезно. Очень.

А мышка тем временем уже в развеселый пляс пустилась. Видно, понравились ей гости.
– Красота! – довольно откинулся на диване Сережа. – Праздник, как в детстве! И мыши пляшут. Хорошее кафе.
– У Вас в детстве в доме водились пляшущие мыши? – поинтересовался професор.
– В доме – нет. В голове – да, – сострил Сережа.
– Вот оно и материализовалось.
– Что?
– То ерундовое, что у Вас в голове томилось.

Сережа чуть не подпрыгнул:
– Да Вы гений, Иван Сергеевич! Все так. Наши внутренние образы, понимаете, воплащаются в действительность. С голодухи.
Иван Сергеевич раздраженно посмотрел на Сережу. А тот продолжал:
– Эти инопланетяне, с позволения сказать, читают наши внутренние образы и материализуют их. И сами благодаря им материализуются. Вот, например, в виде этой белой мышки.
– Хотите сказать, что эта мышь белая – разумное материальное существо? Представитель иной цивилизации?
– Какой цивилизации?! Цивилизация, Иван Сергеевич – это дикарство.

Професор вскинул удивленно брови:
– Цивилизация – дикарство?
– Точно так, Иван Сергеевич! У них нет никакой цивилизации.
– А что есть?
– Праздник! Только он. Вру... Праздник и сказка. В этом вся их суть. Их природа. Ради праздника и сказки они готовы хоть крысой, хоть жабой по дому скакать.

А мышка все бегала и бегала. Пласала, попискивала. Суетилась. И в глаза заглядывала. Будто интересовалась: все ли хорошо, все ли ладно? Как настроение? Празднично ли? Может, что-то другое на стол подать. Или сплясать еще.
А может, бабахнуть хлопушкой? Для увеселения. А то больно хмурый один из гостей. За стол не садится. На угощеия не смотрит.

– Сережа, – начал настороженный Иван Сергеевич, – ошибка ваших рассуждений в том, что праздники рано или поздно заканчиваются. Сказки наскучивают. А что остается?
– Что? – жуя печенье, поинтересовался Сережа.
– Интелект, творчество. Драматургия жизненных отношенийи. Они вечны. И если эта мышь белая – разумное существо, то в ее поступках и действиях должны просматриваться: логика и замысел. Вопрос – какой?
Сережа поперхнулся, прокашлялся и опять потянулся за печеньем.
– Зачем они им сдались? Эти ваши: логика и замысел. Вы о чем-то не о том думаете. Вместо того, чтобы пить чай и есть сыр с печеньем. И радоваться. И хозяйку нашу, кстати, обижаете. А это чревато.

Професор насторожился:
– Что Вы имеете в виду?
– Возьмет да и превратит нас в кого-нибудь, осерчав.
– Это будет эсколация конфрантации. Начало войны миров. Нет, они на это не пойдут.
– Пойдут, Иван Сергеевич. Скушайте пирожок. С вишнями, без косточек, между прочим.
– Я, Сережа, за пирожок не продаюсь, – укоризненно покачал головой професор.
– А зря, – Сережа сам сьел пирожок, запил чаем и продолжил. – Скажу Вам честно, только не обижайтесь. Кто вокруг себе врагов видит, тот сам себе самый первый враг.
Видимо, Иван Сергеевич не ожидал такое о себе услышать. И обиделся. Пошел прочь из дома, в лес дремучий и заснеженный.
Наверное, с научно-следовательскими целями.

***

Мышка подбежала к Сереже и вопросительно посмотрела на гостя. Почти с обидой.
“Что не так, Сережа? Угащения плохи? Или я чем провинилась?”
– Все нормально, не обращай внимания. А ты и вправду разумная?
“Да какая я разумная!?” – хмыкнула она, – “я просто мышка.”
– Просто мышка, говоришь. А откуда? С другой планеты? Представитель внеземной цивилизации? У вас все такие?
“Не понимаю, о чем ты. Какая цивилиза... ция?”
– Обыкновенная. Все разумные существа формируются в цивилизацию.

“А-а! Знаю. Это когда свора мышей. Да, это очень весело! Главное, чтобы драться не начали.”
– А вам зачем драться? Сыра у вас завались. Вы же волшебники. Это у нас, недоразвитых, бесплатный сыр только в мышеловке.
“Ты, Сережа, не понимаешь. Когда мыши в стае – они тупеют. И повод для драки находят на пустом месте. А сыр тут ни при чем.”
– Значит, мудрые мыши ищут одиночества?
“Опять неправильно. От одиночества мы гибнем. Вот так.”
– Понимаю. Ты тоже была одинока, и потому ищешь дружбы. Со мной, с Иван Сергеечем. С людьми одним словом.

“Мы со всеми дружбы ищем, Сережа. Не выбираем. Настоящая дружба – это когда не выбирают.”
– Вот оно как. А вы и вправду волшебники? Все-все можете?
“Не правда. Не все-все. Да и вообще, ничего мы не можем. А то, что должно, само происходит.”
– Как – само?
“Слышишь, вьюга песню поет. Это она сама. Снежинки за окном пляшут – я им не наказывала. И вообще, они никого не слушаются. Делают, что хотят. Лишь бы всем было весело.”
– А сыр?
“Что сыр?”
– Он откуда?

Мышка задумалась и долго разглядывала угощения на столе.
“Интересные вопросы задаешь, Сережа. Откуда сыр? Кажется, он всегда тут был. Разве может праздничный стол быть без сыра?”
Теперь уже Сережа ненадолго задумался.
– Действительно. Пожалуй, это невозможно.
“Ну вот! Мы ответили с тобой на очень интересный вопрос. А теперь давай поиграем во что-нибудь!”
– Давай. В прятки. Ты прячся, а я тебя искать буду.
“Ура!”
Мышка радостно запищала (или это лишь почудилось) и тут же исчезла.

***

В дом вошел замерзший професор и обомлел.
Его молодой коллега лазил под столом, заглядывал под диван и кресла и весело приговаривал:
– Сейчас я тебя найду, проказница!
Быстро оценив ситуацию, Иван Сергеевич заключил:
– Что и требовалось доказать. В угощения добавлены психотропные препараты. Надеюсь, не в фатальных количествах.
Сережа отвлекся от своего занятия и поднял голову:
– А-а! Професор. Вы очень вовремя. С Вами мы ее быстро найдем. Загляните под шкаф.
– Что ищем? Зеленых человечков?
– Нет. Мышку. Мы с нею в прятки играем.

– Это все сыр, Сережа. Не ели бы.
– Хорошо. Пусть. Только помогите найти мышку.
– Зачем?
– Мы играем. Сегодня праздник же. Надо веселиться.
– А иначе...
– Все пропадет. Вьюга перестанет петь песни. Снежинки плясать. И желания не сбудутся.
– Какие желания?
– А у Вас их нет, Иван Сергеевич?
– Есть. Убраться отсюда.

– Так, почему Вы еще здесь? Странно. А-а! Все оттого, что Вы слишком серьезны. Желания надо загадывать навеселе. Иначе не сбудутся.
– Я не пью, Сережа.
– Это не обязательно. А вот помочь мне найти мышку...
Иван Серегеевич о чем-то задумался. Наконец, снял пальто и опустился на колени.
– Единственное, в чем Вы меня убедили, коллега – другого, похоже, ничего не остается. Мышку в любом случае не мешает поймать.
Сказал профессор и полез под шкаф.

***

Сказочную мышку тяжело переиграть. Уж если она спрячется, то спрячется.
С другой стороны, если игра заходит в тупик, она становится неинтересной и даже тягостной. И для того, кто ищет, и для того, кто прячется.
После долгих бесплодных поисков искатели услышали небольшую подсказку. Раздались попискивания из угла, где на полочке стояли банки с вареньем. Зоркий Иван Сергеевич тут же обратил внимание, что с одной из банок сорвана тряпочка.
– Тс-с, – прижал он палец ко рту, обращаясь шепотом к Сереже, – она там. В варенье. Видишь, нос торчит.
– Ага. Вижу.

– Сейчас мы ее крышкой закроем – и она в наших руках. А потом уж поговорим с нею с позиции силы. Все про себя выложет.
– Ни в коем случае, Иван Сергеевич, – остановил професора Сережа. – По правилам игры надо громко закричать...
Сережа набрал воздух в легкие и к ужасу професора во всю мочь заорал:
– Туки-туки! Мышка в банке. Тебя видим – вылезай!
Професор заткнул уши и раздосадованно повалился в кресло:
– Все пропало. А ведь могли поймать.

Мышка радостно выскочила из банки и пустилась в пляс, разбрызгивая повсюду варенье с хвоста.
– Как весело! Давно не было такого праздника! Я думала, вы меня не найдете.
– Ты сама себе выдала. Пищать начала, – справедливости ради отметил Сережа.
– Ага! Думаешь, легко так долго в варенье сидеть?
– Я бы не смог.
– То-то. Теперь ваша очередь прятаться.
– Идет. Только в банку с вареньем мы не поместимся. Надо, чтобы игра была честной. Разреши Ивану Сергеевичу спрятаться от тебя там, где он может и знает. А ты нет.
– Говоришь о вашем мире? Ну-у... ладно. Честно – так честно.

Професор оживился:
– Замечательно! Скорее отпускайте меня прятаться. И можете поиграть в игру – я прячусь, а вы меня НЕ ищете.
Мышка опечалилась:
– Ты, Сережа, тоже хочешь со мной в такую же игру поиграть?
Сережа задумался.
– Нет, пожалуй, я останусь. У меня есть интересные идеи.
– Ура-а! – обрадовалась мышка и замахала хвостиком.

А в глазах у Ивана Серегеевича помутнело. Пол снова ушел из под ног, сильный вихрь подхватил его и закружил в сумасшедшем круговороте.
– Как в сказке, – подумалось Ивану Сергеевичу. – Когда уже кончатся все эти глупости?
И они кончились.

***

Професор сидел в собственной квартире. На кухне. Жена что-то стряпала за плитой. А в комнате болтал телевизор.
– Вань, попробуй на соль, – жена протянула ложку с каким-то варевом.
Иван Сергеевич аккуратно втянул содержимое ложки и утвердительно кивнул головой:
– Годится, подперчить бы.
– Хорошо, что мы не идем на этот Новый Год ни к кому в гости. Так хочется посидеть дома с шампанским у телевизора, – заметила жена.
Иван Серегеевич промолчал. Долго сидел и о чем-то думал. О чем-то далеком, отрешенном.
Потом встал и обнял жену:

– Я тоже устал от компаний. Мыши в своре тупеют. Но... от одиночества и будничности еще больше. Мы давно с тобой ни во что не играли, Свет.
– Ты о чем? – испугалась жена.
– Не пойдем ни к кому в гости, а пойдем гулять.
– Куда?
– Не знаю. Куда глаза гледят. Слушать вьюгу, любоваться танцем снежинок. И... искать белую снежную мышку.
– Мышку?
– Да. А может, она и сама нас найдет.

Главное, чтобы было весело!
И тогда все будет хорошо.

© Dalahan Dalyet. Dec 20 2019

Рецензии на "Про сыр и мышей"

Edinet : “Идите за Белым кроликом”! И все будет хорошо! 100 баллов, рассказ удался, впечатление уловил, образы яркие, настроение праздничное! Большое спасибо!
Smoky : Мнение судьи : Молодец!

Нужен Волк.
(глупая сказка)
I место в Фантастическом Ристалище N 24

На золотом крыльце сидели:
Свин, Свинюшка, Пиги-хрюшка,
Свинопас и СвиноПес.
Кто наш Новый Год унес?
Smoky (эпиграф Ристалища)

Снег метет. Сегодня с самого утра. Определенно, не настоящий. И не в настоящем месте.
Настоящее место там, где огромное тускло-бирюзовое солнце, не сходя с небосклона, играет блеклым светом на кристальных склонах заржавленного от скуки льда.
Там спит настоящая сказка. И не может проснуться.
Потому что Сказочник вдруг обнаружил неспособность находить правильные, нужные слова. И превратился в Молчаливого.

А здесь, где с утра метет снег, Анатолий Михайлович привычно пьет утренний кофе и вспоминает о предстоящих делах.

***

– Анатолий Михайлович, здравствуйте!
В поисках нервного равновесия заметно смущенный режиссер вертел в руках заточенный карандаш.
– Анатолий Михайлович, простите, – без обиняков обратился он к проходившему по коридору художественному руководителю театра, – Вы давно не играли в детских новогодних сказках?
– Что-что?
Вопрос застал врасплох. Анатолий даже не совсем понял, кто и о чем его спрашивает.
– Здравствуйте. Пожалуй, уже лет тридцать, – все же ответил худрук, посчитав вопрос частью приветствия. – Если не больше. А что это Вы?

Режиссер продолжил не сразу. Видно было, что он терзался сомнениями по поводу правильности и позволительности разговора.
– Не желаете тряхнуть, с позволения сказать...
– Трясти не желаю. Говорите, что у Вас? Без лишнего. Я тороплюсь.
– Анатолий Михайлович, у меня ответственный спектакль разваливается!
– Какой спектакль? – худрук предпринял попытку сообразить, о чем речь. – Новогодняя сказка, что ли?
– Ну да! Вы же сами мне ее дали в постановку.
– И что? Вам она не по силам? Какие проблемы, Андрюша?
– Мне нужен Волк! Волк – Вы.

Худрук заметно озадачился:
– Волк – я?
– Понимаю, предложение не самое удачное. У Вас нет свободной минуты, даже чтобы выслушать...
Анатолий жестом остановил режиссера, уже готового развернуть длинную заранее подготовленную речь:
– Оставим разговоры о моем времени. Насколько я знаю, спектакль очень простой. Сюжет незатейливый. Всего четыре персонажа. Три свинки и волк. Так какие у Вас сложности?
– Свиньи есть. Волка не вижу.
– Не видите. А хорошо искали?
– Искал. Нету!

Анатолий спешил. Дел и забот куда более важных было много. И все же надо разъяснить коллеге:
– В предложенной Вам пьесе, Андрюша, Волк не самый главный персонаж. Вы забываете, что ставите новогоднюю сказку. Лишь по мотивам другой. Отвлекитесь от Волка. Подумайте о главном. О волшебстве, которого так не хватает. Оно – главный персонаж новогодней сказки.
– Замечательно, Анатолий Михайлович! А кто будет гоняться за поросятами?

У Анатолия на мгновение перед глазами поплыла реальность. Перестав слушать режиссера, он потянулся в карман за таблетками от давления.
Но вдруг остановился и замер. Мимо них грациозно прошагала, цокая высокими каблуками, соблазнительная блондинка. В театре работало много симпатичных женщин. Но не у всех у них вместо носа красовался изящный поросячий пятачок.
Худрук настороженно проводил глазами блондинку. И прежде чем та скрылась за поворотом, успел прочитать на ее блузке вышитое золотыми нитками на разных языках слово "ПИГИ"

– Вы на роль поросюшки взяли молодую актрису? – растерянно спросил он у режиссера.
– Что? Какая поросюшка?
– За которой Вы предлагаете мне гоняться. В роли Волка.
– Нет-нет! – запротестовал режиссер. – Вы забыли, я ставлю "Три поросенка", а не "Красную шапочку".
– А отчего тогда по нашему театру дамы с пятачками ходят?
– С какими пятачками? Вы плохо себя чувствуете, Анатолий Михайлович?

Анатолий жестом показал, что все нормально. И заодно решил прервать разговор:
– У меня сейчас важные дела, извините. Мы еще с Вами поговорим. И про Волка. И про поросят с поросюшками.
– Значит, категорически Вы мне не отказываете?
– Потом, потом...

***

Какое внушительное количество разнообразнейших жанров придумано людьми! И все оттого, что судьба человека полна глубокого драматизма. Наше несовершенство. Наша слабость. Они порождают его.
Были бы мы совершенны. Не было бы у нас никаких проблем. О чем бы тогда писали стихи поэты? Какие бы темы поднимали прозаики? О чем слагались бы сказки?
В сказке добро всегда борется со злом. Но победи оно его, и сказка умрет.
Какой невероятный парадокс!

Сказочные феи и эльфы просто не могут существовать без злых драконов и троллей. А еще они все не могут без нас, людей.
Только мы дарим новые сюжеты. И только у нас есть фантазия что-то придумывать. Мы со своими, с позволения сказать, глупостями – неисчерпаемый кладезь драматургии!
Вот только, всех огорчает, когда мы начинаем повторяться. А еще хуже, фальшивить. Это никуда не годится!
Даешь качественную постановку! Нет халтуре!

***

"Пора прекращать пить много кофе", – подумал Анатолий, возвращая на стол пустую чашечку и собираясь покинуть уютное кафе.
Но его задержал подошедший молодой человек. Как показалось Анатолию, кто-то из его студентов. Правда, черты лица... какие-то странные.
– Профессор, позвольте задержать Вас на несколько слов.
Анатолий нахмурился:
– Это срочно? Давайте, если недолго.
– Постараюсь недолго. Хотя это не только от меня зависит.

"Хамоватый" – заключил Анатолий и, вопреки обещанию выслушать, опять собрался уходить.
– Постойте! Нам нужен Волк!
Анатолий сел обратно и зло уставился на молодого человека:
– Если Вы все решили учинить надо мной новогодний розыгрыш, считайте, что он не удался. Или его сюжет по задумке простирается дальше, и самое интересное еще не сыграно?
– Не знаю, о чем Вы, Анатолий Михайлович. Но полагаю, правы. Если игра состоится, то она лишь в самом начале.
– Какая игра?
– Вот это рассказать действительно будет очень долго. И вряд ли я смогу.

– А кто сможет?
– Мог бы Сказочник. Если бы говорил.
– Какой сказочник?
– Молчаливый.
Анатолий снял очки, и отрешенно уставился на остатки кофе в чашечке.
– Анатолий Михайлович, – продолжал назойливый молодой человек, – если Вы очень заняты, то простите. Я не осмелюсь Вам надоедать.
– Да что уж там. Валяйте! Не стесняйтесь. Похоже, тот, кто все это придумал, просто так от меня не отстанет.
– Хорошо. Постараюсь сэкономить Ваше время. Прежде представлюсь. Я Свинтус.

У Анатолия перед глазами опять поплыла реальность.
– Это Ваше имя собственное или нарицательное? – безразличным тоном поинтересовался он у собеседника.
– Затруднюсь сказать. Надо бы спросить у Сказочника. Но сейчас это невозможно.
– Ладно, продолжайте.
– Нужен Волк.
– Кому?
– Сложно сказать кому. Лично мне он, строго говоря, не нужен. Я по фабуле только тем и занимаюсь, что пытаюсь от него избавиться.

– Тогда в чем проблема?
Собеседник замялся, раздумывая над ответом:
– Сложно все, очень сложно.
– Что сложного-то?
– Понимаете. Драматургия – вещь зыбкая и запутанная. Сами знаете. А без нее... Я бы сейчас с Вами не разговаривал.
"Вот бы!" – пронеслось в голове у Анатолия.

– Вы, наверное, подумали: "хорошо бы!".
– Неважно, что я подумал.
– Простите. Но дело в том, что это не одного меня касается.
– А кого еще?
– Всех. Мы все – ПЕРСОНАЖИ. А персонаж существует, пока существует драматургия. Вот, Вы – личность. Значит, тоже персонаж.
– Ага. И какой же сказки?
– А это опять очень сложный вопрос. Только без сказки персонаж не может. Равно как и сказка без персонажа.

Анатолий импульсивно потянулся за сигаретой. Но сдержался.
– Ладно. Но почему именно Волк? Может, я не хочу быть Волком. Могу я, с Вашего позволения, оставаться самим собой в своей собственной сказке?
– Конечно! Вас никто не смеет неволить. Только... Когда гибнет одна сказка, то следом гибнут и другие. Вот, в чем дело.
– Все так серьезно?
– Да как сказать? – смутился молодой человек со странным лицом. – Может, и нет. А может, и да. Это я не точно знаю. Мне надо найти Волка. Понимаете?
– Чтобы окунуть его в конце в кипящий котел?
– Ну, это уже как получится, Анатолий Михайлович. Сказка – игра.

– Жизнь – игра. Игра – театр, – задумчиво и устало проговорил Анатолий.
– И все мы ее персонажи, – закончил мысль Свинтус.
– А зритель кто?
– Зритель?
Молодой человек не на шутку задумался.
Анатолий достал и протянул визитку:
– Найдете ответ – звоните.
Встал и ушел.

***

Сколько ролей сыграно! Сколько персонажей! И где ты сам среди них всех? И есть ли ты?
Сколько сюжетных линий! Запутанных судеб, сложных ситуаций.
Но. Если разобраться, то все сюжеты банальны. Все сводится к чему-то очень простому.
К "Трем поросятам", например. Или к "Красной шапочке". "Снежной королеве", "Принцессе на горошине"...
Получается, главное не сюжет? Главное персонаж. Волк!
Без него не обходиться практически ни одна сказка. Выкинь его – и все развалится. Не станет Принцессы – некому будет горошину под матрас подкладывать.

С другой стороны, персонаж не статичен. Он не схема. Он живой!
Всякий раз разный. Развивается, впитывает все, с чем сталкивается. Чтобы потом, пропустив через себя, через свое "Я", отдать благодарному зрителю что-то сермяжное или попросту интересное, забавное.
И зритель идет в театр не за сюжетом. Сюжет известен и неинтересен.
Идут смотреть на Волка!

***

– Нет-нет, Анатолий Михайлович. Вы сильно преувеличиваете роль Волка.
Уже ничему не удивляясь, Анатолий оторвался от своих мыслей и посмотрел на нового неожиданного собеседника, шагающего рядом.
Собеседницу!
– Простите, с кем имею удовольствие говорить?
– Свинюшка.
– Так-так. Из какой сказки?
– Да, все из той же.
– Крайне рад. Вы читаете мои мысли, милая барышня?
– Нет, что Вы. Если бы Вы не были так увлечены раздумьями, то обратили бы внимание, что озвучиваете свои мысли вслух.

– Ай-яй-яй. Постараюсь больше этого не делать. Но, похоже, Вы в чем-то со мной не согласны?
– Вы так хорошо говорили о важности персонажа в пьесе, что я слушала Вас заворожено.
– И все же.
– Но потом Вы сказали, что все идут смотреть на Волка.
– Вас это задело.
– Не скрою. Но дело не во мне и не в этом.
– А в чем?
– Да в том, что без нас, поросят, Волк тоже никому не был бы интересен!

Задумчиво соглашаясь, Анатолий покачал головой:
– В чем-то Вы правы.
– Да-да! Именно! Мы стоим в основе сюжета. Мы соблазняем Волка, вызывая у него жгучее желание нас съесть. Мы проявляем преступную беспечность, строя соломенные домики. Мы в истерике убегаем потом от него, вызывая восторг у зрителя. И, наконец, в каденции именно мы окунаем злого в чан с кипятком, выстраивая драматургический катарсис.
Мысли Анатолия разбежались, и он почувствовал самое страшное в своей профессии.

– Вы говорите правильные вещи, уважаемая и обворожительная Свинюшка. Но ставите меня этим в тупик. Из-за Ваших слов я, едва начав находить, вновь теряю образ этого Вашего... Волка.
– Простите, если так. Сожалею. Но, Вы не отчаивайтесь.
Анатолий улыбнулся.
– Милая барышня. Отчаяние – я уже не помню, что это такое. Грусть, печаль могут быть теперь моими спутниками.
– Грустный, печальный Волк! О, как это интересно! – Свинюшка едва не хлопнула в ладоши. – И уже появляется желание строить соломенный домик.

– Заманчиво, – согласился Анатолий. – Только не хотелось бы, чтобы Ваш Свинтус окатил меня потом кипятком. В каденции.
– Что Вы, что Вы! Он очень любезный и угодный тип. Просто не нужно к нему в дом через трубу лезть. У каждого героя есть свои парадигмы. И он ничего не может с этим поделать.
– Одним словом, уважаемая Свинюшка, вижу, Вы также призываете меня стать Волком? За сегодня у меня это уже третье предложение. До этого момента я был склонен отказать. Но. Отказывать даме – для этого должны быть очень весомые основания. Только, понимаете в чем дело?

Дама с обворожительным пятачком вместо привычного носа заинтригованно захлопала ресницами.
– Да-да. Понимаете, в чем дело, – продолжил Анатолий, – все это похоже на какую-то шутовскую комедию. И я... никак не пойму ее главную идею. Суть, преамбула, сверхзадача.
Глазки собеседницы мило разошлись в стороны и перестали моргать.
– Вам бы, – неуверенно проговорила она, – поговорить об этом со Сказочником.
– Это который Молчаливый? Я уже, кажется, о нем сегодня слышал. Вскользь. Было бы весьма кстати. Вы бы не попросили его связаться со мной?
– Невозможно. Он молчит.

– Это у него парадигма такая?
– Что?
– Молчит по парадигме или проблемы со здоровьем?
– Нет-нет, со здоровьем все в порядке. Спина, правда, болит последнее время.
– Сильно?
– Мучается.
– Массаж надо делать. Теплые ванны. Поменьше сидеть. Он, небось, все пишет, пишет. Оттого и спина болит.
– Если бы! Давно ничего не пишет.
– Ага. Значит, он и не говорит, и не пишет?
– В том беда!
– Ясно. Вот что. Все-таки передайте ему, что я просил со мной связаться.

***

Хуже всего, когда комедия перерастает в фарс.
Проходит умиление. И появляется желание разрушать.
У зрителя в театре на такой случай имеется антракт – возможность сходить в буфет и отвлечься. А еще успокаивает мысль, что все это скоро закончится.
Да-да. Пожалуй, в жизни тоже так.
Фарс преследует тебя на каждом шагу. Только, не всегда находишь возможность отвлечься в буфете. Жизнь разыгрывает с тобой злые шутки. А ты не знаешь, в кого за это следовало бы кинуть помидором.
В итоге мы начинаем кидаться друг в друга. Кто ближе стоит.

И творим еще больший фарс. Он – венец всего!
Начинаешь мучительно искать в себе мудрость. Но обнаруживаешь пустоту. Обретая богатства, становишься нищим.
Почему так?!
Есть очевидные ответы. Но они безжалостно циничны.
Есть пути. Но они непроходимы.

Быть может, мы просто слишком все усложняем. Теряем непосредственность.
А еще обрастаем скверной, как днище корабля моллюсками, так и не научившись ее счищать. И неизбежно идем ко дну.
Наверное, правы те, кто говорит: cамый счастливый человек – это дурак.
Хотя это и звучит, как очередной фарс.

***

Ледяные склоны гор на миг блеснули тускло-бирюзовым пламенем и вновь погрузились в ржавую серость. Безмолвная равнина продолжала безучастно взирать в бездонную пропасть черного космоса.
В укромном месте на ее краю средь скальных камней горел огонек.
Там в маленьком домике возле камина сидел Сказочник.
Сидел и молчал.

В комнату вошла дама в блузке, расшитой золотыми надписями на разных языках: "Пиги". Она положила на маленький столик визитку.
– Вам передали. А я, с позволения, удаляюсь. Сказка не задается. Мне здесь делать нечего. Если у Вас творческий кризис, советую что-нибудь почитать, с кем-нибудь пообщаться. И смените свои парадигмы.
Она удалилась, цокая каблуками.

Сказочник же продолжал сидеть и молчать.
В камине потрескивали дрова. На столике парила чашка с горячим крепким чаем. За окном тьма, усеянная искрами звезд. Казалось, еще немного и картина окончательно застынет, едва только перестанет парить чай.
А потом и вовсе исчезнет.

Но тут рука потянулась и взяла визитку.
– Добрый день, Анатолий Михайлович. Позвольте украсть у Вас полчаса? Обещаю, не более. Благодарю.
Бирюзовые искры вдруг пробежали по мрачному безмолвию. И картинка стала оживать. Как будто вздыхая:
– Давно бы так! А то сидит, как пень. Философ!

***

– Кофе?
– Не стоит. Вы хотели поговорить. Надеюсь, не о волках и поросятах?
– Похоже, подлецы Вас сильно замучили? Приношу свои извинения.
– А Вы к этому причастны?
– Признаюсь, да.
– Что ж, слушаю.

– Я виноват. И не только перед Вами. Я – Сказочник. Причем, плохой. В смысле, неумелый. Много раз давал себе зарок не сочинять. Но оказалось, что ничего другого не умею делать. Да и, со сказками тоже ничего путного не выходит. Хочешь одно, а получается, если получается, совсем другое.
– Вы в этом не одиноки.
– Может быть. И все-таки, пока существую, я сочиняю. Даже, когда молчу.

– Мне говорили, что Вы молчаливый Сказочник. Правда, вижу, Вы иногда отходите от этого правила?
– Скорее, позволяю иногда вернуться к самому себе. Когда-то я был весьма болтлив.
– В детстве мы все были другие.
– В детстве... – Сказочник задумчиво замолчал. И Анатолий испугался, что разговор на этом закончится. – Да. В детстве, – очнулся Сказочник. – Вернемся к поросятам.
– А с ними что-то не так? – Анатолий тягостно закрыл глаза. – Сложилось впечатление, что они вполне могут сами со всем справиться.

– Не разделяю Вашей уверенности. Собственно, именно это я им и предложил в свое время. Самим со всем справляться. Когда в очередной раз мы поссорились.
– Сказочники сорятся со своими поросятами?
– Я – да. Только подождите... не с поросятами.
– Не с поросятами? А те, с кем Вы соритесь...
– Лишь исполняющие роль поросят. Сама эта сказка не моя.
– А-а. Понимаю.
– Я придумал множество других сказок и персонажей. Но видно, неудачно. Я плохой сказочник.
– И?

– Представьте! Мои персонажи начали обвинять меня в самых тяжких преступлениях. То я излишне драматизирую. То, наоборот, шутовски комичен. То чрезмерно наивен. То груб. Им претит мой философский склад ума. Наконец... Они объявили меня убийцей!
Заинтригованный Анатолий открыл глаза.
– Это за что же? Ваши сказки слишком кровожадны?
– Нисколько. Наоборот. Я выкинул Смерть из своих сказок. И с детства не терплю крови.
– Тогда в чем же дело?
– Не слыханно! Они утверждают, что уже самим тем фактом, что сказочник ставит точку в рассказе, он убивает свои персонажи.
– Тяжелый случай... Но, знаете, в чем-то они правы.

– Да. Правы. Только, попробуйте сочинить сказку, не ставя в ней точки.
– Сочувствую.
– И вот. Я разорвал отношения со своими персонажами! Дал обет молчания. На прощание придумав последнюю свою сказку. В которой не собираюсь ставить никаких точек. Пусть в ней все мои персонажи делают, что хотят! Без меня!
– Очень изобретательно. Только... Поросята тут причем? Они же не из Вашей сказки.
– Поросята? Ах да! Понимаете, как я и ожидал, мои персонажи оказались ни на что не способными. В конце концов, они опять пришли ко мне и зло заявили, вроде того:
"Эй, Сказочник! Давай фабулу! Мы не можем без фабулы!"

– И что Вы?
– Что я? Я дал обет не разговаривать с ними. Поэтому молча взял колоду с картинками из старых сказок. Перетасовал и протянул им наугад. – Сказочник указал на карточку, лежащую на столике. – Вот эту.
Анатолий посмотрел на картинку:
– Три поросенка... Постойте. Но тут же нет Волка.
– Нету. То-то и оно. А иллюстратор что – должен всем все разжевывать?
– Ну, нет, конечно. Но как же без Волка-то?
– Искать надо!

Анатолий мучительно потер лоб.
– Так. Похоже, начинаю что-то понимать во всей этой Вашей сказочной истории. Не пойму лишь одно. На меня эти ваши поросята как вышли?
– На Вас? Да вот журнал.
– Какой журнал?
– Старый журнал о кино с Вашей фотографией. Вот, смотрите... Ну и, скажите теперь: какой персонаж-поросенок сможет пройти мимо такого импозантного Волка?

"Ух-ты! Ух-ты! Да уж. Да уж.
А ты, оказывается, настоящий Волк!
И какой поросенок мимо тебя пройдет?
Это радует. Пусть хоть поросят, но ты еще не разочаровываешь".

– Знаете, я бы выпил кофе. Кажется, Вы предлагали.
– Сейчас-сейчас. – Сказочник подскочил, радостно оживившись. – Сейчас. И если у Вас осталась свободная минутка, я Вам очень хочу показать свою коллекцию мини-скульптур из пластилина.
– Вы лепите? Думал, только пишете.
– Леплю. Также неумело, как и пишу. Знаете, не все можно выразить в словах.

– Согласен. И в чем же Ваше творческое кредо?
– Вера в сказочную реальность, которую нужно создавать. Пусть глупую, незаконченную, пусть никому ненужную. Но. Может, все-таки кто-то оценить придуманное. Порадуется, подхватит и придаст развитие. Хотя бы Вы.
– Замечательно. Показывайте. Для Вас минутка найдется.

***

Что лучше: сказка или реальность? И, прежде, в чем меж ними разница?
И там и там есть свои законы, свой сюжет и свои персонажи. Но.
Реальность не подвластна нам. Чаще всего она оказывается сильнее, и мы бессильны перед ней. Сюжеты, жанры, развязки, да и сами роли навязываются. Мы вынуждены принимать, все как данность, смириться, и, в конечном счете, выводим постулат единственно возможной правильности. Чтобы гадкого не происходило – так должно быть!
Конечно, должно быть, раз мы ничего не можем изменить.

В сказке же мы не просто персонажи. Мы ее Авторы.
Мы определяем жанр, правим сюжет, сами себе выбираем маски героев и играем их по-своему. Наконец, именно мы сами решаем, когда и где ставить точку, и ставить ли.

Еще одно очень важное. Пожалуй, самое важное.
Во всякой сказке есть свой момент святости. Есть непреложные ценности и непреложные табу. В реальности же, как правило, нет ничего святого. Одни лишь разговоры об этом. Странно, но почему-то именно дети понимают это лучше взрослых и отдают предпочтение сказке, противясь реальности.

Взрослые же всячески пытаются узаконить бессовестную реальность и ругают сказку. Порой даже относятся к ней откровенно враждебно.
Сказка не просто глупость – она злейший враг "правильного" человечества!
А ты, неправильный, обрел ли свой момент святости? Превратил ли творчество в сказку или продолжаешь угождать реальности?

***

– Анатолий Михайлович! – режиссер опять остановил в коридоре задумчиво проходящего мимо худрука. – Вы обещали продолжить наш разговор.
– Наш разговор. Наш разговор, – Анатолий медленно возвращался мыслями к реальности. – Да-да. Разговор.
– Так Вы согласитесь играть Волка в моем спектакле?
– В Вашем спектакле... Волка... Почему бы нет?.. С позволения сказать, можно попробовать тряхнуть.
– Вы меня спасаете!
– Спасаю. Только не Вас.
– Да-да! Спасаете нас всех!

– Нас всех, всех нас... Давайте договоримся. У меня условие.
– Слушаю, Анатолий Михайлович.
– Никаких сценариев. Будем играть на импровизации.
– Как так? Как можно?
– Можно, можно. Не спорьте. Иначе не соглашусь. И еще... Конца у сказки НЕ БУДЕТ.

– Не будет конца? Как это? А что будет?
– Не знаю, не знаю. Посмотрим. Но... Поймите же самое главное: персонажи, как и дети, не любят, когда кончается сказка и падает занавес. ЭТО НЕДОПУСТИМО!

***

С самого утра метет снег. Настоящий, пушистый.
Витрины магазинов все больше и больше обзаводятся новогодними прикрасами. Вокруг витает дух волнительной сказки.
Детской, глупой и наивной.

Наверное, не все это хорошо чувствуют. Дети остро. Взрослые – лишь, когда отвлекаются от дел. Лишь, когда, остановившись ненароком, уставишься на снегиря, красующегося на тротуарной оградке. Кажется, заговори с ним, и он тебе ответит. Расскажет увлекательную историю. А то и станет настоящим другом.

Только, снегирь смотрит на тебя и молчит. Сказка потихоньку рассыпается. И ты, вспомнив о делах, спешишь дальше. Потому что есть такая маска – "Просто Человек". Со своими парадигмами.

Эх снегирек, снегирек!
Может, ты и есть настоящий зритель? Благодарный и жаждущий. Ждущий не хлебной крошки, а игры. Наверное, нет.
Но одно неоспоримо: пока существует ты, ЗРИТЕЛЬ, существуем и все мы, ПЕРСОНАЖИ.
Садись-ка на плечо, дружок, чисть перышки и жди. Сейчас поднимется занавес и начнется.
Сказка.

© Dalahan Dalyet. Dec 15 2018

Рецензии на "Нужен Волк"

Edinet : Отличная СКАЗКА 10 баллов! Пока читал, отвлекался на каждую интересную для меня мысль из текста, писал свои заметки. Вышла 1,5 страницы А-4 жестких социально-философских выводов, плюс мемуаров из жизни, где подобные сюжеты встречались. Спасибо сказочнику за его труд!
Тут вот какая загвоздка. Вся эта котовасия по имени жизнь + игра + театр = котелок с горячей водой в финале; комедия + драматургия + фарс = трагедия. Работает для всех актеров и зрителей незыблемо, все рождаются с запасом времени, тратят его на жизнь, но когда оно кончается, банально умирают! Но оценить всю полноту игры, насладиться сюжетом, могут только те, кто вне игры, кто зритель, те, у кого есть времени больше, чем у остальных! А кто это? Это масоны-долгожители. Кто внешне простые люди, но у кого времени и ресурсов денег гораздо больше, чем у актеров. И они могут себе позволить не участвовать в спектакле, а наслаждаться им, иногда участвуя в некоторых действиях по настроению. Подымим Бакалы за вечную сказку без конца
Smoky : Мнение судьи : Великолепная сказка, глубокая, философская и как-то неуловимо трогательная.

Как пахнет Праздник.
(Новогодняя сказка в странных диалогах)
II место в Фантастическом Ристалище N 23

"Запахи.
Какими разными они бывают! Сладковатые, горькие, с кислинкой. Волнующие, манящие. Тревожные! Неизвестные.
Осенью в парке стоит терпкий запах пожухлых листьев. Порой он бывает настолько сильным и навязчивым, что заставляет забыть обо всем. Зимой... зимой пахнет снегом. Если подумать, как это – пахнет снегом? Ответа не найти. Пахнет и все тут.
Есть запах травы, земли. И есть запах зверей. Свой у каждого. Бывает, теряешься и сходишь с ума от обилия ароматов и тончайших ноток. И тогда садишься, и беспомощно опускаешь голову.
Все, сдаюсь!"

"Считается, что птица глупа. Тому есть основания. Но дураки встречаются и среди тех, у кого голова большая.
Когда думаешь о себе, как о глупце, становишься мудрее. Нет, конечно, даешь себе отчет в том, что не гений, и никогда им не станешь. Но чувствуешь, как твоя маленькая голова вдруг начинает заполняться мыслями. Понимаешь, что они не так уж и глупы. И это доставляет удовольствие!
А что еще нужно? Признания другими твоих способностей? Которых у тебя нет и не будет. Хотя... Можно не быть исключительным дарованием, но сочинять прекрасную песню. Волнующую всех до дрожи. И не надо признаний. Ты поешь, а все заворожено тебя слушают.
И пусть при этом считают тебя круглым болваном. Пустое!"

"Да-да, пустое.
Это когда теряешь след и испытываешь позор. А в чем, собственно, позор? Разве в ответе ты за все те хитросплетения, что вдруг обрушиваются на тебя? Ты сделал, что мог. Честно. Шел по следу, не боясь и не думая о себе. Разве что самую малость.
Но есть то, что сильнее тебя. Хитрее тебя. Разве позор, что ты не можешь со всем совладать? Снова отыскать утерянный след и пойти по нему.
Пустое! Не поджимай виновато хвост. Не опускай голову. Вдохни запах ветра. И он расскажет тебе свою удивительную историю."

"Не всем дано знать запах ветра. Но бывает, что тебе дано знать песню рассвета. Самому быть ею. Ведь кто-то должен. Иначе рассвет не будет рассветом."

"Из песен мне ведом лишь вой. Его нельзя назвать песней. Скорее это крик души."

"Крик души может быть песней. Когда его понимают и разделяют другие. Только, поверь, обидно, когда твой крик души для других всего лишь незатейливая песня."

"А еще очень обидно, когда ты не можешь никому рассказать, как пахнет друг. Все смеются. Не ведая, что это самый приятный на свете запах!"

"Я не знаю, как пахнет друг."

"Но ты знаешь песню рассвета. И, наверное, мы говорим об одном и том же."

***

– Ты видел их мир? Ты видел всех в нем? Кто из них стал дорог тебе?
– Никто не может заставить меня забыть о главном. Но... Я видел достойных и недостойных. И среди них были те, без кого я не мыслю более самого себя.
– Не говори этого! Но... Кто поразил тебя так? Чем велики они?
– Я видел великих. И они разочаровали меня. Я видел падших – они слишком жалкие, чтобы о них помнить. Но я видел тех, кто ищет любви, кто прощает врагов и не мыслит себя без друзей своих.
– Что говоришь ты! Возможно ли такое?
– Теперь я знаю это.
– Как выглядят эти дивные создания? Такие же они, как мы?

– Они могут быть разными. Рыбой в воде, птицей в небе. Свирепым зверем, воющим на их холодную Луну.
– Поистине, странный мир!.. Пусть так. Что же ты хочешь для них? Всемогущества, бессмертия, божественной канонизации?
– Нет... Ничего этого им не нужно – я говорю не о всех. О тех же, о ком веду речь... Хочу дать им Праздники.
– Праздники?
– Да. Все иное для них скучно.
– Пусть будет так! Дай им это.

***

Весна сменяется летом. Лето осенью. За осенью спешит зима. В круговерти событий возносятся и рушатся города. Сменяются властители. Множатся и превращаются в ничто богатства.
Но есть те, кто просто ждут Праздника. Какая разница какого? Так ли это важно? Для кого-то Праздник приходит с весенним паводком. Для других – полнится горьковатыми ароматами осени. Третьим же – дарит пронзительную свежесть студеных зимних вьюг.
У Праздника много названий. И много разных нарядов. Всяк, кто ждет его прихода, слагает про него свою содержательную сказку. И какая разница – о чем она? Все равно, кто не чувствует запаха ветра и не знаком с песней рассвета, тот все сказки считает глупыми.

***

"Ты знаешь больше меня. Ты чувствуешь то, что не дано мне. Скажи, чем пахнет Праздник?"

"Я не знаю больше тебя. А Праздник... он пахнет по-разному. Иногда он пахнет просто вкусной едой. А иногда чем-то таинственно-волнующим. Сам не знаешь, чем."

"Все, что я могу – придумать и спеть новую песню. Ни на что другое я не способен. Но помоги мне, мой друг. Без тебя у меня ничего не получится."

"Хорошо. Я буду вспоминать все самые приятные запахи. И... выть. Если у тебя получится превратить мой вой в песню..."

"Начинай. У меня получится. Или... пусть лучше тогда из меня сварят холодец."

***

– Мама, смотри! Собака с петушком поют песню.
– Что? Не болтай глупости. Собаки не умеют петь, дочка. Тем более с птицами.
– Нет, они поют! И я даже знаю, о чем.
– Ну и, о чем же?
– Как о чем! Конечно же, о Новом годе.
Мама рассмеялась:
– Ну ты выдумщица!

– Мама, давай их возьмем с собой.
– Да ты что! Мне дома собаки с петухом не хватало.
– Мама, давай их возьмем с собой! Они такие хорошие. Такие умные.
– Ты почем знаешь?
– Они умные! Они разговаривают.
– Перестань молоть чепуху. Идем.
– Мама!
– Идем, говорю.

***

Нет-нет. Нельзя судит того, кто не верит в разговор собаки с петухом. Тем более, в их песню.
Кто не верит в сказку, не может быть обвинен в этом.
Если в сказку поверят все, она перестанет быть сказкой. И в ней пропадет смысл.

***

– Ты дал им Праздник?
– Я дал им даже больше. Я дал им сказку.
– И что?
– Надо ждать...
Никто не знает, чем это обернется.

© Dalahan Dalyet. Dec 17 2017

Рецензии на "Как пахнет Праздник"

Dalahan : Туманно. Странно. Но тема раскрывается с интересных сторон.
Пожирательница печенек : Интересно. Работа очень философская. До краев полна мыслями.
Edinet : Высший пилотаж философии и телепатии! Говорящих Собак и Петухов каждый день вижу. Жаль, не могу им чем-то помочь, хотя... а надо ли им? Ведь они счастливы своими рассветами и закатами, запахами и даже трудностями.
StarWarrior : Запутанно, действительно туманно... Отдает немного андерграундом, на мой взгляд.
Тень Цитадели : Очень хорошо начиналось, пока от обилия ароматов автор не сел и не опустил голову. Навевает плохие мысли об этих ароматах. Если размер головы – это основание, то я не согласен. Остальные “основания” считать птицу глупой не приведены. Вернее, основание одно – глупость и “умность”, человеческие понятия, которые человек меряет по себе. В таком случае, никто, кроме людей умным и глупым не бывает.
Вот это класс! Истинный Незамутненный Фантастический Сарказм: “Когда думаешь о себе... твоя голова начинает заполняться мыслями... и это доставляет удовольствие”. Браво!
“Есть то, что сильнее тебя. Хитрее тебя... Не опускай голову” –- взвешенно, мудро. Реально. Дальше “жестко” мудро. Даже приятно от этого. Но вот дочитал до “поверь, обидно, когда твой крик души для других всего лишь незатейливая песня” – выпадает кусочек паззла из мудрости. Спасибо, что это песня, а не отталкивающий информационный мусор.
“Я видел великих. И они разочаровали меня” – Гудвин? Масштабно. “Я видел падших – они слишком жалкие...” – Люцифер сильно не согласен! Хотя с точки зрения Бога – возможно. В этих фразах из мудрости текст перетекает во всезнание. Замах увеличивается...
Ой, как жаль. Вот честно, не думал, что так обернется, что будет жаль. Как бы гладко на тему НГ соскользнуло, если бы “дивные создания” остались бы “разными”, но были бы не “рыбой в воде” и не “птицей в небе”, а Детьми (большими и маленькими). Мое мировосприятие разошлось с авторским. Не убедило.
“Если в сказку поверят все, она перестанет быть сказкой” – скажите тем, кто “в сказку попал”, что в их жизнях нет смысла. Они и бога не пожалеют. Просили Праздник, а ОН дал сказку! Это уже садизм! Без всяких... Т.е., боритесь и обрящете, а сколько народу поляжет ради итогового праздника?! “Никто не знает, чем это обернется”. Лучше бы он дал меньше.
В целом, я поймал себя на мысли, что это достаточно серьезный разговор с мирозданием, когда понял, что уже дочитал... Глубокий заплыв или высокий полет мысли, вот бы он сполз веселее к Новому году. Было бы шикарно.
Smoky : Мнение судьи : Весьма и весьма загадочно... Я бы даже сказала, что это не совсем сказка, а философские рассуждения или наблюдения. Но странное дело, когда я читала, у меня было стойкое ощущение, что обращаются ко мне лично. И не потому что я – Петух. Тут было что-то более важное и глубокое. Волнительно, должна признать.
Сама вещь очень хорошо написана. Господин Критик не теряет своих навыков, даже, если не пишет несколько веков. Это очень радует! Мастерство, как говорится... И это здорово, что Ваше, скорее увлечение, как Вы сами считали (я ведь правильно помню?), стало таким отточенным, стройным и гладким. Пришлось покусать (поклевать и склеить) Ваш дискретный стиль написания, но это исключительно, чтобы хоть как-то спрятать характерную черту Автора, авторский почерк, так сказать.

Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!