Разногласия между смертью и сном.
На основе миниатюр Хоровода N 10

Качели.

По мотивам известной работы господина StarWarrior-а

Сон был светлым, радостным. Из детства.
Он входил в сознание запахом сдобы, цветастыми фантиками конфет. Обволакивал дыханием дождя, грел теплом беззаботного лета, волновал доброй тайной.
Я гулял двориками детства. Разговаривал и играл с друзьями из прошлого. Катался на качели с милой девочкой по имени: Во сне не мог вспомнить ее имя. Но она была красивая. Я считал ее самой красивой девочкой в нашем подъезде.

***

Мы сильнее раскачиваем лодку качелей. Дух захватывает даже во сне. Хочется кричать от восторга.
Вдруг она отпускает руки. В ее глазах ужас! Хрупкое тело на взлете опрокидывается, и она, ожесточенно размахивая руками, летит вниз навстречу своей (я был в этом уверен) смерти.

***

Когда я проснулся, меня трясло. Было утро. В голове единственная мысль:
"Хорошо, что не увидел последнего страшного мига! Я не хочу этого!"
Весь день приснившийся сон не давал покоя. Я вспомнил, ее звали... нет, зовут Наташа.
"Где она сейчас?"

***

Море было теплым.
Она плыла невдалеке. Казалось, нет ничего приятнее, чем так скользить по волнам, даря друг другу улыбки счастья.
И тут она взмахивает руками, зовет на помощь, скрывается под водой.
Я кидаюсь к ней. Неистово разрезая воду, подныриваю. Сквозь толщу воды едва вижу ее – она глотала ртом воду, надеясь вдохнуть воздуха. Еще мгновение и она затихнет, медленно пойдя ко дну! А я не успеваю! Вода вязкая, как клей!
"Я не хочу этого!"

***

– Мишка, ты?!.. Вот так встреча!
Я оборачиваюсь на голос... Это Она! Наташка!
– Встречу надо отметить! – она хватает меня за руку и тащит к столикам кафе. – Как твои дела? Работа, семья?
– Работа – да. Семья – нет. А твои.
– Так же.
– Знаешь, а ты мне уже несколько ночей снишься, – начинаю верить в сверхъестественное.
– Это знак!..
Наташка хочет что-то сказать. Но в этот миг из-за угла на бешеной скорости выскакивает большая черная машина и, врезаясь в столики, почти достигает нас.
Вскакивая, я только и успеваю, что с силой отбросить Наташку в сторону. А потом смотрю в глаза своей смерти. Она несется на меня с огромной скоростью. Очень страшная!

***

Открывая глаза, я вижу белый потолок. Потом ее лицо.
Она сидит рядом в белом халате. Улыбается:
– Проснулся? Все хорошо – операция уже позади.
Я вспоминаю кафе и несущуюся на нас машину.
– Меня сильно покалечило? Ноги целы?
– Ноги? Какие ноги? – она изумленно смотрит на меня. – А-а! Ты еще не отошел от наркоза: Нет, ноги твои никто не трогал. Когда вырезают язву, их, как правило, оставляют.
– Какую язву?
–Ты ничего не помнишь?.. Вчера потерял сознание прямо в кафе – открылась язва. Довел себя! Возьмусь я за тебя!
Я снова погружаюсь в сон.
Как хорошо! Теперь есть Она! Мы победили Смерть! Мы будем жить долго – сколько захотим!..

***

А качели вздымаются все выше... Наташка смеется, и я вместе с ней...

© Dalahan Dalyet. Jun 24 2011

Противоречие.

– Вам нравиться эта музыка?
– Нет. Она слишком ровная.
– То есть?
– Предсказуемая. Нет ничего, что бы стало неожиданностью.
– Может, так и надо?
– Может. Но это все равно, что катиться по ровному полю.
– А Вы что любите?
– Я люблю горы – они непредсказуемы.
– Разве?
– Никогда не знаешь, что поджидает тебя за складкой горной гряды – может, равнинный цирк с изумрудной травой, может, сверкающий бриллиантами ледник, а, может, мрачная, серая, как сама смерть, пропасть.

– Я был в горах. Признаться, они ассоциируются у меня со смертью.
– Не правда. Горы живые.
– Вероятно. Но, может, Вы их такими лишь видите? Хотите видеть?
– А Вы видите их мертвыми?
– Я вижу в них статику. Горы не меняются веками. И при этом они действительно не прогнозируемы: как сама смерть.

– Смерть: Смерть – это то, что аккумулирует в себе все богатство нашей фантазии, наших снов.
– Наших снов? По-вашему между сном и смертью есть общее?
– Смерть – это неисчерпаемая библиотека идей. Сны истекают из ее владений – спускаются к нам с гор.
– Да, но только сны, пребывая во владениях смерти, спят сами. Они просыпаются, лишь спустившись с Ваших безмолвных гор в поющие равнины, где становятся снами человеческого бытия.

– Горы не безмолвны – они тоже поют.
– Не соглашусь с Вами – горы молчат. Это поет Ваше душа, глядя на них. Это Ваш протест. Ваше внутреннее противоречие их безмолвию.
– Получается, что безмолвие гор: которые есть воплощением самой смерти, вдохновляют меня: нас с Вами, заставляя петь наши души и видеть простые сны житейских равнин? Вы не находите в этом некий абсурд?
– До сих пор не находил: ибо не думал об этом. Я же говорил Вам, что до разговора с Вами не любил горы. Но теперь: Вы так много мне рассказали красивого и странного о них:
– И Вы полюбили горный край?
– М-м: Нет. Но я начинаю слышать его песню. Музыку, спускающуюся с величественных высот.

– Да-да. И это есть музыка смерти.
– Музыка смерти?.. Мне кажется, Вы начинаете утверждать то, что утверждал в начале нашего разговора я, а Вы опровергали.
– Я уже не помню, что утверждала в начале.
– Я тоже. Но, по-моему, мы говорили о противоречии между сном и смертью.
– Да? А мне показалось, что мы говорили о музыке.
– О музыке гор?
– Которые есть смерть, ибо они статичны:

– Да. И о музыке равнин, в которой слышится биение жизни.
– Нет. Музыку равнин Вы сравнили со сном: Сны плывут по равнинам, как аккорды по нашему сознанию, медленно подбираясь к сердцу:
– И когда они попадают в наши сердца – мы умираем и превращаемся в безмолвные горы:
– Которые поют нашими голосами, давая пищу фантазиям живых: Вот, что... Откройте еще вина и давайте переместимся на диван – серьезные разговоры меня сильно утомляют.
– Согласен. Меня тоже: Для продолжения разговора лучше подойдет белое или красное?

© Dalahan Dalyet. Jun 30 2011

Вердикт.

Грина разбудил будильник.
Приняв душ и заварив кофе, он вышел на балкон, чтобы взглянуть на последнее для него просыпающееся утро этого странного мира.
Грин, Координатор Первого Ранга, должен был, наконец, вынести вердикт новой цивилизации: "да" или "нет". Да – это все, нет – ничего.
Вердикта же у него пока еще не было и не предвиделось.
Более того – это цивилизация надоела ему пуще всего. Его мутило от созерцания всякого ее представителя. Вместе с тем, что-то совершенно необъяснимое до сих пор сдерживало его сказать "нет".
А ведь это стало бы разрешением всех его мучений! Дело в том, что Грин невероятно устал. Вымотался. И мечтал лишь о завершении своей миссии.

"Почему я до сих пор не сказал "нет"?" – думал Грин, отхлебывая крепкий кофе. – Неужели, я влюбился в этих уродов? Неужели, мне так хочется ради них пережить все, что меня сегодня ожидает? Скажи "нет" – и отправляйся тусить в самые эксклюзивные клубы Вселенной..."
Пребывая в душевной смуте он, как всегда в таких случаях, набрал номер своего отца.

– Отец!
– Здравствуй сын.
– Отец! Я устал! Я хочу умереть! Умереть и, как сказал местный пиит устами выдуманного им принца, у которого не все дома: "Уснуть. И видеть сны! Вот и ответ!", в смысле, вердикт. Позволь же мне это!
На том конце ответили не сразу...
– Может быть...
– Чего, может быть, отец?

– Ты Координатор! Право уснуть и видеть сны ты получишь только после того, как вынесешь вердикт. Да или нет!.. А вот умереть – что не одно и то же – ты имеешь... Но смерть твоя будет тяжелой...
В последней фразе Грин почуял нескрываемую печаль.
– Я не могу вынести вердикт, отец! Я люблю и ненавижу их одновременно!
В трубке долго молчали. Наконец Грин услышал трагический баритон:
– Тогда ты умрешь... Страшной смертью... Это будет сон, без сновидений. И пробудить от него тебя сможет только любовь... любовь тех, кто умертвит тебя... Такова участь Координатора...
В телефоне послышались короткие гудки.

"Может, все-таки сказать "нет", и провались оно все пропадом?"
Грин допил кофе, оделся и вышел на улицу. Во дворе какой-то мальчуган сыпал себе на голову песок лопаткой и радостно при этом смеялся, пытаясь привлечь внимание прохожих. А другой методично швырял камнями в кошку, сидящую на дереве.
"И это их я должен возлюбить?! И это им я должен сказать "да"?!"
Грин отвернулся и побрел прочь.
"Но сказать им "нет" я не могу! Хотя бы ради того "чудаковатого принца" я должен дать им шанс!"

Грин посмотрел на небо – там собирались грозовые тучи...
А над Голгофой уже возвышались два креста. Третий он должен был занести туда сам...

© Dalahan Dalyet. Jul 04 2011

Икебана. Сон смерти.

Девяносто воинов уже лежали окровавленные в густой траве, безучастно взирая остекленевшим взглядом на цветы лотоса, что тихо покачивались на водной глади пруда.
На поле боя оставались только двое: Акиру и его злейший враг Изаму, чью смерть Акиру уже давно встречал в своих снах, как сход снега с весенних лугов.

Изаму не медлил – он нанес удар своим яри первым. Акиру не видел подобное полету стрелы движение лезвия короткого копья. Лишь черные лакированные пластины до-мару врага блеснули в его глазах. Акиру даже не пытался уйти с линии удара – он лишь сделал короткий приставной шаг вперед и, передав всю энергию движения тела полету своего меча, нанес удар в ответ.
Лезвие катаны вспороло металлические пластины панциря и на ладонь вошло в тело Изаму. Изаму пошатнулся и припал не колено.

Акиру чувствовал, как кровь струей вытекает из глубокой раны в его боку. И, понимая, что жить ему оставалось всего несколько вздохов, приготовился вонзить меч в горло раненого, но еще не поверженного врага.
Но тут его внимание привлекла открытая сёдзи небольшой манки в глубине сада. Акиру опустил клинок и как завороженный пошел туда.

***

Мичико, та, с которой Акиру уже давно любовался во снах цветущей сакурой, сидела на полу и собирала икебану из засушенных цветов.
Удивление Акару вознеслось к самым высоким вершинам заснеженных гор родной страны:
– Что ты делаешь, глупая Мичико?! Зачем собираешь ты икебану из сухих цветов? Почему не берешь живые?

Девушка грустно улыбнулась храброму воину:
– Потому что эта икебана называется Ши Юме Омиру.
– Сон Смерти?! Что значит это? Разве у смерти есть сон?
– Есть. Когда смерть не спит, она видит себя каплей крови, стекающей по лезвию твоего дайто, о, храбрый воин! Во сне же она мнит себя прекрасным цветком. Только, таким же мертвым, как она сама.

Мичико поднялась и поднесла раненому юноше составленную ею икебану:
– Храни ее, храбрый воин! И знай: в икебане три цветка. Первый, сухая азалия – это спящая смерть твоего врага. Второй цветок магнолии – твоя смерть. А сухая камелия... это моя смерть... Если ты разрушишь икебану, наша смерть проснется, и все мы умрем.

Акиру долго не мог отвести взгляд от творения рук той, кто подобна каплям дождя на спелом яблоке. Когда же он вернулся в мир живых снов, он почувствовал, как кровь перестала вытекать из его раны.
Тогда он выглянул за распахнутую сёдзи и сказал себе:
– Как прекрасны зеленые ветви сакуры на фоне лазурного неба!

© Dalahan Dalyet. Jul 10 2011

Сон в чертогах смерти.

Сэм с трудом пробрался в темноте через завалы каких-то старых вещей и нащупал дверь. Сердце волнительно забилось. Он почувствовал прилив сил и вмиг взломал дверь, хоть она и была заперта.
Свет брызнул в глаза. Сэм уже представил себе, как оказывается на свободе – где-нибудь в поле, средь полевых трав, средь людей. Живых людей.
Но его ждало разочарование.

Еще одна комната. Странный свет, льющийся неизвестно откуда, стены переливающиеся перламутром, опять мягкий диван, столик с фруктами и выпивкой...
Сэм в ярости опрокинул столик и в полном отчаянии, как бешенный, кинулся на стену, сверкающую таинственными огоньками, с целью либо поломать себе кости, либо снести ее.
Грохот... Искры в глазах... Боль...

***

Импозантный мужчина в серой тройке со странным именем Сергей Васильевич сделал отыгрыш от двух бортов назад, положил кий и обратил внимание на появившегося Сэма:
– Сэмюель! Вы сегодня выглядите более побитым и оборванным, чем всегда. Наверное, нашли выход?
Сэм огрызнулся, откупорил пиво и повалился в кресло подле горящего камина.
– Хозяин искал Вас, – постарался продолжить разговор Сергей Васильевич.
– Дьявола к Дьяволу! – лишь громко выкрикнул Сэм.

Блондинка Белла погладила большого пушистого кота и сделала замечание:
– Не злите Хозяина, Сэм – нам опять прекратят подавать на завтрак мармелад.
Из угла раздались всхлипывания зануды Картера, читающего очередное письмо от своего малолетнего сына:
– Бедный мальчик! Опять пишет, что ему тяжело без меня! Спрашивает: почему я покинул его?!

***

Сэм без стука вошел в кабинет:
– Спрашивали... мистер Смерть? – язвительно обратился он к худому и смертельно бледному господину за массивным дубовым столом.
– А, это Вы, Сэмюель. Заходите, садитесь.
Господин достал пузатую бутылку и два бокала.
– Как Ваши успехи? Вы нашли выход?
– Зачем эта издевка? – Сэм залпом опустошил свой бокал. – Вы же знаете, что из Вашего дома нет выхода!
"Бледный" нагнулся к Сэму и заговорщически прошептал:
– Если есть вход, то должен быть и выход.

Сэм ответил сверлящим взглядом:
– Может, Вы еще подскажете: где он?
– Могу, но лишь немного.
"Бледный" хлебнул и отрешенно продолжил:
– Ваше пребывание здесь – сон.
– Сон? Вы предлагаете ущипнуть себя или уколоть иголкой?
Сэм заткнул уши, ибо не выносил скрипящего противного смеха Хозяина. Тот же с большим трудом справился с приступом.

– Это все здесь проделывают, как ритуал каждый день! Это слишком просто! Не забывайте о том, где Вы... Это Ваш сон, но это сон в чертогах смерти! – ответил "Бледный" и, наконец, он совершенно серьезно заявил. – Я рассчитываю, что Вы пойдете дальше этих глупостей.
– Рассчитываете? – удивился Сэм. – Вы хотите, чтобы я нашел выход?
– Именно, хочу.
– Зачем?
Господин Смерть немного наигранно омрачился:
– Потому что сам забыл: где он.

© Dalahan Dalyet. Jul 16 2011

Сон – это маленькая смерть.

Эльф устал спать. Силой воли он заставил себя проснуться. Шатаясь от слабости, встал и вышел на террасу.
Морской бриз освежил его, но не прогнал дрему. На мраморном столике лежала дыня. Эльф скривился, но все же присел и принялся вяло нарезать ее дольками.
– Да. Сон – это маленькая смерть, – задумчиво произнес он.

В этот миг воздух пред ним сгустился, и на террасе появились двое ссутулившихся коротышек.
– Приветствуем тебя, эльф Азельме! Ты не спишь? Это радует, – в один голос протараторили гномы.
Эльф с мучением поднял на них глаза:
– А-а. Гроган и Шторне. Давно вас не видел. Как дела? Она по-прежнему спит?
– Спит! – ответили двое.
– Дыню будете?
Гномы скривились.

– А чего-нибудь покрепче у тебя нет?
– Нет, – с грустью ответил Эльф. – Дракон спит, а без него некому эликсир гнать.
Теперь уже гномы грустно вздохнули.
– Как дела на каменоломне? – приличия ради поинтересовался Азельме.
– Никак. Каменоломня тоже спит и отказывается отдавать нам свои драгоценности. Пришлось ее закрыть, и мы теперь бездельничаем. Еще немного и мы тоже уснем. Наши братья уже ели ноги переставляют.
– Да, – эльф снова погрузился в раздумья. – Сон – это маленькая смерть.

– Вот-вот! – вернули его к реальности гномы. – Надо что-то делать, Азельме!
– А что тут поделаешь? Если Она не проснется, то так все и будет, – констатировал эльф.
– Ну, и как ее разбудить? Ты умный – просвети.
– Известно как – поцеловать.
Гномы переглянулись.

– Точно! Это же так просто! – воскликнули они и тут же как-то подозрительно уставились на эльфа.
– А чего Вы на меня так смотрите? Белоснежка ваша – вы ее и целуйте... Дыню хотите?
– Нет, Азельме. Так не пойдет. Нужно отвечать за свои слова. Ты придумал – тебе и делать.
Эльф хотел было что-то возразить умное, но не успел. Мешок вмиг оказался у него на голове, и ему уже связали веревкой руки и ноги.

***

Когда с Азельме сняли мешок и развязали руки, он увидел темные своды мрачного подземелья. Вокруг, мучительно зевая, стояло семь гномов в сутанах и с факелами в руках. Эльф понял, что влип.
"Хотят поквитаться со мной за то, что я как-то спер у них дюжину изумрудов".
– Что, будете жарить или посадите в муравейник? – обреченно поинтересовался он у своих палачей.
– Нет! – дружно ответили гномы.
Шторне подошел к хрустальному саркофагу и сорвал с него шелковое покрывало. Азельме увидел спящую еще более прекрасную в своем сне Белоснежку в удивительно красивом розовом платье.

Шторне поманил эльфа жестом и злорадно приказал:
– Давай, целуй!
Эльф с мольбой посмотрел на гномов.
– Мне ж придется тогда на ней жениться!
– Известно, придется! – подтвердили гномы.
– Может, лучше в муравейник? – с надеждой предложил Азельме.
– Нет!
"Эх! Влип, так влип!"

***

Гора задрожала, и из проснувшейся каменоломни градом посыпались изумруды.

© Dalahan Dalyet. Jul 24 2011

Время, когда смерть спит, а сны умирают.

Жизнь – сон смерти. А смерть сна – пробуждение.
Когда смерть спит, а сны умирают, мы пробуждаемся. Чтобы жить. И живем мы для того, чтобы реализовывать свои сны.
Когда забываем об этом, мы будим смерть.
Смерть не любит праздных бездельников, не желающих претворять в жизнь свои сны, хоть этим мы и убиваем их. С такими она безжалостно расправляется, проснувшись.

***

– Вам здесь нравиться?
– Немного. А что Вам до этого?
– Это мои сны.
– Ваши? Вы видите сны?
– Теперь уже нет. Они все умерли – я их реализовал. Теперь живу в них. И не только я.
– Откровенно говоря, я бы здесь многое изменила. Например, люблю море. И здесь его явно не хватает.
Кевин улыбнулся.

– Я не ошибся в Вас.
Жаклин серьезно посмотрела на собеседника.
– Не ошиблись? Вы пригласили меня с какой-то целью? А я наивно полагала, что Вам просто приятно мое общество.
– Мне приятно Ваше общество, – Кевин выдержал испытывающий взгляд девушки. – Не обижайтесь. Но праздные отношения чреваты гибелью. Не только для нас самих, но и для всего, сотворенного нами. Я чувствую, что пробуждающаяся смерть нависла над всем вокруг.

Жаклин скривилась:
– Не драматизируйте и не давайте воли своим мрачным фантасмагориям. Это Вам не идет.
Кевин вздохнул.
– Наверное. Наверное, я действительно говорю глупости. Но... Все мои сны умерли, и мне становиться скучно. А скука будит смерть.
Мимо проехала шумливая группа детей на велосипедах. На портик фонтана прилетел голубь и уставился на Жаклин. Солнце выглянуло из-за облака.

Девушка на мгновение потеряла нить беседы, но все же вернулась к ней:
– Скука пробуждает смерть, говорите? А Вы боитесь смерти?
Кевин опять улыбнулся.
– Мне нужны Ваши сны, Жаклин.
– Чтобы их убивать, то бишь, реализовывать?
– Да. Убивать сны, чтобы жить.
– И обрести, таким образом, для себя бессмертие?

Кевин кинул косточку симпатичному песику, неизвестно откуда взявшемуся.
– Бессмертие – вздор. Творчество – все... Вы уж простите, но один из Ваших снов я уже начал убивать.
Жаклин всполошилась:
– О чем Вы?

Кевин смотрел вниз с террасы, туда, где еще минуту назад простиралась пустынная не задействованная его фантазиями равнина. Замешкавшиеся бульдозеры и экскаваторы спешно покидали ее. Через миг земля содрогнулась. Бурлящая гигантская волна накатила со стороны горизонта и разлилась по округе настоящим морем. Еще немного и все успокоилось, лишь бирюзовые волны лениво продолжили намывать себе ложе из золотого песка по берегам.
Из города хлынул люд, восхищаясь новоявлением.

Жаклин смотрел на происходящее с ужасом.
– Что Вы наделали? Вы украли у меня сон и... и убили его!
– Я его реализовал. Простите... Взамен хочу подарить вам другой. Сегодня за много лет я впервые будут видеть сон. Который предлагаю Вам разделить со мной. Надеюсь, Вы его примете.

***

Смерть перевернулась на другой бок и засопела.

© Dalahan Dalyet. Aug 04 2011

Весна на Заречной улице.
На основе миниатюр Хоровода N 8

Здравствуй, Весна!

Пригрело солнышко.
Вода тонкой струйкой побежала из-под ледяной глыбы в поисках своего ручейка.
Обнаженная ветка стыдливо качнулась, почувствовав неожиданно теплое дыхание ветра.

Странное чувство.
Будто я видел все это бесконечное множество раз.
И, вместе с тем, кажется, что только сейчас родился на свет.

Чудны метаморфозы сознания.
Узнаваемое удивляет. Новое будит воспоминания.

Не я ли уже однажды ногой по этой наполняющейся жизнью молодой траве?
Отчего так ностальгически щемит сердце, когда запахи пробуждающейся природы волнуют прикосновением к чему-то еще непознанному?

Уже совсем скоро зацветет вишня.
Это цветы новой жизни.
Будут ли плоды?
Земля дает дереву соки. А чувства оплодотворяют его.

Что я говорю?
Брежу ли? Иль отхожу ото сна?

Болезненны симптомы воспаленной памяти.

Мои чувства летят белым облаком по весеннему небу.
Завтра будет дождь.

Крупные капли звонко застучат по подоконнику.
Так потеряет талая вода свою девственность.
Так всегда бывает.
А значит, снова родятся сочные ягоды на белой невесте.

Болезненны симптомы воспаленного знания.

Сколько раз это все уже было?
Устала пчела.
Только нет усталости в моей душе.
Сок воспоминаний свеж весной.

Маленький мальчик бежит по лужам.
Как близко то, что было так давно!
Нет грязи в душе у ребенка.
Радостную песню поет мое сердце.

Снимаю пальто – надеваю плащ.
Так стареет на год человек.

Болезненны симптомы воспаленного самолюбия.

Птицы вернулись на пруды и в леса. Опять.
Здравствуйте!
Я не брился сегодня – спал в ожидании вас.
Когда проходит сон, пробуждается память.
Я вспомнил вас!
А значит, я снова жив.
Здравствуйте!

Я помню любовь.
Вечен мир!
Я знаю ненависть.
Это грязь под ногами.
Я обрел мудрость.
Красив мох на старых камнях.

Не бывает чистоты без грязи.
Мхом зарастает грязь.

Здравствуй Мир!

Я вспомнил тебя, Весна!
Это ты.
А значит, ты не никогда не будешь прошедшей.
Я встречаю тебя!
Здравствуй!

© Dalahan Dalyet. Mar 14 2011

Весна, однако!

На Заречной улице, где размещался институт, уже вовсю бушевала весна. Из окон наблюдался начавшийся на реке ледокол. Звонко щебетали птицы в скверике на набережной.

У Анжелы это была уже третья пересдача. В деканате сказали, что это последняя. Декан, правда, – хороший мужик – пообещал решить вопрос с ее академическим отпуском, если дойдет до отчисления. Но это слабо утешало. Подавленная Анжела сидела перед профессором и трясущимися руками перебирала листочки со списанным материалом.

Какая, там, весна?! Какие птичьи трели?!
Анжела видела лишь строгое лицо Виктора Сергеевича – седовласого старикана, глухого к мольбам, безразличного к девичьей красоте и разговаривающего с женщинами исключительно о применении преобразований Фурье к теореме Котельникова.
Ужас!

Профессор был сегодня странный. Все время глядел в открытое окно, не обращая на студентку никакого внимания. Это уже позволило Анжеле воспользоваться шпорами, но ее настроение от этого не улучшилось.
"Сейчас пойдут вопросы, и он все равно завалит!"
Только преподаватель не спешил "пытать" и оттягивал "казнь", продолжая пялиться в окно.

– Виктор Сергеевич, я готова, – робко промолвила Анжела, не выдержав.
Профессор оторвался от окна.
– Что? А-а. Рассказывайте, – растеряно промямлил он и снова отвернулся.
Анжела начала читать списанное, но вдруг поняла, что ее не слушают.
– Виктор Сергеевич.
– Да-да. Слушаю.
– Куда Вы смотрите?

– Туда – преподаватель с ребячьим восторгом ткнул в окно пальцем. – Смотрите, с крыши льется вода. А внизу воробей плещется.
Анжела посмотрела на моющегося воробья и, похолодев, констатировала:
"Мне конец!"
– Что Вы говорили про Фурье?
– Я говорила про Котельникова, Виктор Сергеевич.
– Замечательно!.. Замечательно моется!.. Давайте зачетку.

Анжела протянула зачетку, и у нее поплыл перед глазами туман.
"Четвертый неуд! Все, отчислят!"
Профессор достал ручку, аккуратно вывел "Отлично" и снова вернулся к воробью.
– Замечательно, стервец, моется! Весна, однако!

© Dalahan Dalyet. Mar 17 2011

Опять весна на Заречной.
(полная версия)

Сошел снег и оголил осенние трупы в оврагах.
Доменная печь в очередной раз взорвалась, и чугун разлился красивыми узорами по округе. Пьяные сталевары впервые за год протрезвели и решили сходить в вечернюю школу. Учительница русского языка, Татьяна Сергеевна, всю зиму изнывавшая от безделья, в очередной раз сама себе прочитала диктант, написала его, обнаружила двести пятьдесят две ошибки и поставила "жирное два".
Короче, на Заречную улицу пришла Весна!

Лихой сталевар Саша Савченко – уже более пятидесяти лет находящийся в "завязке" и любящий исключительно Татьяну Сергеевну, которая, в свою очередь, любила только русский язык – заметив, что откровенными самоуверенными домогательствами ничего не добьешься, наконец, осознал, что к нему пришло настоящее глубокое чувство (не то к русскому языку, не то к Татьяне Сергеевне – он еще точно не понял).

Главный инженер – чье имя покрыто плотной пеленой забвения, и который многократно и безуспешно пытался внедрить на заводе японские технологии – сидел с Сашей – напомню, пребывавшем в "завязке" – за чашечкой зеленого чая и нарезал селедку из супермаркета напротив (в надежде, что Сашу, наконец, "пробьет").

– Саша, а помнишь ту ученическую тетрадь, что ты показывал мне пятьдесят лет назад? – вдруг начал он, отхлебнув из керамической чашечки противной зеленый жижи.
– А как же! Помню, – старомодно прямо ответил Саша Савченко.
– Так вот, я загнал ее японцам за миллион и... иен, – инженер икнул, произнося название японской валюты. – Теперь они по твоей технологии строят свои доменные печи. А как у тебя дела с Татьяной Сергеевной?
– Нормально, – сухо отметил Саша. – Я уже уяснил, где нужно ставить точку, а где многоточие.

Инженер оживился, потирая руки:
– Так, может, по этому поводу...
– Рано! – твердо оборвал его застенчивый сталевар Саша. – Я должен сперва услышать от нее конкретное "да".

***

Татьяна Сергеевна в очередной раз раскладывала на столе не известно для кого экзаменационные билеты, когда ворвавшийся в классную комнату ветер разметал их по полу. Учительница бросилась их собирать и похолодела, когда почувствовала на своих запястьях чугунные пальцы Саши Савченко.
– Я помогу Вам, – томным голосом прошептал тот, крепко прижимая учительницу к своей черной кожанке за пятьсот баксов, и бархатным шепотом дохнул ей в ухо: – Я уже знаю: слово "маринованный" пишется через два "н".
– Как долго я ждала этого... – только и прошептала в ответ обмякшая Татьяна Сергеевна.

***

А за окном какой-то пьянчужка душевно выводил:
"Когда весна придет, не знаю.
Пройдут дожди... Сойдут снега...
Но ты мне, улица родная,
И в непогоду дорога..."

© Dalahan Dalyet. Mar 21 2011

Мадемуазель Весна.

Цок-цок-цок.
Вода ли то капает талая с крыши?
Что-то нежное щеку гладит.
Ветерок ли то теплый обдувает боязливо?
ДухАми волнующими разум дурманиться.
Природа ли то оттаявшая о себе заявляет?
Может. Наверное.
Но чуднО как-то.

А кто это по улице нашей скользит, словно парусник по волнам?
Мадемуазель. Нездешняя.
Красивая. Утонченно изысканная. Лицо вуалью светлой сокрыто.
Кто Вы, незнакомка таинственная?
Чему радуетесь так, под вуалью улыбку свою игривую пряча?
Давно не видели мы здесь красавиц таких. Не баловала нас подобным зима проходящая.

Мы здесь люди простые, но не грубые. Улицу свою любим, прибираем.
Не грязно ли Вам туфельками по мостовой нашей ступать?
Если что, скажите – мы еще приберемся.
И что же это привело Вас к нам?
Не сочтите нас дикими и огрубевшими, но не привыкли мы к гостьям таким.
Радостно смотреть на Вас, но чуднО.

Вроде бы уже знакомы мы с Вами. А язык не поворачивается обратиться к Вам.
Будто вспугнуть боишься.
А Вы все туфельками своими по мостовой уверенно так: цок-цок-цок.
И вся улица по следу Вашему преображается, светлеет.
Вот уж и детишки Вам на встречу из домов повыскакивали радостно. Раздетые – уже не пугаются холода.
Не Вы ли это дыханием своим улицу нашу согрели?

Рестораторы с кондитерами столики на улицу повытаскивали. Не иначе, зазвать Вас к себе хотят, да угостить.
Не про их Вы честь...
Нет, ошибся. Вы не гордая – приглашение принимаете, за столик садитесь. И вот уже и чай ароматный с пирожными Вам выносят.
Отведайте – не побрезгуйте. Это все от души.
А то, что от души – не сомневайтесь. С Вашим появлением у всех, смотрю, души словно примулки расцвели.

И у меня, покорного слуги Вашего, тоже.
Я с Вашего позволения за соседний столик присяду. Уж очень радостно подле Вас!
Вы уж не обминайте впредь улицу нашу Заречную.
Захаживайте и дальше!

© Dalahan Dalyet. Mar 24 2011

Стимулятор.
(полная версия)

Телепортировали меня долго. Тремя пересылками, растеряв все мои вещи. Благо сохранились документы и блокнот с карандашом. Едва дождавшись окончания транзакции, я, лишь успев на ходу перехватить синтетическую сардельку с глюконуклоидной горчицей, метнулся к таксолетам.

– Куда? – обрадовался таксист.
– Улица Заречная! – выпалил я.
Шофер поскучнел:
– Не пойдет. Закрытая зона.
Я ткнул ему под нос солидной пластиковой карточкой.
– Откуда у Вас пропуск в зону? – опешил тот.
– От верблюда. Скорее! Прозеваем грозу!
– Какую грозу?
– Настоящую! Поехали!

***

Кругом царило запустение. Радовали глаз лишь живые деревья с настоящими разбухшими почками. И трава. Но это не главное.
Небо. Настоящее небо! И вот-вот начнется гроза!
Я поспешил к сооружению с помятой алюминиевой крышей, которое оказалось старой заросшей автобусной остановкой, и, подойдя, отшатнулся. Там был человек.

Мы встретились глазами. Я недолго его разглядывал, наконец узнав старого друга литератора, и бросился с объятьями:
– Ты что здесь делаешь, дружище?!
– Думаю, то же, что и ты, – ответил тот, улыбаясь. – Дожидаюсь грозу.
– Ага! Что-то пишешь, а вдохновения нет?
– Точно! А что может быть лучшим стимулятором вдохновения...
– Как не весенняя гроза! – закончил я мысль.
– А где еще можно увидеть редкую настоящую весеннюю грозу...
– Кроме как не в этом анклаве анахронизма Вселенной! – опять я завершил предложение.

– Ты как сюда пробрался?
Вместо ответа я достал свой спецпропуск.
– Ассоциация постаралась. Имею от них заказ.
Глаза друга заблестели при виде карточки.
– Завидую. А я нелегально.
– Не боишься? Ничего, выбраться я помогу.
– Спасибо. Но главное – гроза.

– Пишешь о чем-то интересном? – поинтересовался я.
– Не отвечу. Пока только замыслы. А ты?
– А я так... про любовь. Заказали.
– Хорошее дело... Стоп, внимание! – друг оборвал беседу – Начинается!

Раскат грома потряс землю. Крупные капли в начале редко, но со все нарастающей частотой и мощью забарабанили по крыше. Наконец, пошел град размером с грецкий орех.
– Красота! – закричали мы и потянулись за блокнотами.

© Dalahan Dalyet. Mar 28 2011

Игра.
I место в Ристалище N 14

"Игра "Я подарю тебе..." для детей младшего школьного возраста. Присутствуют элементы волшебства, одобренные минздравом и разрешенные к использованию на территории Российской Федерации. В игре не задействованы чары необратимого характера!
Возможны временные магические зависания и незначительные причинно-следственные казусы. Во избежание их не рекомендуется вовлекать в игру лиц старше двенадцати лет. В случае возникновения мнимо-опасных ситуаций следует прекратить игру, произнесся "Game Over".
В игре принимают участие два и более игроков. Участники делятся на "пользователей-удержателей" (Users) и одного "исполнителя" (Wizard). (В сетевых версиях допускается более одного визарда в игре.)

Во время игры пользователи-удержатели (юзеры) загадывают желание в словесной форме (язык произвольный – что напишут, то и получат) в поле "Задание". Под каждым желанием исполнитель (Визард) ставит галочки в графе "Я подарю тебе ..." и посылает их на исполнение.
Желания исполняются сразу и удерживаются до тех пор, пока загадавший юзер не подумает о чем-то другом или не скажет "GAME OVER". Игру может остановить в любой момент визард.
Время удержания желаний вместе с логином игрока заносятся в топ рекордов. В сетевых версиях ведется рейтинг визардов с последующим присвоением им прав администрирования. ЖЕЛАЕМ ПРИЯТНОГО ДОСУГА!
волшебнаялавка.ru"

***

Леночка возвращалась со школы, весело размахивая портфелем и топча сапожками пушистый снег, когда в кармане завибрировал телефон.
– Да, мамочка, я слушаю.
– Ленка! Ты где?
– Иду домой. Скоро буду.
– Беги быстро!
– А че?
– Папа в холодильнике – я не могу его оттуда извлечь!
– Не поняла, ма.
– Мы в игру твою играли!
– А-а! Скажи "Game Over", и игра закончится. А какое у папы время?
– ЧАС! Мы уже чего только не говорили! Комп завис!
– Перегрузи. Но час – мало для топ-рейтинга. Я бы немного еще подождала.
– Какой рейтинг?! Папа ревет из холодильника, что околел в конец! Как комп перегрузить?!
– Нажми большую круглую кнопку на проце и подержи, пока экран не погаснет – папа тут же вывалится.

Ленка спрятала телефон и побежала быстрее.
"Говорила ж им, не играть в мои игры! У них что – своих не хватает? Для взрослых".
Уже подбегая к дому, Леночка краем глаза заметила сбоку какой-то глюк. Она резко остановилась и обернулась. Из сугроба, отряхивая снег, вылезло чудовище, напоминающее огромного гипертрофированного волка. Тварь направилась к девочке, скаля острые зубы:
– Я тебя съем, Красная Шапочка!
– Уймись, придурок – я спешу! Game Over! – закричала на глюк Лена, для верности огрев его портфелем по голове.
Волк тут же превратился в соседского мальчишку Мишку. Парень вскочил на ноги и чуть не с кулаками набросился на девочку:
– Это не по правилам! Ты не мой визард! Ты не можешь прекратить удерджание моего желания!

– У меня рейтинг и права локального сетевого визарда, придурок! И твой акаунт подо мной.
– Дура! Я на рекорд шел! Зачем прервала?
– Говорю тебе – я спешу! У меня папа в холодильнике! А если шел на рекорд – нечего было на меня волком набрасываться!
Мишка расхохотался.
– Ты чего?
– Папа в холодильнике – смешно! А мы вчера маму тоже весь вечер разыскивали!
– И что – мама?
– А мама на Гаваи метнулась и запоролилась. Пока отыскали, пока пароль крякнули – чуть с голодухи не померли. Теперь меня за этот кряк могут в рейтинге понизить.
– С рейтингом твоим разберемся. Идем – надо моего папу вызволять. Боюсь, мама так и не нашла на проце кнопку. Потом будем повышать тебя до админа.
– Ладно, идем. Все равно ты мне весь гейм обломила.

Дети побежали в подъезд дома.
– Слыш, Ленка, чего ко мне Валерка из 11 "Б" прицепился – хотел по шее надавать? Не знаешь?
– Валерка? Это тот, на которого твоя старшая сеструха глаз положила? Ты с ней играл?
– Играл. Вчера.
– Что она загадывала?
– Не знаю. Она не по-нашему писала.
– Дурак ты! Сколько раз говорить, чтобы не подписывал желания, которых прочитать не можешь?
– Значит, это из-за нее?! Ну, зараза! Больше с ней не играю! Пусть другого визарда ищет.
– Я бы, вообще, взрослых к компу не подпускала. После них столько глюков зависших – три дня чистишь!

***

Папа лежал на диване, укутанный в одеяло, и обложенный грелками:
– Слышь, дочка, постирай с компа свои дурацкие игры! Вот в мое время другое было: бегаешь с пулеметом – уродов мочишь. Красота! А сейчас что?
– Не переживай, па. Я для тебя специально ретро накачаю. А свои игры, извини, запаролю, чтобы вы с мамой не лазили. Ты грейся, а мы с Мишкой немного поюзаем.
– Чего вы с Мишкой?!
– Да, ничего. Грейся. Пойдем – тебе шутеров накачаем.
Дети закрылись в комнате, и Ленка быстренько грузанула комп.
– Значит так, Мишка. Сейчас подо мной регишся своим акаунтом и...
– И загадываю что-нибудь простое. Не пережимая с фантазией. Про Буратино, там, или Красную Шапочку. Чем проще сюжетец, тем легче удерживать.
– Слушай меня, и без самодеятельности! – оборвала его Лена. – Загадываешь встречу с Дедом Морозом. Понял?!

Мальчик оторопел:
– Дед Мороз – зарезервированный сетевой логин! Про него нельзя!
– Со мной можно. Я же локальный админ.
– Слышь, Ленка, ты не зазнавайся и не темни. Ты админом-то благодаря мне стала. Помнишь, как я тебе помогал целый день на метле по городу летать?
– Да, все я помню. Говорю тебе – подо мной можно. Только к Деду пойдем вместе.
– Как вместе?!
– Ты подо мной будешь – я под тобой. Юзанемся одновременно. С одинаковым желанием.
– Нас за это враз из топа выкинут! Запрещено! Помогать можно, но чтоб с одинаковым желанием юзаться...
– Правила читай внимательно! Это для пользователей начального уровня запрещено. А со мной можно. Слушайся – и получишь свой рейтинг.

***

"Я подарю тебе ..."
"Я подарю тебе ..."
"Только бы комп не завис!"

***

– Здравствуй, девочка Лена!
– Здравствуй, Дедушка Мороз!
– Рад тебе! Ты пришла не одна – с тобой мальчик?
Бородатый старикан в шубе пристально посмотрел на остолбеневшего Мишу:
– Под каким логином регишься, мальчик?
Волнуясь, тот едва выговорил:
– Шпок ... 1738 ... zz.
– Красиво, – улыбнулся Мороз и снова обратился к Лене. – Ты недавно в админах, дочка, и я еще не исполнил ни одного твоего желания. Такова традиция – загадывай!
– Дедушка Мороз, – начала Лена, – мне ничего не надо. Я хочу, чтобы Вы помогли моему другу.

– Твоему другу? С радостью, раз ты за него просишь! Но что я могу сделать для Шпок1738zz?
– Миша всем помогает. Он очень добрый и хороший. А его не переводят в админы! Хотя он заслужил это больше других! Повысьте ему рейтинг на десять пунктов, пожалуйста. Если можно. Он самый лучший Визард и Удержатель в нашей сети!
Дед задумался.
– Да-а. Трудную задачку ты ставишь, дочка... А, может, – Дед вопросительно посмотрел на Мишу, – тебе машинку подарить? Большую. Красную. Вставишь батарейку – она будет по полу ездить.
Миша разочарованно скривился.
– Дедушка Мороз, – печально подала голос Лена, – если это невозможно, тогда извините – мы пойдем.

Мороз поднял руку в меховой рукавице и твердо заявил:
– Для меня нет невозможного! Я обещал тебе – я исполню! Но, – Мороз сделал паузу, чтобы дети внимательнее прислушались, – исполнить желание – малое дело. Большое – удержать его. Я сделаю, о чем просишь. Но если Шпок1738zz не сумеет удержать исполненное, он потеряет все, что приобрел до сих пор!
Мороз склонился к Лене:
– А мы с тобой, Леночка, ответим тогда по всем пунктам.
– Я готова, – с готовностью отозвалась девочка.
– Ну, что с вами делать?! – развел руками Мороз.

Покачав головой, дед достал ученическую тетрадь в клеточку с Гарри Потером на обложке и громогласно приказал Мише:
– Пиши!
– Че писать?
– Желание пиши. Только разборчиво.
Миша написал фломастером желание в тетрадку и передал ее деду. Дед поставил на ней жирную галочку и кинул по ветру:
– Я дарю тебе...
Неистовый ветер закружил снежный смерч. Могучие ели накренились до самой земли. А земля задрожала под ногами.
"Понтов, однако, много", – успел подумать Миша.

***

Лена спала, когда зазвонил телефон.
– Мишка, ты?
– Включай комп и юзайся подо мной!
– А че за армагедон?
– Я подарю тебе Луну!
– Серую с пятнами – не надо.
– Я тебе свою Луну подарю! Всю ночь сотворял! Не пожалеешь!
– Поняла. Щас.

Девочка подошла к окну, по дороге ткнув пальцем в большую круглую кнопку на проце.
На улице падал снег. Люди несли елки и мандарины в кульках. Веяло праздничным настроением.
Лена села за монитор, с трудом различая заспанными глазами иконки на объемном изображении "рабочего стола", и активизировала одну с названием: "Я подарю тебе..."

© Dalahan. Dec 21 2010

Рецензии к "Игре"

Dalahan : А мне понравилось. Классная сказочка. Без претензий, но в тему. Новогодняя. И, так сказать, современная трактовка. Вполне гармоничная. Про батарейку в машинку – особый разговор. Отдельно. А призыв правильный: "Юзанемся разом, друг под другом и с одним желанием!"
Тень Цитадели : Это очень сложное для моего восприятия произведение, особенно, в контексте темы. Дед Мороз, выведенный на уровень админа... Мне не нравится эта идея в контексте уюта и тепла. Но сама работа, абсолютно отвлеченно, если от моих желаний. Очень и очень! Я в шоке и хотел бы прямо сейчас знать: кто автор? Сленга много, но общий концепт очень объемный. С первого прочтения я был настроен "не очень", но внутренний голос меня поправил. Это и сказка, и экстраполяция в будущее, и прорисовка... Короче, здорово!
Strannik : А мне понравилось! Концовочка, вообще, замечательная, да и сама тема (вариант техномагии) очень близка вашему покорному слуге.
Ellery : Так вот ты какая, киберсказочка...
Лотадан : На счет этой работы я серьезно задумался. Вроде бы идея хорошая и условия почти соблюдены, однако тема... Эти дети, которые играют в какую-то странную игру, и эти сленговые словечки напрягают.
StarWarrior : Класс!
Smoky : Мнение судьи : Я в шоке, ужасе с последующей прострацией. Бедные дети... какое "навороченное" будущее их ждет?! И это Победитель в Ристалище?! Куда мы движемся?!..

Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!