Иль движет Миром Красота.
на основе миниатюр Хоровода N 5

Неприкасаемая.

Красота. Она пронизывает весь мир, подчиняя его себе. Нельзя дать ей определение. Она неуловима. Красоту считают понятием условным, надуманным. Но без нее в мире вообще ничего не существует. В ней суть всего сущего.
Можно ли хоть примерно сказать, что это такое? Может, так: "Красота – это память мира обо всем, что уже было с ним, выраженная в максимально концентрированной форме и зовущая его к чему-то новому, но вечному?"

В любом случае, красота – это то неприкасаемое, за сохранение чего мир готов заплатить всем остальным, что в нем есть кроме.

***

Шеф службы безопасности корпорации АЕС некто Клод Бено выбрал из списка контактов в телефоне запись "Маг".
– Мсье Реми?
– Слушаю Вас, Клод.
– Рад, что узнали меня. Мсье Реми, есть работа для Вас.
– Нет-нет. Я больше не оказываю услуг.
– Но это очень важно! Все будет хорошо оплачено. Мой патрон, мсье Кордье, должен лететь в Лондон. Есть опасения, что самолет не долетит до Хитроу. У Кордье слишком много врагов. Я бессилен.
– Мне жаль, Клод. Я больше не оказываю услуг.

Карен Реми отложил телефон и глянул на вбежавшую в кабинет девчушку. Это была его дочь. Ее простая, незапачканная ничем таинственная красота умиляла и без меры радовала сердце Карена.
– Что тебе, Лизи?
– Па, – Девочка замялась, – мне нужны деньги.
– Зачем, Лизи?
– Я, – Лизи ковырнула пальчиком жакет отца, – во-первых, хочу перевести сумму на операцию тому пуделю, о котором мы читали. А, потом, мне очень понравилось то разовое платье с показа мод.
– И сколько надо?
– Пять тысяч на операцию. Тысячу двести на платье.
Карен задумался.
– Хорошо, Лизи. Я что-нибудь придумаю.

– Мсье Бено?
– Слушаю Вас, Карен.
– Я согласен. Но у меня условия. Шесть тысяч двести.
– Может, округлите?
– Нет. Второе: с нами полетит моя дочь.
– Вы с ума сошли?!
– Это мое условие. Или разбирайтесь сами.

***

Аэробус А-319 корпорации АЕС, разбегался по полосе аэропорта Шарль де Голь. На борту было восемь пассажиров: мсье Кордье – глава АЕС, шеф службы безопасности Клод Бено, несколько человек охраны, Карен Реми – известный в Париже экстрасенс, маг и его малолетняя дочь, неповторимая умилительная красота которой заворожила всех в самолете, кроме хмурого и нервозного патрона.

Примерно в это время автомобиль "Лэнд-Ровер" без номеров, но с установленным на него ракетным комплексом RBS-70 выкатил из предместья Парижа и затаился на конце кукурузного поля. А стюардесса взлетающего лайнера, некто Жюси, пробравшись вниз фюзеляжа и оставив там небольшой чемоданчик, уже цепляла на себя парашют.

***

– Мсье Кордье, говорит командир экипажа. Коридор на Лондон закрыт. Над Ла-Маншем опасный грозовой фронт. Нам предписывают...
– К черту! Слышите! Я не более чем через час должен быть в Лондоне! Или Вы уволены!
Силуэт лайнера А-319 врезАлся в грозные тучи, нависшие над Ла-Маншем, а те разбегались от него, как напуганные мыши от свирепой провинциальной кошки.

***

Аэропорт Хитроу.
– Я доволен Вашей работой, Реми. Вот Ваши деньги.
– Благодарю. Больше не звоните мне, мсье Бено.
– Как скажите.
– Что там случилось со стюардессой?
– Ее раздавило в отсеке шасси. В ее чемодане была бомба, но она не взорвалась.
– А что горело внизу в кукурузе, когда мы вылетали из Парижа?
– Разберемся с этим, мсье Карен. Берегите дочь.

***

Газета Таймс.
"Вчера по дороге из аэропорта Хитроу в Лондон в автомобильной катастрофе погиб глава корпорации ЕАС Франсуа Кордье. Водитель и глава службы безопасности, находившийся в том же автомобиле, с легкими травмами доставлены в больницу..."

***

– Что тебе, Лизи?
– Па, мне нужны деньги.
– Сколько?
– Десять тысяч.
– М-м ... Я что-нибудь придумаю.

© Dalahan Dalyet. Sep 14 2009

Черная Вдова.

Она была так красива, что он сразу ее испугался.

Красота – страшная сила. Ибо, завораживая, она лишает воли. Она манит, занимает все мысли. И неизменно затягивает жертву, попавшую в плен красоте, туда, где она уже не способна что-либо понимать и чему-либо противодействовать. Жертва знает, что теперь пребывает полностью во власти иных сил. И они могут сделать с ней все, а она даже не будет знать, как этому сопротивляться.
А нужно ли сопротивляться? Ведь эти силы так прекрасны!
Но страх неумолим. Он то знает, что это конец. Прекрасный, но конец!

***

Она была прекрасна!
Настолько прекрасна, что он испугался. Ужас тут же объял его, ибо он понял, что больше уже ничего у него не будет. Но противостоять было невозможно. Сила, влекущая его к ней, была непреодолимой.
Ее черный блестящий панцирь сверкал на солнце. Красные песочные часы на брюшке завораживали. Изящные точеные лапки были изысканным ювелирным обрамлением драгоценному агату ее тела.

"Почему?! Почему красота так жестока?! И почему, чтобы познать ее, надо умереть?!"

Он долго не мог решиться. Страх вымораживал все внутри, и конечности отказывались двигаться. Но какая-то таинственная сила, которой нет равных, разжигала в нем пожар. Пожар, способный растопить любой лед и усмирить который могла только смерть!
И когда этот огонь всецело охватил его, страх вдруг рассеялся. Он ощутил прилив решимости. Все стало простым и ясным.
Сейчас. Сейчас он пойдет к ней, чтобы слиться хоть на короткий миг с самым прекрасным, что есть для него в мире. А потом умрет. Но это такой пустяк!

***

Она была так красива, что он сразу ее испугался.
Она подошла к столику неслышно и неожиданно. Ее пышные иссиня-черные волосы бурным водопадом сбегали на изящные подернутые легким загаром голые плечи. Глаза искрились, как северное сияние на полярном небе. Алые кораллы губ вожделели и заставляли трепетать.
– Что Вы будете пить? – спросил он у нее.
– Сухой мартини, – ответила она.

"Мне конец!" – пронеслось у него в голове. – "Почему? Почему я так подумал". Ответ всплыл тут же:
"Потому что нельзя прикоснуться к такой красоте и остаться жить. Ибо все дальнейшее станет уже неважным и лишним, портящим впечатление".

– Вы любите розы?
– Да.
– А ночное небо?
– Я его боюсь.
– Даже со мной?
– С Вами?.. Пожалуй, нет.

***

Его лапки задрожали, ибо только в них еще оставалась крупица здравого смысла, и понесли горящую огнем несчастную и одновременно с этим самую счастливую жертву на встречу с прекрасным и своей смертью.

***

– Вы демон?
– Почему?
– Доброе не может быть столь прекрасным.
– Для Вас важно знать ответ?
– Пожалуй, теперь нет. Я увидел Вас, и уже ничто для меня не важно. Только Вы. Но, быть может, когда-нибудь в следующей жизни мне пригодится Ваш ответ.
– Вы боитесь меня?
– Да. Я трепещу от ужаса. Но это еще больше манит. Так, да или нет?
– Я – Черная Вдова.
– Это эпитет?
– Это суть.
– Что ж, так даже лучше... Прекрасное не может быть добрым.

***

Их тонкие ножки перекрестились и сплелись, а на черных панцирях затрепетали две влюбленные друг в друга искорки.
А потом все кончилось. Для него.

***

Когда он открыл глаза, холодное дуло зловещего черного пистолета прижимало его голову к подушке, все еще пахнущей розами.
"Я так и знал!" – пронеслось у него в голове, затем что-то со звоном оборвалось и улетело в бездонную пропасть в груди, где-то в районе сердца.

– Извини, Антонио. Каморра вынесла тебе приговор. Но я хочу, чтобы ты знал – ночью ты был великолепен.
Это были последние слова, которые он услышал в этой своей жизни.

Может ли прекрасное быть добрым? Даже если и нет, оно все равно прекрасно!

© Dalahan Dalyet. Sep 18 2009

Миражи.

Красота подобна миражу. Когда мы пытаемся указать на нее и понять ее суть, она рассыпается, убегает от нас. Красота лишь мнится нам. В реальности же мы успеваем лишь поймать ее ускользающий от нас край.
Если Вы хотите насладиться красотой творения живописца, никогда не разглядывайте деталей и никогда не пытайтесь ответить на вопрос: чем именно притягивает Вас оно? Смотрите на картину, как на мираж, колышущийся в пространстве, видоизменяемый и нереальный. Только смутные видения пробуждают в нас острое ощущение прекрасного.

***

В который раз я смотрю на нее. Ее губы, глаза, руки. Я во всех деталях изучил анатомию Ее лица, тела. Догадываясь о том, чего нельзя видеть. Мне уже знаком каждый мазок краски на холсте.
Я опроверг для себя все нелепые домыслы о том, что Она улыбается. Чем дольше я смотрю на Нее, тем меньше вижу красивую женщину. Она даже раздражает меня. Ее глаза глумливы, холодны и болезненны. Скривленный ухмылкой рот навевает мысли о параличе. А пейзаж за ее спиной похож на апокалипсические картины и на саму Гиену Огненную.

Почему Ее называют шедевром?! Что люди видят прекрасного в Ее облике?!
Чем больше я смотрю на Нее, тем меньше понимаю это.

Я больше не приду к тебе!
Красота – это фикция. Люди сами ее придумывают. Чтобы скрасить свое существование, уйти от проблем. А ее нет. Как нет того оазиса, который мнится умирающему от жажды бедуину в пустыне. Его придумывает больное воображение, подстрекаемое истерзанным организмом. Есть вода. Она реальна. Она утоляет жажду. И не имеет значения – красиво это или нет. Хочешь пить – пьешь даже ржавую воду.

***

Я попросил кофе и разместился за столиком на террасе. Рядом играл струями воды фонтан. Солнечные лучи расцвечивали их всеми цветами радуги. Я почувствовал прилив знакомых, но отрицаемых мною, ощущений. Ощущения блаженства, но блаженства виртуального, мнимого.
Блаженство от созерцания выдуваемых насосом потоков не очень чистой воды! Абсурд!

Я зло отвернулся и взял газету. Принесли мой кофе в голубой с малиновыми разводами чашке и поставили передо мной на оранжевую салфетку с вышитыми на ней яркими птицами. Сочетание цветов и рисунка на салфетке неожиданно повергло меня в уныние. Это выглядело настолько бесстильно и безвкусно, что я отбросил газету и остолбенело уставился на дымящуюся чашку.

Собственно, что дурного я увидел? Какая разница, в какой сервировке мне подали мой кофе? Главное, что салфетка чистая, а в кофе нет таракана.
Но вместо того, чтобы пить кофе я сидел и смотрел на чашку.
Потом встал и пошел прочь.

***

Работа не клеилась. Все валилось с рук, а в голове царил хаос. Дома я не находил себе места и не знал чем себя занять. По ночам мучила бессонница, и я приходил на работу изможденным и злым. Люди раздражали. Я грубил им и постоянно ссорился с ними. Я чувствовал себя на грани психологического срыва. Даже стал посещать психолога. Но встречи с ним и его глупые речи еще больше выводили меня из себя.
Я начал делать глупости. Подумывал уйти с работы, продать квартиру и уехать.
Только куда? Принесет ли мне это облегчение? Что, вообще, происходит со мной?
Нужно что-то делать. Я больше не выдержу!

И тогда... Тогда я пошел к Ней.
Не знаю, что подтолкнуло меня. Может быть отчаяние?

***

Она улыбнулась мне. Милой, игривой улыбкой. Ее глаза засверкали. Руки слегка задвигались, как будто поглаживая друг дружку. За Ее спиной веселым потоком по уступам стекала изумительная по красоте река, и я слышал звонкое бурление вод. Легкий ветерок донес до меня нежный запах Ее волос.

Сегодня Она была как никогда красива!
А я почувствовал себя счастливым!

© Dalahan Dalyet. Sep 23 2009

Тень красоты.

Тень есть у цветка, дерева, бабочки, человека – у всего. Мы считаем ее лишь жалким подобием того, что ее отбрасывает, не умея разглядеть ее сути. Мы падки на красочные образы. Стремимся разделять все множеством линий. Зачастую в полученном хаосе перестаем ловить суть вещей. Деталей оказывается слишком много. Тень же, хоть и показывает все упрощенно, но это всегда нечто очень важное, что мы не замечаем в пестроте цветов и замысловатости линий. Наконец, если цвета разделяют объекты, то тень их объединяет в единое целое.
Но язык теней труден для восприятия.

Учительница открыла окно, вдохнула свежести, понежилась на солнце и повернулась к классу:
– Сегодня, дети, у нас вольный урок. Никаких вазочек, стаканов и веников. Сегодня мы, – она сделала паузу, чтобы убедиться – ее слушают, – рисуем красоту. – Она еще раз оглядела всех, ожидая, что ее слова произведут на детей какое-то особое впечатление, и продолжила. – Я хочу, – женщина сложила ладоши, – чтобы вы рассказали мне о том, что такое красота. Как вы ее видите, представляете себе.
Одна девочка тут же задрала руку:
– Можно я нарисую бабочку?
– Можно, Вика, – разрешила учительница. – Бабочка – это очень красиво. Рисуй, но старайся.

Другие дети тоже наперебой стали спрашивать:
– Можно я нарисую большое красивое дерево?
– А я море?!
– А я... а я горы!? Можно?
Учительница благодушно всех подбадривала:
– Можно, дети, можно! Рисуйте, что хотите. Карандашами, красками, фломастерами. Главное, чтобы в ваших рисунках отразилась вся красота окружающего нас мира!
Довольные, что разрешено рисовать, что угодно, дети рьяно взялись за работу.

Но один мальчик на задней парте сидел грустный и ничего не рисовал. Он все думал:
"Бабочку рисует Вика. Горы рисует Владик. Таня рисует море. А что нарисовать мне? Может, самолет? Или велосипед? Может, звезды? Рыб в аквариуме? Вот бы все это нарисовать! Но как это все уместить на одном листе?"
Мальчик смотрел на чистый лист в альбоме и по-детски озадачено тер голову руками. Наконец, он схватил краски, кисточку и начал рисовать.

Урок подходил к концу. Учительница обходила детей, проверяя работы. Она была довольна и всех хвалила. Когда же она подошла к мальчику на задней парте, то остолбенела и уставилась в его альбом:
– Это что?! Я... я тебя спрашиваю!
Мальчик опустил руки и испуганно посмотрел на учительницу. На парте красовался альбомный лист, закрашенный черной краской.
– Ты целый урок рисовал вот это?! Это твоя красота?! – возмутилась учительница.
Слезы выступили на глазах мальчишки. Он попытался объяснить:
– Это тень... Тень красоты.
– Что?!

Мальчишку выгнали из класса еще до конца урока. Он стоял в коридоре и плакал, держа в руках раскрытый альбом. Мимо проходил учитель физкультуры, неординарный и умный человек. Он подошел к мальчику и посмотрел на закрашенный альбомный лист:
– Это ты нарисовал?
– Я, – сквозь слезы процедил мальчишка.
– А что это?
– Это... – мальчик возбужденно принялся объяснять, – это тень красоты. Все рисуют бабочек, цветы, деревья. А я захотел нарисовать их тени. Сначала тень бабочки. Потом дорисовал тень самолета. И так дальше. А меня за это выгнали! – он снова кинулся в рев.

Учитель потрепал мальчишку за волосы и ласково сказал:
– Понять красоту теней и увидеть тень красоты – это очень трудно. Если кто не сумел – не вини его в том. И больше не рисуй подобное на уроках. Учительница права, что разозлилась. Рисуй для других то, что они могут понять. А этот рисунок повесь у себя дома, и пусть он вдохновляет тебя. Ибо в нем отражается весь бесконечный мир.

© Dalahan Dalyet. Sep 28 2009

Красавица и чудовище.

Если есть красавица, где-то рядом обязательно должно появиться чудовище. Это не просто закон сказочного жанра. Это философия. Закон борьбы и единства противоположностей. Красавицу всегда тянет к чудовищу, а чудовище – к красавице. Их единение перерастает в борьбу, победителем в которой неизменно оказывается добрый молодец (третье лицо или новое качество, вышедшее из чьего-то количества). Но это не надолго, ибо, в конечном счете, все роли перемешиваются, и становится не ясно: кто есть кто.

Все начинается по-новому, вовлекая теперь еще и других красавиц, и дополнительный контингент добрых молодцев, и, естественно, чудовищ.
Несколько размыта здесь роль папаши так называемой красавицы. Он всегда играет пассивную роль, оставаясь в стороне, лишь периодически пытаясь вставить свои пять копеек в виде мудреных назиданий. Его редко кто слушает, и, тем не менее, зачастую из него делают культ (опять-таки игнорируя его назидания).
Ну, да ладно. Не про него сейчас речь.

***

Чудовище блуждало по улицам города в отчаянных попытках отыскать Ее. Оно не знало, как Она выглядит, но знало, что Она где-то здесь. Чудовище чувствовало Ее всем своим естеством. Знало Оно также, что их встреча станет для него, скорее всего, фатальной, ибо слишком много развелось добрых молодцев, которые только того и ждут, чтобы Оно проявило свою сущность чудовища.
Дабы не выдать себя раньше времени Чудовище усиленно принимало облик обычного прохожего. Но когда Оно встретит Ее, маскировка исчезнет. Так положено древними законами. Маски сбросятся, и начнется открытый бой добра и зла, красоты и уродства во имя... во имя чего, никто не знал – в Книге Мудрости в этом месте вырвана страница.

День был жарким, и Чудовище остановилось у ларька выпить пива. Холодное бурлящее пивко нежным бальзамом потекло в Его истерзанный поисками желудок. Испытанное блаженство оказалось настолько сильным, что Чудище на миг забыло, кто Оно есть, и почувствовало себя просто счастливым человеком.
"Я хочу остаться им навсегда!" – прокричало что-то где-то в темных глубинах его уродливой души. – "А, действительно, может, ну Ее? Пойду-ка я лучше в пельменную".
Но его мыслям не суждено было воплотиться.

Она шла по бульвару парящей походкой, щедро источая вокруг флюиды неописуемой красоты. Шлейф был настолько концентрированным, что любому уроду за километр не составляло труда его унюхать. Находящемуся же совсем рядом Чудовищу резкий, невыносимый запах прекрасного так больно ударил в нос, что чуть не заставил выронить недопитое пиво.
"Это она!" – только и пронеслось у него в голове.
А дальше по спине побежала дрожь, руки затряслись, перед глазами поплыл туман. Обращение началось.

***

Из милицейского протокола:
"...Гр.Васечкин средь бела дня в нетрезвом виде приставал на бульваре к гр.Курочкиной, за что был сильно избит вовремя подоспевшим на место происшествия гр.Бугайловым. На текущий момент гр.Васечкин пребывает в больнице. Дело на него не заведено в виду того, что пострадавшая отказывается писать на него заявление. Наоборот, требует открыть дело на гр.Бугайлова по факту избиения им Васечкина."

***

Забинтованное Чудовище увидело входящую в палату Ее и спешно попыталось спрятать под одеяло принесенную друзьями-уродами пачку сигарет.
– Я все вижу, Васечкин! А, ну, давай сюда! Тебе нельзя курить! И друзьям своим, уродам, передай, что если еще раз принесут в больницу пиво – будут иметь дело со мной! На, вот, лучше: я тут тебе принесла яблок, кефира, печенье, курицу, котлеты...
Чудовище страдальчески скривилось:
"Почему я тогда не пошел в пельменную?!"

© Dalahan Dalyet. Sep 29 2009

Ягуар.
Подарок ТС в честь ее победы в Тотализаторе Ристалища N 11
Релиз на "Дикарку" Smoky

Я – Ягуар. Если кто не знает. Третья по величине после тигров и львов кошка на Земле. Я хищник! Я убийца-одиночка! Я кошка, которая гуляет сама по себе. У меня нет ни семьи, ни племени. Ни даже прайда, как у этих "недоношенных" африканских львов.
Меня боятся все – я не боюсь никого! Мой дом – непроходимые для многих леса Амазонки. Моя любимая сельва! Здесь я не просто Царь. Здесь я Бог! Меня боятся, но меня и боготворят. Мой дух призывают, когда никто и ничто более не может защитить и спасти. И мне же безропотно отдаются в жертву, когда я ее себе избираю.

Как Бог, я великодушен. Я никогда не убиваю забавы ради. Мною порой движет голод. Но не он главный. Если Вы именно так и считаете, то Вы просто глупы. Вы никогда не были ягуаром!
Я – жестокая сила, творящая гармонию в жестоком мире!

Вы думаете, что не будь меня, и в этих краях исчезло бы зло? Что я главное зло здесь? Вы глубоко ошибаетесь.
Не будь меня, и в этих лесах воцарился бы хаос. Тапиры, пекари и капибары, развращенные своей безнаказанностью, вытоптали бы и съели бы всю траву. Расплодившееся племя безумных обезьян безжалостно уничтожило бы леса, после чего принялось бы за пожирание самого себя. Обнаглевшие аллигаторы вышли бы из вод Амазонки и начали бы есть обезьян, для которых более не было бы спасения на деревьях; лисиц, змей, прочих и даже черепах.
И, наконец, ослабленное хаотической междоусобицей звериное племя пало бы от рук самого страшного хищника на Земле – Человека!

Но самый страшный хищник Человек тоже уязвим. Вытесняя других, он уничтожает и свой собственный мир и самого себя. Он также обречен.
Но пока есть Я, этот мир защищен! Я не допущу здесь хаоса! Каждый, придя сюда, возьмет для себя ровно столько, сколько сможет впоследствии отдать этому миру! Я верховная регулирующая сила в этих, любимых мною, краях! И та плата, что я беру для себя за все – мизерна.
Пока есть я.

Мне кажется, я о чем-то не о том говорю. И не в том ключе. У Вас, наверное, сложилось впечатление, что я очень высокого о себе мнения? Спешу Вас уверить, что это не так. Я простой, скромный ягуар. И у меня масса недостатков.
Самый страшный из них – сентиментальность.
Сентиментальность. Черт бы ее! Как она портит мне жизнь!

Вот повстречал однажды одну принцессу из племени Маципуци. Дикарка дикаркой. Надо было ее с самого начала съесть и на этом успокоится. Так, нет! Сразу не съел – теперь жалко.
Теперь она ходит за мной по лесу (хотя, она думает, что это я за ней хожу) и считает меня своей придворной кошкой. Скармливает мне время от времени своих проштрафившихся противных соплеменников (в то время как я бы с бОльшим удовольствием покушал жирного европейца, коих в здешних местах пруд пруди развелось последнее время). Играет со мной. И я ей позволяю даже хватать себя за хвост.

Откровенно говоря, она мне уже порядком надоела.
Я бы от нее уже и к аллигаторам в реку убег бы, да вот... прикипел. Уж больно мне ее набедренная повязка из козьей шкурки по сердцу пришлась. А потом и душу светлую в ней разглядел. Наконец, окончательно привык к "хозяйке" своей (коей она сама себя считает). С ней мне интересно. И не так одиноко.
Бывает, гуляем вдвоем по лесу. Солнышко светит. Ары в лианах заливаются. Водопад шумит. Так хорошо! А она вдруг как закричит:
– Яга! Тапир!
Глаз
а б мои этих свиней лесных не видели!
Но я срываюсь! Лечу по кустам! Спиной ее восторг чувствую – аж, мурашки по шкуре. Кидаюсь на тварь! Сбиваю лапой с ног. Челюсти мертвой хваткой смыкаю на горле. Вкус крови. А сзади Принцесса в ладоши хлопает и смехом звонким заливается.
Я счастлив!

Сам свинью не ем. Не люблю я их. Приелись. Ей несу.
А она ножичком шкурку снимет – в речку вымачивать бросит. (Потом из нее тряпку очередную для себя смастерит.) А мяско на костерке разогреет да кушать принимается. Я рядом подсяду, голову свою ей на бедро положу. Она ест, да меня гладит.
Х-о-р-о-ш-о!

А потом купаться идем. У нас даже местечко одно для этого дела облюбовано. Изумительный уголок. Сверху водопадик шуршит. Вкруг пальмовая роща глаз радует. Над пальмами араукарии возвышаются. Внизу филодендроны листьями своими интим создают. Кругом цветет акация и пасифлора. А по середке всего этого великолепия чудный бассейн из гладких камешков. Водопад постарался – пробил в породе за много веков.
Рай!

Вы думаете, мы ягуары купаться не любим? Я так тоже раньше думал. Пока Принцессу не повстречал. Она мне подробно рассказала, что это не так. Что мы, ягуары, водоплавающие. С того времени я и стал водоплавающим.

Принцессочка моя шкурку козлиную на камешки сбросит – сама с визгом в воду кидается. Потом меня к себе зовет. Хочешь, не хочешь – плавать научишься.
А дело это, скажу Вам, приятное. Мне нравится. Правда, если вода в уши попадет, потом два дня собственного рыка не слышишь. Одно бульканье.
Головой трясешь – обезьяны смеются. Ну, и пусть. Зато удовольствие какое! Особенно, когда спину под водопадные струи подставляешь!

Потом мы с ней на солнышке греемся.
Принцессочка моя разнежится на теплом камешке – уснет. А мне нельзя. В наших лесах полно разных пакостников шастает. Всех мастей и размеров. Я, вот, ее сон и оберегаю.

Раз пришлось одной пуме ушлой по морде дать. Подкрадывалась тайком – думала, не замечу.
Другой раз на людей бросился. Не знаю, охотники ли то были, или... "экспедиция" какая. Но вели они себя агрессивно. Я это сразу почувствовал. Совсем недоброе они замыслили для "хозяйки" моей. Увидели ее сверху и спускаться стали. Радостные такие, довольные. Наглость так и лезет наружу.

Я их на пол пути "срезал". Одного тут же насмерть. Другие, побелев от ужаса, наутек бросились.
Того, что прибил, съесть пришлось. Принцессе про то ничего не рассказал. Она меня ругает за подобное. Говорит, что людей без ее разрешения есть нельзя. Почему – толком объяснить не может. А в дискуссии с ней я не вступаю. Пусть себе говорит да думает, что хочет.

А гада того надо было прикончить. Он самый разнузданный был среди остальных. Я таких знаю. И не люблю. У таких нету планок в голове. Они берут все, что хотят и даже больше того – все, что взять могут – а сами ничего не возвращают.
Ну, а уж раз прикончил, то грех доброму мяску зазря на солнце париться. Вот и покушал, пока "хозяйка" моя спала.

Все это хорошо. Но о чем это я, бишь, вам рассказать-то хотел?
А! Вышло у нас потом все так, что круто изменило всю жизнь нашу. Обо всем говорить не стану. Много чего в Амазонку стекло с пор тех. Но саму завязку поведаю.

А началось с того, что предок Принцессы моей решил ее замуж выдать. А он, ко всему еще, и вождем племени ихнего был. Это у них, у людей, очень сильно котируется.
У них, у людей, все по-другому в этом отношении построено, чем у нас, у ягуаров. Мы, когда кого из своих встретим, с теми и бракуемся. Соответственно и проблемы разные редко возникают. Разве что, ходить долго приходится, пока найдешь кого.
А у людей здесь все серьезнее. Папаша сказал: замуж за того-то и того-то пойдешь – все. Крышка. Причем, других вариантов уже не будет. Любишь, не любишь – в расчет не берется.

Может, все бы и ничего было, да, видать, не люб Принцессочке моей тот жених показался. Я его сам несколько раз вскользь видел. Согласен с "хозяйкой": чмо чмом – аппетита никакого не вызвал. Тапир и тот лучше.
В общем, разревелась Принцесса моя. Убегу, говорит, из племени. С тобой вдвоем жить в лесу станем. Ты мне тапиров на ужин приносить будешь. А я тебе песни петь на ночь.

Не могу сказать, что я сильно этому ее заявлению обрадовался. Но виду не показал. Уж очень полюбился мне человечек этот. Не мог ей отказать. Махнул хвостом, а Принцесса моя тут же к себе и побежала – кой-какие свои цацки прихватить на первое время. Я в кустах остался – следить, чтобы никто ей не помешал.
Попробовал бы только кто ей на дороге встать!

А все-таки попробовал. Попробовали.
Братик ее (тот еще – помесь лисицы с муравьедом) увидел, как она из хижины котомки волочет к лесу – галдеж поднял. Воины с копьями тут же сбегаться стали. Пришлось вмешиваться.
Кинулся я из кустов прямо в толпу – те врассыпную. Братик глаза выкатил, руки к небу вознес и на спину остолбенело повалился.

Мне бы, конечно, плохо пришлось, если бы они все в себя пришли. Но Принцесса расторопность проявила: бросила вещи и, меня за собой увлекая, в лес кинулась.
Я этих дикарей давно знаю. Они если на хвост сядут, то от них сложно отделаться. А Принцессу предок ее так просто от себя не отпустит. Будут преследовать нас и не успокоятся, пока не найдут. Потому теперь уже я "хозяюшку" свою за собой повлек дальше.

Я здешние леса как свои когти знаю. Преследовали б нас европейцы глупые – проблем бы не было. А индейцы – не промах. Следы читать умеют и в любую дыру залезут. Потому времени терять было нельзя. Надо было далеко уходить. Большим каньоном в сторону гор. А там – либо дальше через горы переваливать, либо опять к реке возвращаться и на другой берег переплывать.
И в том и в другом случае я выходил за приделы своих владений и более уже не мог гарантировать своей "хозяйке" безопасности. Да и себе тоже. Но выбора другого у нас не было.

Мы долго продирались через заросли, стараясь не замедлять бега. Пока Принцесса не упала обессилено на траву.
– Я не могу, больше, Яга! Давай отдохнем.
Мы ушли совсем недалеко. Отдыхать было опасно – я знал, что уже вся мужская часть племени Маципуци с пиками и мачето идут по нашим следам. Но заставить "хозяйку" идти дальше я сейчас не мог. Она должна была отдохнуть.
Я оставил принцессу, а сам вернулся немного назад на пригорок и стал напряженно вглядываться, вслушиваться и внюхиваться.

Сейчас я бы разорвал всякого, кто бы появился из зарослей леса!
Будь-то человек или зверь!
Не было во мне ни грамма страха. Я давно уже не испытывал этого чувства. Когда-то давно в детстве – может быть. Сейчас нет. Даже не знал, что это такое.
Я ни на миг не ослабил внимание, напряженно изучая всеми органами своих чувств окрестности, пока "хозяйка" получала необходимый ей отдых. И, наконец, услышал ее зов:
– Яга! Ты где?!
Я рванулся к ней. "Хозяйка" обрадовалась моему появлению:

– Где ты был? Я, кажется, уснула. Ты не представляешь, как я испугалась, когда, проснувшись, не увидела тебя. Наверное, ты как всегда меня сторожил. Бежим. Иначе они настигнут нас и тогда убьют тебя. Я этого себе не прощу! Ведь я сама во всем виновата!
И мы вновь бежали вперед к неизвестному. Туда, где оканчиваются мои владения. Туда, где ждет мою Принцессу ее новая жизнь. Какая? Кто скажет?
А меня, быть может, смерть?

К ночи мы вновь вышли к реке. Теперь уже и я чувствовал смертельную усталость, и мои конечности отказывались меня слушаться. Я напился воды из реки и повалился в траву. Принцесса без сил упала на меня.
Опасность погони по-прежнему оставалась, но мы уже ушли достаточно далеко. А идущие по следу, не могли преследовать нас с той же скоростью. Они должны были сильно отстать. К тому же упали сумерки, приближалась ночь. Я могу идти через лес и ночью. Я вижу ночью почти так же, как днем. Но ОНА. Она не может. И Она сильно устала. Потому нам нужно дождаться утра.

Было бы неплохо поймать дичь, чтобы поесть. Мне не надо. Я могу не есть много дней. Она не может. Если она не поест, завтра утром она не сможет продолжить наш бег.
Я встал и, лизнув лицо моей обессиленной Принцессы, отправился на охоту. Вечерние сумерки. Идеальное время для охоты. Лично для меня. Про других не знаю.

Звери возвращаются с водопоя в места ночевок. Они уже плохо видят в сгущающейся темноте. Я же вижу их хорошо. Я слышу их. Я чую их. Я прячусь в кустах. Еще лучше на дереве. Я жду тихо. Я не позволяю хрустнуть даже ветке. Подкрадываюсь незаметно. Мой бросок молниеносен! Он не оставляет жертве ни единого шанса!
Только бы она была. Только бы ее найти, эту жертву.

***

– Ну, что, Джеки? Мы все-таки заблудились по твоей милости. Где река? Обещанная. Еще чуть-чуть и совсем стемнеет. Предложишь ночевать прямо здесь в этих зарослях, вместе со змеями? А по утру проснутся в желудке удава или ягуара?
Сид и без того ворчал целый день. А под вечер окончательно остервенел. Он еще с утра предлагал пробираться берегом, не уходя далеко от реки. А Джеки настоял срезать большой изгиб реки и идти напрямик через сельву. И вот теперь троих в конец измученных путешественников ночь заставала в самой гуще неизвестного им, пугающего леса в полном неведении, где они находятся.

Джеки скинул рюкзак и достал флягу с разбавленным водой сухим вином:
– Дальше идти сегодня смысла нет. С утра продолжим поиски реки. А сейчас предлагаю размещаться на ночлег. А ты заткнись, Сид! Достал уже! Может, я и не прав в чем-то. Но мы все равно завтра найдем эту проклятую реку. А крюк мы срезали в любом случае. По реке мы бы дня два шли. Ты же сам торопишься в Катояхи. К тому же провианта у нас практически не осталось. Не можем мы тут застревать надолго. Катояхи – наше спасение.
– Полегче, Джеки! Я бы не советовал тебе затыкать мне рот! Если уж ты и берешься вести за собой людей, то научись сначала с ними разговаривать нормально!
– Да, успокойтесь вы оба, – вмешался в разговор третий, – ссорой уже ничего не исправишь. Заблудились – так заблудились. Завтра разберемся по светлому. А сейчас, я согласен с Джеки, надо ложится спать. Я устал, как черт!

Сид продолжал злиться, но делать действительно было нечего:
– Хорошо, Марк, считай, что я уже успокоился. Только где ты предлагаешь спать? Здесь – прямо на лианах? Предоставив себя на съедение москитам?
– Нет, надо найти место для палатки.
– Хорошая мысль, – ответил Сид с иронией.
– А если даже и не найдем – будем спать на лианах. Разок можно. Закутаемся в одеяла. Поесть бы чего – вот куда более важная проблема.
– Да-да – еще одна хорошая мысль, – не унимался Сид.

– Джеки, что у нас с едой? – обратился Марк. – У меня есть крупа, но у нас нет достаточно воды, что бы ее сварить.
– У меня есть пара консервов. Но я бы приберег их на крайний случай. Еще совершенно не ясно, когда мы доберемся до Катояхи.
– А у тебя, Сид, остался кусок вяленного мяса?
Вместо ответа Сид развязал свой рюкзак, достал скрюченный темный кусок иссохшего мяса и зло протянул его Марку:
– На, ешь.

Марк повертел в руках мясо и кинул его обратно Сиду:
– Оно соленое. Мы сдохнем до утра от жажды. Ладно, лично я ложусь спать голодным. Джеки, дай глотнуть твоего разбавленного вина. Замечательный напиток. Там у тебя еще много?
– На вечер хватит. – Джеки отдал Марку свою большую флягу, а сам взялся за мачето, чтобы начать расчищать площадку для ночлега.
В следующий миг он замер и стал прислушиваться.
– Что случилось, Джеки? Ты чего оторопел? – поинтересовался Марк
– Тихо. Вон, там в кустах. Там кто-то есть.
– В каких кустах?
Джеки протянул руку вперед, указывая на большой куст мимозы метрах в пятнадцати от них.

В вечерних сумерках уже трудно было что-либо различить. Но даже с этого расстояния было видно, как сильно качаются ветви мимозы. А дальше ясно послышался хруст веток.
Друзья отшатнулись в сторону и притихли. Джек еще сильнее стиснул рукоятку мачето. Сид и Марк поспешили схватить свои собственные тесаки.
Тягостная минута ожидания и связанного с ним страха показалась путешественникам долгой. Но, наконец, хруст усилился еще больше, ветки расступились...
Из кустов мимозы выскочил ничего не подозревающий, занятый последними попытками перед сном ухватить еще пару сочных листьев небольшой безрогий олень. Мазама.
Зверь вел себя беспечно. Совсем уж расслабившись под конец дня.

– Фух. Черт лесной. Так и поседеть можно, – заворчал Сид, опуская мачето, но Марк поспешил закрыть ему рот рукой.
– Тихо, – зашипел Марк, – Может, у тебя остался еще хоть один патрон в револьвере?
Сид отбросил от себя руку Марка и шепотом прорычал в ответ:
– Нет. Последним я вчера подстрелил того большого синего попугая, которого ты так и не сумел толком приготовить.

Марк коснулся плеча Джеки и тихо произнес:
– Оставайтесь тут. Не шевелитесь. Я попробую подкрасться и метнуть мачето. Шансов мало, но попробовать можно.
Сид и Джеки остались на своих местах наблюдать, стараясь не обратить на себя внимания зверя, а Марк стал тихонько обходить его со стороны, крадучись по кустам.

***

Людей я заметил давно. Ничего доброго от их появления я как всегда не ожидал. В лучшем случае они просто испортят мне охоту.
Люди – опять вы! И зачем только вы приходите сюда? Ведь это не ваш мир. Что вы ищете здесь? Вы способны лишь разрушать. Разрушать и мешать. Это мой олень! Я заметил его задолго до вас! Я все равно не отдам его вам! Даже если мне придется вступить с вами в смертельную схватку.
Но для начала ему еще надо не дать ускользнуть. А вот этот идиот, крадущийся по кустам, делает все, что бы свести всю мою охоту к неудаче!

Ну, что ты делаешь?! Кто же заходит со стороны ветра?! (Хотя, эти люди все равно не способны уловить, с какой стороны дует легкий вечерний ветерок.)
А как он крадется! От такого шума проснется даже ополоумевшая старая обезьяна!
И потом, он думает, что его не видно среди кустов! Чтобы тебя не было видно, кретин, не надо прижиматься к самим кустам! Надо отстоять от них хотя бы на длину хвоста. Тогда через листву меньше будет просматриваться твой силуэт и меньше шансов случайно задеть ветку или – что еще хуже – сломать ее!
Короче! Если ты, гад, спугнешь мне оленя, у меня не останется другого варианта, как заняться тобой самим!

Но человек продолжал красться к моему оленю. И, кажется, олень уже стал обращать на него внимание.
Так! Я вижу, что надо работать на опережение. Еще немного и охота будет сорвана. Я бы мог, конечно, и одного из этих недоделанных завалить. Но Принцесса есть не станет. Она у меня принципиальная. Моралистка.
Мне нужен олень!

Я вскакиваю на ветку и неслышной поступью захожу почти на самый ее край, оставаясь все еще скрываемым листвой дерева. С этого места до оленя еще остается достаточно большое расстояние.
Одним прыжком все дело закончить будет трудно. Но надо попытаться. Если промажу, не допрыгну, зверь может скрыться. Мазамы проворны. Шмыгнет в кусты – все пропало.

Мускулы на моем теле начинают рефлекторно играть. Я перестаю обращать внимания на людей и всецело концентрируюсь на намеченной добыче. Прыжок нужно рассчитать очень точно. Зверь небольшой. Стараться упасть прямо на него смысла нет. Да и далековато – не достану. Мне будет достаточно расстояния вытянутой лапы, чтобы успеть ударом сбить оленя с ног, пока он еще не сообразил, что к чему, и не бросился удирать. Тогда он обречен.
Но бить надо сходу! Подсекать задние лапы.

Последний миг перед рывком. В голове словно что-то взрывается. Мысли заканчиваются. Каждый мускул теперь уже сам знает, что ему делать, и ждет лишь последнего сигнала к началу атаки. И я уже теперь ничего не решаю.
И вот этот сигнал идет!
Где и как он возникает? Я сам этого не знаю. Его не я даю. Иногда мне кажется, что он зарождается сам, когда уже все готово, где-то на кончиках пальцев задних лап. Иногда я чувствую его начало в паху. Оттуда он стремительно расходится по всему телу, и от этого я испытываю экстаз.

Но это не важно! Мускулы сработали – тело выстрелило! Я лечу!
Если бы в моей голове в этот момент были мысли, то это были мысли лишь о том, КАКОЕ ЭТО НЕВЫРАЗИМОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ!
Нет ничего более волнительного и упоительного, чем этот завершающий прыжок, в который ты вкладываешь все свое естество!

Приземление! Перед глазами пытающаяся увильнуть в сторону жертва. Без мига промедления наношу намеченный удар лапой. В голове новый взрыв. Я еще больше опьянен дурманом. И уже вообще ничего не соображаю. Лишь рефлекторно устремляюсь пастью к горлу, падающего на землю зверя. Вонзаю клыки. Хруст. Вкус крови. Содрогания тела гибнущей жертвы.
Упоение!
Все! Охота закончена.

***

Все произошло молниеносно и неожиданно. Сид и Джеки невольно похолодели от ужаса и замерли. Марк приник к земле и остолбенел.
В тот момент, когда Марк уже готовился метнуть свой большой нож в оленя, ветви деревьев вверху вдруг разорвались. В одно мгновение из них вынырнули две смертоносные когтистые лапы ужасного зверя и его свирепая оскаленная пасть. Яростный, пугающе-величественный хищник в один прыжок оказался совсем рядом с ничего не успевшим сообразить оленем и тут же нанес последнему страшный удар лапой по окороку. Несчастную жертву от удара подбросило вверх. Олень перевернулся в воздухе и упал в траву. Не оставляя ему шанса опомнится, хищник накрыл оленя своим телом, вцепившись одной из лап в его морду, и тут же впился пастью в оленье горло.

Разыгравшаяся сцена была неожиданной и настолько стремительной и страшной, что Марк мало сказать испугался – он был в шоке. И не успел он еще прийти в себя, как его глаза уже встретились с глазами ягуара. Тот оторвался от уже не трепыхающегося тела и, повернув окровавленную пасть в сторону Марка, грозно уставился на него. Взгляд хищника был настолько тяжелым, что захотелось отвести глаза. Но Марк не смог этого сделать. Он оказался заворожен этим взглядом и лишь с обреченностью следующей жертвы продолжал смотреть в глаза свирепого монстра.

Сколько бы это продолжалось и чем бы закончилось, Марк не знал, но все прервалось каким-то непонятным окриком, долетевшим из сельвы. Что это было, он не разобрал, но ему показалось, что кричал человек. Ягуар же, заслышав звук, встрепенулся и вскочил на лапы. Казалось, все остальное его перестало интересовать. Он повернул морду в сторону, откуда долетел чей-то голос, и ответил ему надрывным рыком, от которого все внутри Марка перевернулось.

***

Все. Охота закончена. Угар стал проходить, и в моей голове вновь завертелись мысли. Первая из них была о том человеке, что чуть было не помешал мне.
Что ему надо? Каковы его намерения?
Я отрываю пасть от горла оленя и поворачиваю голову в его сторону.

Вот он. Там, где и был. Надо посмотреть ему в глаза. Глаза выдают намерения. В них читается больше чем во всем остальном. Враг может вздыбить шерсть, оскалить пасть, шипеть. Но если в его глазах страх, то он не опасен. Если его взгляд спокоен, расслаблен – он тоже не опасен. Ему просто нет до тебя дела. Но если его взгляд сосредоточен, если он в упор смотрит на тебя, ни на миг не отвлекаясь, а еще смотрит прямо тебе в глаза – это плохо. Он готовится к схватке. И здесь не будет компромиссов.

Я посмотрел в глаза человека. И... и ничего не понял. Был ли в них страх? Пожалуй, да. Но почему он тогда не отводит взгляд? Такое бывает, когда твоя жертва пребывает в состоянии панического шока. Но этот человек не ведет себя как испуганная на смерть добыча. С другой стороны в его взгляде нет агрессии.
Не нравится мне это. Я знаю людей. Они хитры и умеют скрывать свои эмоции. Этот человек явно что-то затевает. Иначе он бы уже либо напал на меня, либо удрал. Он не сделал ни то, ни другое. Но лишь продолжает смотреть на меня.
Может, он любуется моей охотой?

Это похоже на людей, но мало вероятно в данной ситуации. Думаю, он все-таки замышляет отнять у меня оленя. Только пока не придумал как.
Значит, схватка неизбежна.
Что ж, тогда нельзя медлить. В таких случаях надо нападать первым, пока противник еще не решил, что ему делать. В этот момент он наиболее уязвим. Когда он сообразит и продумает свой план – может быть уже поздно.

И тут из сельвы донесся знакомый мне голосок:
– Яга! Где ты?! Яга!
Нет! Только не это! Опять! Опять она ходит за мной следом! Ну, почему она не может хоть на время оставить меня с моими делами?!
Не могу же я одновременно заниматься охотой, разбираться с нашими врагами – ее же безопасности ради – и при этом еще и постоянно находиться рядом с ней!
От злости я зарычал.
Кажется, она меня услышала. Ибо уже совсем скоро из сельвы появилась... моя "хозяюшка".
– Яга! Куда ты ушел от меня? Ты же знаешь, мне без тебя страшно! Не уходи, пожалуйста, больше.

Выйдя из леса, Принцесса побежала прямо ко мне, но, увидев других людей, остановилась и испуганно отшатнулась:
– Кто это?!
Можно подумать, я знаю, кто это такие, лучше тебя? Единственное, что я могу сказать, что они мне не нравятся. И твое появление здесь очень не кстати. Но уже ничего не поделаешь.
Мне надо стать между тобой и ними.

Я приблизился к Принцессе и, встав впереди, заслонил ее от потенциальных врагов. Принцесса присела и спряталась за меня, продолжая, тем не менее, с интересом изучать пришельцев.
– Яга, это люди не из нашего племени. Но у них в руках большие ножи и мне страшно. А, может, не надо их бояться? По-моему, они сами сильно перепуганы. О! И я даже знаю, кто их напугал!
Принцессочка потрепала меня за шею:
– Это ты их напугал?!

Нет, не я. Это попугай на пальме крикнул. Очень громко.
– Да, точно, Яга. Это простые "путешественники". Я уже с такими встречалась. Они не причинят нам вреда. Точно тебе говорю. Надо спросить у них, что они здесь делают. Может, они заблудились?
Ну-ну. Иди, спрашивай. Большой глупости я бы и не придумал. Но ты можешь. Иди. Я уж, так и быть, тебя прикрою.

***

Дикарка и ягуар приблизились к Марку. Зверь все время был впереди и не на миг не сводил с человека своего пристального, сверлящего Марка насквозь взгляда. Дикарка улыбнулась и произнесла какую-то непонятную фразу:
– Мата цумба. Паламара. Асмарара коралора.
Марк на мгновение потерял ощущение реальности происходящего. Ему вдруг показалось, что все ему лишь сниться. Сейчас он перевернется на другой бок и этот страшный сон закончится. Вид приближающегося ягуара наводил на Марка ужас. Но ОНА.

Дикарка была прекрасна!
Мускулистое смуглое тело, едва прикрытое кусочками какой-то шкурки. Милые (на удивление!) черты лица. Длинные расчесанные (опять же на удивление!) волосы.
И, наконец, обворожительная улыбка на лице!
Вид дикарки неожиданно успокоил Марка и вернул ему самообладание: "А, собственно, чем этот сон страшный? Очень милого вида индейская девушка. Вышла из сельвы. С ней ее ягуар. Почему бы и нет? Черт тут этих индейцев и их ягуаров разберет, какие у них тут между собой отношения!"

Марк посмотрел на своих друзей, желая получить от них хоть какую-то поддержку или ответ на то, что ему надо делать дальше. Сид и Джеки, немного оправившись от шока, неистово махали Марку руками, призывая немедленно возвращаться к ним.
"Нет уж. Лучше вы ко мне идите. Что-то я не хочу пятиться от этого зверя. Мне кажется, что это не самый безопасный вариант поведения в таких случаях. К тому же, похоже, что пока эта дикарка благосклонно ко мне относится, этот монстр меня не тронет".
– Паламара асмарара. Куороко, – не унималась девушка с попытками наладить разговор, продолжая мило улыбаться.
"Паламара-паламара. Можно подумать – я тебя понимаю".

Самообладание теперь уже полностью вернулось к Марку. Он присел на траву, на всякий случай положив перед собой мачето. Девушка явно ждала от него хоть какого-нибудь ответа, и Марк решился поддержать разговор:
– Мы идем в Катояхи, – Марк сделал паузу и еще раз произнес медленно по слогам точку назначения их перехода, – Ка-то-я-хи.
– Катоахи?! – обрадовалась чему-то дикарка и замахала руками, – Катоахи корора! Но корора арако!

"Ясно. Похоже – дело дрянь. Но хорошо, что хоть она поняла, чего нам надо", – подумал Марк, на словах же продолжил, без особой надежды на то, что его поймут:
– Нам бы переночевать где-то, да поесть. Кушать очень хочется.
Марк открыл рот и стал тыкать в него пальцем.

Поняла ли его дикарка – не известно, но девушка еще раз махнула рукой, повернулась и куда-то направилась. Через несколько шагов она остановилась, оглянулась и снова принялась махать.
Похоже, это было приглашение. Марк встал и, вопросительно стал поглядывать то на своих друзей, то на дикарку. Девушка же продолжила неустанно на один манер махать руками.

Наконец Марк решился крикнуть своим друзьям:
– Джеки, Сид! Кажется, она нас куда-то зовет!
– Пошли ее к Дьяволу! – заорал Сид. – Пусть проваливает со своим чудовищем в преисподнюю!
Но Джеки остановил Сида:
– Чего ты кипятишься? Ягуара испугался? Он себе уже добычу поймал. Мы его теперь не интересуем. Давай пойдем за дикаркой. Тут, наверное, где-то недалеко индейское поселение. А это и еда, и ночлег сравнительно комфортный и безопасный.
– Да уж, безопасный! Еще не известно, не окажемся ли мы ужином для этих самых индейцев. Ягуар, ты говоришь, себе уже ужин нашел. А вот они еще, похоже, нет.
– Да, не говори ты ерунды! Идем. Бери рюкзак Марка. И спрячь мачето – не зли дикарку.

– Ну, уж нет. Я пока не почувствую себя в полной отдаленности от этой твари и от соплеменников этой дикарки, тесак из рук не выпущу.
– Ну, как хочешь. Все равно идем.
Джеки подхватил свой и Марка рюкзак и пошел вперед. Сид, нехотя и опасливо посматривая на ягуара, последовал за ним. Поравнявшись с Марком, Джеки передал ему его рюкзак:
– Что, предлагаешь идти за этой дикаркой?
– Похоже, Джеки, что она знает, где Катояхи. И может помочь нам сегодня с ночлегом.
– Ну, тогда идем.

Увидев, что пришельцы решили следовать за ней, девушка вновь повернулась и пошла в сельву. Ягуар последовал за ней. Вдруг она остановилась и уставилась взглядом в траву. Там, куда она смотрела, лежала окровавленная туша оленя. Дикарка вопросительно глянула на ягуара. Но тот невозмутимо прошел мимо и скрылся в сельве.
Что-то при этом подсказало путешественникам, что скрылся он лишь от их глаз. Но они от его не скрылись.
Девушка же вновь замахала руками и стала настойчиво указывать на тушу убитого мазама.

– Чего она от нас хочет? – поинтересовался стоящий сзади Сид.
– Кажется, она хочет, чтобы мы прихватили с собой тушу, – ответил Марк и подошел к дикарке.
– Ты хочешь, чтобы мы это взяли с собой? – Марк показал девушке жест, означающий взваливание ноши на плечо.
Дикарка замахала головой и снова ткнула рукой сначала в оленя, а потом в плечо Марка.

***

Река медленно несла свои воды вдоль заросших берегов, сразу за которыми начиналась густые и непроходимые джунгли. Солнце уже скрылось, и водная гладь освещалась лишь слабым синеватым сияние взошедшей луны. Сид, Джеки и Марк сидели вокруг костра невдалеке от берега на небольшом расчищенном от кустов и лиан пятачке и жарили на костре оленьи ноги. Остальную тушу дикарка наказала отнести в заросли сельвы и там оставить. Уже совсем скоро из того места донесся звериный хрип.
Было тихо. Уже давно замерли птицы вокруг, и лишь хруст горящих веток нарушал покой здешней ночи. Дикарка отлучалась надолго с пустой флягой и, когда вернулась, принесла ее полной чистой воды.

– Марк, Сид. Мне кажется, у нас сегодня отличный романтический ужин! – обратился Джеки к друзьям, доставая из костра готовую оленью ногу. Он взял нож и стал нарезать всем большие куски жареного мяса, не забыв и про девушку.
Сид схватил свою порцию и как всегда недовольно проворчал:
– Не хватает только свеч и дорогого вина. Прекрасная дама имеется, – Сид брезгливо покосился на полуголую индианку.
Марк ничего не сказал и не обратил внимания на положенное перед ним мясо. Все время с того момента, как он первый раз увидал дикарку, Марк почти не сводил чумного взгляда с девушки, забыв теперь даже про голод. Индианка заметила это, но лишь игриво улыбалась в ответ.

– Марк, не смотри на нее так. А то заставят жениться. У местных индейцев такие законы, – Джеки оставил себе кость с большим куском несрезаного мяса и, удобно примостившись на листьях филодендронов, начал с аппетитом есть. – Или не отвяжешься от нее самой потом. Пойдет за тобой – придется с собой увозить.
Марк молчал. И только продолжал смотреть на дикарку.

– Кстати, тебе еще придется с ее зверем-хранителем вопросы утрясать. А это посложнее будет. Вон, слышишь, как в кустах кости хрустят?
Сида нервно передернуло:
– Не знаю, как вы, а я сегодня ночью спать не буду.
– Это ты про ягуара? Глупый он же уже сыт. Ты думаешь, почему дикарка нам только ноги разрешила съесть, а остальное ему отдала? Индейцы – народ мудрый. Давно тут живут, – Джеки залился беззвучным смехом. – Впрочем, можешь не спать. Твое дело. Вон, Марк тебе даже компанию составит. Только он по другому поводу спать не будет.

Утолив голод, Джеки сильно повеселел и его понесло на шутки:
– Только ты смотри, Марк, я бы на твоем месте до конкретных дел сегодня не доводил. Тварюга еще не забыла, как ты пытался у нее оленя отобрать. Мечтать мечтай – это не запрещается. А с остальным у тебя могут возникнуть большие проблемы.
Продолжая тихо хохотать, Джеки доел свою порцию и кинул кость в костер. Но заметившая это дикарка подбежала и выхватила ее из углей.
– Ой, простите мисс! Я забыл, что кость Вам может пригодиться в хозяйских делах, – извинился перед девушкой Джеки и снова обратился к Марку. – Ты уже наладил с ней разговор? Было бы неплохо, чтобы она завтра показала нам путь в Катояхи. А еще лучше – провела, – Джеки опять почему-то расхохотался, глядя на чумного Марка.
– Они говорят не Катояхи, а Катоахи, – очнулся Марк и принялся есть.
– А-а! Ну, это очень ценное для нас замечание. Я обязательно это запомню, Марк!

Дикарка вернулась и села рядом с Марком, облокотившись на ствол дерева, поросшего мхом.
– Ну, вот, видишь, Марк, ты ей тоже понравился! Так что, считай, что дело твое уже у тебя в кармане! – Джеки опять зашелся от смеха и повалился на филодендроны, – Ой! Как тут хорошо! Пожалуй, я тут останусь. А, Марк?! Останемся? Подумай. Девушка она во всех отношениях приятная. С ягуаром ее подружишься. Может, со временем станешь вождем племени.

Неожиданно где-то сбоку раздался звериный рык. Сид поперхнулся и метнулся к костру. Джеки перестал хохотать и через мгновение, сообразив, что к чему, зло выругался:
– Черт бы тебя, тварь лесную, забрал! Разве можно так людей пугать?! Или у вас тут так принято?!
Из чащи леса вышел ягуар.

***

Да, я ягуар. Не знаю, хорошо это или плохо. Я об этом не думал. Но я есть я. Мой дом сельва. Я живу под огромным небом. И каждый день встречаю и провожаю на нем солнце.
Если Вы спросите меня: "зачем я живу?" – я не отвечу Вам. Это слишком сложные для меня вопросы. Но я живу. И я счастлив. Вы, люди, не знаете, что такое счастье. Вы вечно ищете его и никогда не находите. А я его не ищу. И оно у меня просто есть.
Почему? Потому, что я ягуар. И мне нравится им быть. В этом мое счастье.

***

Новый день растормошил мою родную сельву. Снова загалдели попугаи в ветвях. Ветер понес по округе запахи трав, цветов и зверей. Аллигаторы вылезли из воды, чтобы нагреть свою кровь на солнце.
Мой мир снова оживает. Так было всегда, и я хотел бы, что бы так было и дальше.
Сейчас мы покажем дорогу этим людям, пришедшим в наш мир не известно для чего, и отправимся с моей Принцессой дальше. Туда, где еще не были ни она, ни я.
Зачем? Время от времени надо что-то менять в жизни. Вот для нас и настало такое время.

Мы стояли с ней на пригорке и провожали троих людей в их дальнейший путь. А нас ждал наш. Принцесса махала руками, показывая им, куда идти, и двое уже поспешили к продолжению своей дальнейшей истории. А третий продолжал стоять подле нас и все смотрел на НЕЁ.
Люди-люди! Как все в вашей жизни сложно и глупо одновременно. В голове у вас лишь уголь от ваших костров. А в жизни все через хвост к ушам.

Ну, чего ты ей руку на плечо кладешь?! Все равно ж ведь в кусты не потащишь, а развернешься да пойдешь себе своей дорогой!
Слова ей какие-то говоришь. Зачем? Можно подумать, она тебя понимает!
Хочешь остаться – оставайся. Я тебя тапиров ловить научу. Так уж и быть. Нет – вали к своим и не морочь ни ей, ни мне голову.

***

– Я вернусь! Слышишь! Я обязательно вернусь! И найду тебя! Хоть в самой глубине этих непроходимых лесов! Обязательно! Ты верь мне! Ты хорошая! Ты очень хорошая!

***

Люди-люди! Кто только и зачем вас говорить научил? Разве вы за все время сказали хоть что-то умное?!

Трое людей уходили вдаль. Последний из них все время останавливался, чтобы обернуться и помахать нам рукой. Солнце светило сегодня как-то по-особенному ярко. Принцесса моя стояла грустная, и капли из ее глаз все время стекали по ее лицу. Это только у них, у людей, такое бывает. Я несколько раз пытался понять природу этого явления и не смог. Нет, ну, у меня тоже из глаз иногда течет. Когда пыль попадет или пепел от их идиотских костров. Или просто ветер надует. Но чтобы просто так, ни с того, ни с сего!..
Хотя, я, конечно, догадываюсь, в чем дело. Давно уже с ней живу. Но все равно НЕ ПОНИМАЮ.

Ладно. Идем уже. "Хозяюшка". Нас ждет новая жизнь! Но к ней еще топать и топать!
Кстати! Песню вчера на ночь ты мне так и не спела! А обещала! Сегодня с тебя две:

© Dalahan Dalyet. Mar 28-30 2009

Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!