Один день из жизни...
На основе миниатюр Хоровода N 12

Вечер на дороге.

”Новая дописана тетрадь,
Но, как ни крути,
Надоело в пустоту орать,
В никуда идти!
Кто вас, кони, в небеса вознес?
Нету ни былинки среди звезд.
Цокают копыта по камням Млечного Пути...”
А. Земсков

Облака были красивы. Раскаленно-золотые и нежно-розовые у горизонта, выше они неуловимо темнели, приобретая оттенок густой, почти космической синевы, проклевываясь первыми, еще робкими звездочками. Однако Коня окружающие красоты не интересовали. Он сидел на обочине, подперев голову копытом и вовсю предавался грусти. Изредка он окидывал окружающий умиротворенный пейзаж печальным взором, испускал тяжелый вздох и вновь возвращался к прерванному занятию.
Конь переживал то, что у людей называлось бы кризисом среднего возраста, что, однако осложнялось одним немаловажным фактом – Коню недавно стукнуло полторы тысячи лет, а сколько еще жить, про то одному Высшему известно. Потому говорить о кризисе среднего возраста можно было с большими оговорками. Но таковой наступил, и Конь сейчас переживал, маялся и искал пути дальнейшего продления бытия. Пути пока не находились, Конь грустил, тихий вечер опускался на дорогу, тихо пробираясь в сумерках к престолу Ее величества Ночи...

– И почему кони не летают? – вопросил Конь в пространство. – Ведь даже у людей есть легенды о гордых пегасах, символах вдохновения! Есть песни о белогривых конях-облаках... А кони не летают. Идут себе по дороге-между-мирами, переносят всадников через времена и пространства, но не летают... А еще зовутся Звездными конями. Эх!..
Конь испустил еще один тяжелый вздох.
– А ты пробовал полететь? – пискнуло из травы, и на камень вспорхнул Золотой Кузнечик. – Или боишься?
– Сам же знаешь, это невозможно, – вздохнул Конь, кивнув старому знакомому, с которым встречался не в одном мире. – Звездные кони не летают, это всем известно. Есть давняя легенда о том, что Звездная королева однажды прогневалась на наших предков и лишила их способности к полету.

– А, бабушкины сказки все это, – махнул лапкой Кузнечик. – Звездная королева лишила... Раньше умели, потом разучились... Ерунда это все.
– Тогда почему же я... Эээ... то есть, мы не умеем летать? – Конь вскинул голову.
– Хех, – Кузнечик потоптался на камне, устраиваясь поудобнее, – а причина проста. Вы просто расхотели летать.
– Как?... Кто?... Почему?... – от такой новости Конь впал в прострацию и начал осторожно постукивать головой о камень, заставляя Кузнечика держать покрепче.
– Эй, ну ты полегче, не надо так...
– Как ты не понимаешь, Золотик? Мы, Звездные кони всегда связывали миры, даже не догадываясь о том, что не умеем летать не потому что... А потому что... Или нет!.. – Конь смешался и запутался. Посмотрел в небо – в его фиолетовых глазах отразились алые искры заката.

– Не думай об этом, – мягко произнес Кузнечик. – Ты должен просто захотеть.
– Я хочу! – встрепенулся Конь. – Я...
– Тогда докажи! – неожиданно резко бросил Кузнечик. – Докажи, что действительно хочешь!
– Как?
Кузнечик молчал, как показалось Коню, очень долго. Потом заговорил:
– Здесь недалеко есть Бездонный провал. Ты должен прыгнуть в него.
– Ты что? – Конь вытаращился на приятеля, на узких надкрыльях которого таяли последние искры солнца. – Из Бездонного провала еще никто не выбирался, только их неупокоенные призраки бродят по дорогам и мирам...
– И морочат голову легковерным Звездным коням! – взорвался Кузнечик. – Хочешь полететь – прыгни в провал, преодолей страх. Нет – гуляй себе! – c этими словами Кузнечик демонстративно отвернулся.

– Я... это... ладно, – пробормотал Конь, поднялся, взмахнул гривой – по ней метнулись белые сполохи.
– Прямо и направо, – не оборачиваясь буркнул Кузнечик.
Вскоре копыта застучали по вытертым плитам дороги, удаляясь, затихая, смешиваясь с вечерней тишиной.
Кузнечик ждал. Звездному коню не может навредить даже самая бездонная бездна, весь фокус в том, чтобы понять это, прочувствовать всей кожей леденящий ужас падения в никуда. И там, за гранью страха, за хрупким стеклом сжавшегося в безмолвии сознания отыскать то, что известно Звездным коням с рождения – умение летать без крыльев, одной волей взмывая в небеса, ломая пространство и покоряя время со скоростью желания.
Кузнечик ждал. И лишь, услышав затихающее в небесах звонкое торжествующее ржание, задремал...

© Strannik. Mar 22 2012

Сказка про Кота-без-тени и Тень-без-кота.

Из собрания городских легенд Драконьей слободы...

Жил-был кот. Не слишком упитанный и не тощий, не слишком воспитанный и не зловредный. Обычный такой дворовой мурлыка, щедро расцвеченный черными кляксами на спине и боках. Даже на носу сидела клякса, и еще две маленькие притаились на левом ухе. А вот хвост и лапы словно обмакнули в молоко – белые-белые. Из-за этого Коту казалось, что они сделаны из снега, и он любил подставлять их под первые, еще робкие лучи весеннего солнца, чтоб поскорее растаяли.
Но лапы и не думали таять, потому Кот вскоре забывал об этом – до следующей весны, и бежал по своим кошачьим делам. Лишь одно огорчало его – за ним не следовала его тень.

У Кота не было тени, сколько он себя помнил. И из-за этого его сторонились другие коты. Ведь для кота тень – это не просто так. Если спасаешься бегством от глупого рыжего щенка с дурацким именем Нептун (какой из него Нептун, если он лужи обегает десятой дорогой, а когда хозяйка – рыжая веснушчатая девчонка, моет его – визг стоит на весь двор), то тень скользит рядом. И получается уже не так обидно показывать врагу спину. А если дерешься с раскормленным дымчатым Маркизом, то тень вслед за тобой топорщит усы, выгибает спину и бьет лапой, после чего Маркиз серым завывающим клубком летит в сторону подъезда.
Без тени было плохо. Даже гулять самому по себе, как принято у кошек, куда лучше, если тень сопровождает тебя в странствиях. Кот искал ее, звал, видел в снах и просыпался, пытаясь настичь. Но так и не сумел найти. Его так и звали – Кот-без-тени.

Однажды, майским вечером, Кот-без-тени шел по двору. Солнце почти село, хотя закат и горел расплавом, от высоких южных тополей протянулись длинные тени. Двор сейчас касался шкурой громадного тигра – огненно-рыжие и почти черные полосы.
Кот неторопливо пересек двор, как вдруг перед его носом мелькнуло что-то темное, через секунду – снова. На беленой стене гаража обозначились две тени – распушившая хвост и выгибающая спину тень кота и нависшая над ней тень громадного мастиффа.

Кот-без-тени как-то раз видел такую псину – громадная, в половину человеческого роста махина. Он видел ее издалека, но уже тогда почуял, что такому псу ничего не стоит проглотить его самого целиком, даже не поперхнувшись. Но сейчас Кот-без-тени даже не думал об опасности – он видел лишь тень на белой стене. Тень кота, готовую драться до последнего. Тень-без-кота! То, чего был лишен все эти годы!
Кот-без-тени мягко, пружинисто прыгнул, пытаясь ударить пса, отвлечь хоть на мгновение. Лапами ударился о стенку, упал. Но мастифф отпрянул, а потом Тень-без-кота прыгнула на тень собаки…

Кот зализывал лапу – стенка оказалась шершавой, на розовой подушечке темнела ссадина. Тень-без-кота сидела поодаль, подергивая ушами. Кот еще немного полизал лапу, поглядывая на Тень, потом осторожно опустил ее. Ступать было больно, но надо было найти еще место для ночевки. Прихрамывая, Кот двинулся к примыкающему к гаражной стене забору, и не сразу заметил, что Тень следует за ним, повторяя все движения.
– Мрр? – спросил Кот, что означало: ты со мной?
– Мя… – тихо ответила Тень. И это означало – да.

Ночевал кот на крыше старого сарая. Ночь была лунная, и Кот несколько раз просыпался, поднимал голову, смотрел, не ушла ли Тень. Она не уходила – лишь поводила во сне острыми ушами и дергала хвостом.

© Strannik. Mar 29 2012

Один день из жизни Дракона.

Лучи утреннего солнца едва позолотили шпили Цитадели, когда Дракон бросил в кипящую малинового цвета жидкость щепотку снадобья и потянул воздух, принюхиваясь. Отлично! Многодневная (и многоночная) работа его, из-за которой леди Эллери многозначительно и при каждом удобном случае касалась тяжелой чугунной сковородки, была завершена. Универсальный Эликсирный Преобразователь – его лучшее творение! Способен преобразовать любые жидкости – от воды до нефти – в прекраснейшие эликсиры! Никаких противопоказаний, никакой таинственности и более никаких ограничений на производство Эликсиров! Всего одна капля УЭП на ведро воды, и вы будете счастливы целый месяц! Ну, или насколько вам хватит свежесозданного ведра...

Дракон Рассвета принюхался еще раз и, мурлыкая незамысловатую, но очень подходящую по настроению песенку о хитроумном алхимике, небрежным движением погасил в тигле огонь, снял фартук и перчатки из мифрила (не все же время эликсирами заниматься, нужно иногда и опыты проводить, а с некоторыми веществами нужно быть осторожным), аккуратно прикрыл дверь в лабораторию и потрусил по коридору, надеясь урвать пару-тройку часов законного отдыха под боком любимой супруги.
И тут...

Вот с этого “и тут” обычно и начинаются все истории. Вернемся немного назад во времени и конспективно вспомним ранее произошедшее – будучи в расстроенных чувствах, Конь натыкается на бутыль с Эликсиропроявителем, c употреблением оного окрашивается в зеленый цвет и временно прикидывается клумбой. Дальнейшие события таковы: Коню вернули нормальный цвет, но, как выяснилось, с небольшим незапланированным эффектом.
– Фух! – раздалось от стены, и часть ее отошла, обрисовывая в сумраке, царившем в коридоре, силуэт Коня. Он, силуэт, еще какое-то время имел каменно-серый цвет, после чего начал наливаться темными тонами.

– Наконец-то, ушел, я уже весь затек тут стоять, – бормотал Конь, одновременно пытаясь толкнуть копытом дверь. С третьего раза получилось. Конь принюхался. Пахло свежесваренным Эликсиром! А над погасшим тиглем, от которого еще тянуло теплом, покачивался закрытый крышкой котел.
– Ура! – возликовал Конь и бросился было к тиглю, но затекшие конечности подвели, и он растянулся на полу.
– Не, ну так нечестно, – пробормотал он и сделал героическую попытку подняться. Получилось почти – в том смысле, что подняться он сумел, но при этом ощутимо приложился головой о котел. Крышка, дребезжа, слетела, и часть малиновой жидкости плеснула прямо на морду Коня.

– Ой... Хм, а ничего, вкусно. Правда, крепости, кажется, не хватае-е-ет, – облизнулся наш герой. Но внезапно он понял, что ошибался. Крепость как раз – в норму. И еще он понял, что любит всех – соратников (и собутыльников) рыцарей, Цитадель, Хозяйку, Дракона, мир и небо, весну и звезды. Но особенно – Amanit-у. Потому должен немедля, прямо вот сейчас, не откладывая ни на секунду нарвать самый большой букет цветов и преподнести их ее Призрачному высочеству... величеству... светлейшеству...
Ноги слушались плохо, но Конь не обращал внимания на мелочи, спешил как можно скорее реализовать задуманное.

Дракон был разбужен тогда, когда парил над неприступными хребтами. Слева пылал закат, справа круглилась луна, и был только он и бесконечный полет.
Голос Хозяйки согнал дрему получше ведра холодной воды, ведь его температура находилась где-то вблизи абсолютного нуля.
– Господин Дракон, не соблаговолите ли выглянуть в сад? У нас небольшое ЧП...

Медицинское освидетельствование Коня:
"В предоставленном анализе Эликсира крови не обнаружено."

© Strannik. Apr 05 2012

О тени Эликсира и эликсире в Тени.

Ветер на все лады завывал за толстыми стенами Цитадели, едва оперившиеся первыми, еще робкими листочками, ветви скребли по стеклу. Монотонно шелестел дождь, и ненастный, хоть и апрельский вечер, мягко и вкрадчиво, будто густой Эликсир, наполнял Каминный зал.
Потрескивание полешек в камине сливалось с шелестом воды за окном и настраивало на философский лад. В такие вечера хорошо читать старую умную книгу, неторопливо переворачивая пожелтевшие ломкие страницы и вдыхая сходящий от них слабый аромат древности – немного пыли, чуть-чуть горечи от обложки, едва уловимая терпкая нотка чернил. Хорошо пить крепкий чай и размышлять о вечном.

Личный Помощник Тайного Советника Цитадели, в миру господин Тень уютно устроился в глубоком кресле и вовсю предавался вышеозначенным сибаритским удовольствиям. Правда, в силу некоторых ограничений в полной мере он мог смаковать лишь тени запахов, но и это немало! В этом есть свой шарм, своя особенность. Свой путь, наконец! Именно в момент осознания данного факта, в голове господина Тени возникла мысль. Даже так – МЫСЛЬ!

– Вот сижу я, вдыхаю запахи старинной книги, крепкого чая и горячего камина, – размышлял господин Тень вслух. – Но ведь это лишь тени, отражения того, что существует реально – движения молекул и раздражения оными обонятельных рецепторов...
На это месте Тень остановился, сообразив, что начинает невольно копировать Strannik-а, обожавшего расписывать всяческие технические и околотехнические штучки с редким тщанием и скрупулезностью.

– Так о чем это бишь я? Ах да! Если я способен воспринимать тени запахов, это означает, что у запахов есть тени! – Тень чуть было не подпрыгнул, пораженный таким умозаключением. – А это значит, что тени могут быть в принципе у всего в мире! У звуков, запахов, света и тьмы! Инь и Янь во вселенских масштабах! Китайцам такого и не снилось!
Личный Помощник довольно потер руки – идея была весьма интересной и явно достойной занесения в анналы. Ну, или хотя бы обсуждения за бокальчиком Эликсира.
Стоп!

Мысль, возникшая в голове Личного Помощника была столь неожиданной, что он замер, боясь спугнуть ее. Если вспомнить все Эликсиродегустации, как конспиративно называл подобные мероприятия Дракон (а вспоминались они с определенным трудом и фрагментированно), то окажется, что Эликсир-то господин Тень дегустировал наравне с другими. Причем не просто вкушал запах или тень, а самый настоящий Эликсир! Но тогда это означает...

Это означает, что драконьи Эликсиры существуют в двух агрегатных состояниях одновременно – в реальном и, так сказать, теневом! Хотя возможен и другой вариант – попадая в Тень, Эликсир сам становится тенью.
– Тенью Эликсира в Тени, – хихикнул Личный Помощник. Но, несмотря на забавность ситуации, вопрос требовал разрешения. Тень размышлял почти час, однако так и не сумел выбрать более предпочтительный вариант. А значит, требовался мозговой штурм.
ЛП ТС с сожалением выбрался из кресла и двинулся на поиски тех, кто может ему помочь.

Ближе к полуночи Тайный Советник госпожа Smoky по привычке просматривала сводку по Цитадели. Ближе к концу Свитка светилась алым строчка.
– Рыцари снова дегустируют? – риторически поинтересовалась Smoky у самой себя. – С чего бы? День покорителей космоса только завтра...
– Экспериментируют-с! Мозги штурмуют-с! – хихикнуло Розовое Приведение и вылетело вон.
Вопрос Smoky “Над кем?” так и остался без ответа...

© Strannik. Apr 11 2012

Один день из жизни ТС или Борьба за результат.

– Нет! – Тайный Советник и Хозяйка Цитадели, в миру госпожа Smoky, стукнула кулачком по столу. – Нет, так больше продолжаться не может! Хватит терпеть подобное! Необходимо решительно бороться с уклонизмом и разгильдяйством в наших рядах! И немедленно!
Пододвинув к себе Свиток, Хозяйка быстро начертала несколько фраз, свернула пергамент в трубку, хлопнула в ладоши. Свиток исчез с легким шелестом.
– Ну теперь вы у меня попляшете, голубчики, – ТС улыбнулась, услышав ехидное хихиканье своего альтер-эго.

А рыцари в это время, не подозревая о скорых переменах, вовсю предавались своему любимому занятию. То есть – ничегонеделанию, уклонизму и тунеядству. Предаваться еще и литроболу немного мешало отсутствие Дракона, а значит, и новых Эликсиров, но рыцари особо не унывали. Конь рассказывал свежие заморские анекдоты и межмировые сплетни, господин Тень изображал тень отца Гамлета (и у него получалось лучше, чем у самой тени отца Гамлета). Кроме того запасливый Кот расщедрился и принес из загашника с валерьянкой заботливо припрятанную бутыль терра-приамского стекла, в которой вкусно булькало и плескалось.
Как вдруг...

С грохотом, шипением, искрами и прочими спецэффектами на стене Каминного зала возник Свиток. Текст, начертанный на нем полыхал багровым и явно не предвещал ничего хорошего.
"Вниманию рыцарей! С сего дня и до особого распоряжения в Цитадели запрещаются:
– распития Эликсиров и пустая трата времени, данного для творчества;
– сборы по трое, кроме как для обсуждения новых Преданий и Баллад;
– отлынивание от прямых обязанностей;
За ненаписание к завтрашнему утру трех (зачеркнуто), четырех (перечеркнуто дважды), всех обещанных каждым рыцарем Преданий, последует немедленная и страшная кара! А ну быстро за работу, лентяи! А то я не знаю, что с вами сделаю, вот!"

Витиеватый автограф ТС довершал картину хронического ужаса.
– Ну что же, – Dalahan недрогнувшей рукой разлил остатки Эликсира по бокалам, – видимо, придется засесть за Свитки.
Рыцари согласно промолчали, каждый из них прикидывал, чего и сколько он обещал написать, и по мере осознания всей глубины своего, в том числе морального падения, лица вытягивались у всех, ибо даже краткое перечисление тянуло на довольно объемный том.

– Надо что-то делать, – эта мысль, казалось, проявлялась в воздухе, хотя никто не решался высказать ее вслух.
– Итак, господа – у нас проблема! – высказал общее мнение Лодатан. – Задача – написать к утру то, что мы все это время обещали Хозяйке. Дополнительные условия – ограниченное время и необходимость вспомнить все обещанное (в том числе и под Эликсирами). Какие будут предложения?

Предложений не последовало. АИСт хотел было внести идею, посадить писцами Коня и Кота – мол, у них по четыре ноги, а у Кота еще и хвост, но понял, что Конь хорош в делах, где нужен подвешенный язык, а не чистописание, а Кот, учуяв изощренной кошачьей интуицией вероятность внеплановой работы, резко засобирался обратно на Болото – там, мол, Нечисть скучает, корова недоена и, вообще, дел по горло.

Идея пришла, как водится, "от противного" – писать будут все рыцари, а выдумывать – Конь. Кот взял на себя роли критика и задремал в кресле, а Каминный зал наполнился шорохом перьев и бормотанием Коня. Ночь ожидала быть интересной...

© Strannik. Jun 06 2012

Я ликую, не взирая на...
На основе Дуэли N β-34

Почтальон.
Подтема "Я ликую, не взирая на страх"

Джейк прижался спиной к полуразрушенной стене. Тихо, тихо... Они рядом. Они чуют его – на внутричерепных накладках роились россыпи алых точек. Вздохнул, настраиваясь.
Он ненавидел это состояние, хотя давно уже привык, что ненависть, как и любая другая эмоция – лишь отражение деятельности сознания. Того самого обожествленного и осмеянного в равных долях сотни раз. Того пресловутого разума, который якобы и делает человека человеком.

Да ни черта подобного! С каких это пор стимуляция выброса в кровь эндорфинов за счет еды или секса, или иных эмоциональных реакций ставит вид Homo (вот умора) Sapiens выше других на планете и за ее пределами? Ах, да – с самого начала существования и до последней секунды. Во всяком случае до Падения звезд.
До того, как тринадцать лет назад в атмосферу вошли тысячи зондов и сгорели. Это не было как в старой книжке. Они горели не просто так, забивая экраны радаров снежной круговертью. Они горели, до последнего бросая вниз мощнейшие пакеты на всех частотах, сжигая не рассчитанную на такое электронику ретрансляторов, базовых станций и спутников, перегружая энерголинии.

Тогда это назвали вторжением, и военные, кое-как сумев наладить связь, начали готовиться. И готовились почти все время. Вот только вторжения так и не было.
Зато было много погибших – от электромагнитного шторма в возмутившейся таким беспардонным отношением ионосфере, от банальных пожаров и мародерства в мегаполисах, лишенных света, воды и связи. А потом появились зомби.
Нет, не те, что показывают кубрике в редкие минуты отдыха, которые ухитряются быть в один момент медлительными, а в другой – невероятно быстрыми. Эти зомби не охотятся за мозгами, хотя убить могут с той же легкостью. Это просто люди, которые лишились сознания, сохранив рассудок.

Доктор Коул объяснял, что это связано с перестройкой мозга после Падения и электромагнитного шторма, хотя мы все понимали – это ерунда. Шторм не может быть так структурирован. Он – прикрытие, если угодно, информационный шлак. Но перестройка мозга была – это факт. И вот так штука – это вызывало у зомби постоянную выработку эндорфинов, из-за чего они ходили с идиотскими улыбками.
И вопреки, а может как раз благодаря этому, зомби были разумны, но при этом ухитрялись не осознавать этого и самое себя. Причем они могли при необходимости показывать вполне убедительную симуляцию разумного поведения – если хотели, конечно. Или их заставляли. Эхопраксия во весь рост.

А теперь ему предстоит стать таким как они. На время, конечно, чтобы не почуяли. Та информация, которая зашита в квадратный миллиметр перестроенных нейронов где-то в височной доле настолько важна, что передать ее решили с курьером.
Джейк проверил еще раз все. “Водитель” его выведет, но несколько десятков километров он пройдет “на автомате”. До сих пор никто не знал, как зомби чуют разумников, хотя подозревали, что все дело в электромагнитной активности мозга.

Пора. Джейк в последний раз взглянул на мир и определенным образом пошевелил пальцами. Спустя секунду он почувствовал, как его охватывает беспричинная радость – заработал стимулятор.
– Я ликую, несмотря на страх, – мелькнула мысль, и мир погрузился во тьму.

© Strannik. Oct 08 2015

Мост.
Подтема "Я ликую, не взирая на неудачу"

"Свой мозг изменить – что ж, это тоже легко!
Все чувства открыть кнопки простым щелчком.
Всех простить, всех любить
Все смогут теперь, только открой им дверь!
Но сможет ли мир выжить в огне этой пречистой вселенской любви?
Будет ли смысл жизнь продолжать тем, кто однажды к нему прикоснулся?
Там, за чертой – свет неземной,
ку нажми и его позови,
И, может быть, ты все поймешь...
Мир наш качнулся.”
Виктор Аргонов “Там, за чертой”

Тишина в комнате. Она хрупкая, острая и очень холодная. Будто осколки звезд. Такое сравнение пришло в голову Рику неожиданно. Он некоторое время рассматривал его со всех сторон. Осколки звезд. Холодные и далекие. Быть может когда-то, в давние времена, звезды были иными – горячими и полными жизни, но сейчас они остыли. Все остыло.

Рик всегда был не таким как все. Слишком правильный, слишком верный, слишком романтичный, слишком целеустремленный. Человек-компьютер. Хороший друг, который может сделать вдесятеро больше за простое человеческое отношение. Хороший друг, который нужен в тяжелые моменты. Спасатель. А кто будет спасать спасателя, если тому плохо? Правильно, никто. Потому Рик никому не звонил, понимая, что его немногочисленным друзьям нет дела до его проблем, в которых, по-хорошему, он винил себя. Дженни, которая ушла час назад, кстати, не особо это отрицала.

“Это, в первую очередь, твои проблемы,” – прямо заявила она. – “Не умеешь любить себя, как тогда ты можешь любить других?”

Все это было правильно, логично, в рамках алгоритма. Но боль от этого никуда не девалась. Хотя, что такое боль? Это сигнал, биоэлектрический импульс, бегущий от поврежденного участка тела в мозг. А если повреждена душа? Да, та самая, над загадкой которой до сих пор бьются особо упертые философы, привлекая в помощь себе последние достижения генетики, самообучающиеся нейронные цепи и квантовые компьютеры. Да только все без толку. Не там ищут.

Забавно на самом деле, как долго люди были уверены о том, что есть душа и есть тело, и это все – разные вещи. Чушь. Это равносильно, что разделять софт и железо. Еще на заре вычислительных технологий это было оправдано, но сейчас, в пору программируемых материалов, самовосстанавливающихся микрочипов и генетических алгоритмов это попросту смешно. Это все равно, что разделять свет на частицы и волны.

Все куда проще и банальнее: есть мозг – сложная система из миллиардов нейронов. Есть электрическая активность каждого из них. А в совокупности они формируют достаточно сложную и многоуровневую нейронную сеть, такую же как ваяют в своих лабораториях “Интел”, “Транс-Гугл” и “Нейрокомпьтикс”, только на углеродной, а не на кремниевой основе. И эта сеть работает. А потом в силу неких причин возникает то, что мы называем сознанием. Интерфейс, система ввода-вывода, красивая картинка, скрывающая терабайты программного кода.

Есть еще гормоны – это своеобразные маркеры. Альфа и омега любых эмоций, переживаний и оценок. Стоит лишь нажать кнопку...
Рик машинально погладил пальцем небольшую выпуклость за ухом. Простенький трансмиттер, прорастивший тончайшие золотые контакты глубоко внутрь. Как все просто на самом деле – сделать человека счастливым. Без красивых слов, без усилий, без жертв непонятно во имя чего. Как там писали древние авторы: счастье для всех, и пусть никто не уйдет обиженным.

Рик и раньше прибегал к этому средству – иногда становилось просто невыносимо. Эндогенная депрессия, сниженный уровень эмпатии и прочие сопутствующие вещи зачастую не удавалось побороть иначе. Эмостимулятор, который называли также эмстим, эмст, а некоторые – мост, помогал ему там, где отказывали выращенные миллионнолетними законами Дарвина механизмы, неизменная вежливость виртуального психолога и ветхие пустые идеи о расовом превосходстве той или иной группы, отличной лишь цветом кожи. Не лучший способ в принципе, но оптимальный из имеющихся.

Он легко коснулся подушечек пальцев, запуская программу...

© Strannik. Oct 20 2015

Алгоритмы.
Подтема "Я ликую, не взирая на осень"

Осень. Ясный день. Золото на голубом. Кому-то это покажется намёком на синдром Дауна, другие ощутят гордость, а третьи просто констатируют визуальное сочетание цветов. Остальные же будут просто смотреть, ощущая позитивные эмоции от последних дней с положительной температурой в этом планетарном цикле и получая эстетическое удовлетворение от этого.

Представь, что ты машина. Сложная, хотя и появившаяся в результате дарвиновского естественного отбора с элементами случайности и в соответствие с условиями. На самом деле это несложно представить. Ты воспринимаешь мир в узком диапазоне в четыреста нанометров максимум, однако тебе это кажется огромной дистанцией. Твои датчики достаточно развиты, чтобы воспринимать весь доступный в этом диапазоне спектр излучения, они не были повреждены и не сформировались уже с недостатками.

Ты видишь золото на голубом, хотя для тебя это лишь обозначения. Это, по идее, должно вызывать у тебя какие-то реакции, но ты только фиксируешь контраст, а также неполную компенсацию цвета – голубой компенсируется оранжевым. Ты видишь сотни тысяч, миллионы маленьких солнечных панелей, фотоэлектрический преобразователь, развёрнутый в гигантскую сеть. И столько же, если не больше, хрустят под ногами. Они уже отслужили своё.

Ты смотришь вокруг. Люди. Сотни людей, многие из них идут парами. Есть высокого роста, среднего и совсем маленькие. Ты смотришь на них и видишь, что ими движет, какая цель. Выживание. Питание. Размножение. И в качестве бонуса – получение удовольствия, гормонального выплеска от тех или иных раздражителей. Ты видишь их алгоритмы. Простые и сложные, важные и не очень. Хотя всё это – лишь вопрос точки отсчёта. Ты не выбираешь точку отсчёта, лишь наблюдаешь и пытаешься понять, раскладывая данные на составляющие, вычленяя важное и отбрасывая второстепенное. Ты строишь связи, создавая модель.

К сожалению или к счастью, но ты не Сири Китон. Тебе недоступны приращения, внутричерепные накладки и вся мощь КонСенсуса. Тебе не вырезали половину мозга, чтобы избавить от эпилепсии. Но ты шёл тем же путём – наблюдал, анализировал, сводил в графы, схемы и алгоритмы человеческое поведение. Иногда наблюдались помехи – всплески гормонов: фенилэтиламина, допамина, серотонина, норадреналина и эндорфина. Они вносили некорректные данные в базу, смещали фокус внимания, заставляли принимать неверные решения. После исчезновения раздражителя, который вызывал выработку гормонов, ты наблюдал систематические сбои в работе всех своих систем. Телу необходимо было перестроиться на другой энергетический уровень, что снижало общую продуктивность.

Люди называют это эмоциями, переживаниями, чувствами. Но ты же машина. Ты можешь анализировать ситуацию независимо. Оценивать всё в рамках модели. Потому что других способов оценить у тебя не осталось.

© Strannik. Nov 01 2015

Ложная слепота.
Подтема "Я ликую, не взирая на то, что меня нет"

– Н... ничто, – голос ровный, механический. – Я ничто.
– Ты говоришь, тебя не существует? – протянул Шпиндель.
– Да.
Палатка вокруг нас вздохнула.
– Тогда как ты можешь говорить? – Спросила у голоса Сьюзен. – Если тебя не существует, с кем мы разговариваем?
– С кем-то еще, – дыхание. Шорох помех. – Не со мной.

***

Посмотри на свою руку. Она существует? Вне всякого сомнения. Для тебя это состоявшийся факт, не требующий дополнительных подтверждений. Ты видишь ее, чувствует, ты можешь заставить раскрыть ладонь или сжать пальцы в кулак. Ты знаешь, что рука есть и ты можешь ею управлять.
Правда? Пожелай это. Поздно – когда ты подумал об этом, сигнал уже миновал локоть и устремился к мышцам, передавая волю... кого? Ведь когда ты подумал, сигнал уже шел. Это все равно, что говорить – деревья качаются, поэтому дует ветер.

Забавно, не правда ли? Рука есть, сигнал есть, ты – сознающий себя, тоже есть! Но не ты отправляешь сигнал.
Представь, что ты – радиоволна. Ты мчишься со скоростью света, пронизывая пространство. Но существуешь ли ты? Казалось бы – глупый вопрос. Включи приемник и услышишь. А если приемника нет? Если он есть, но воспринимает иные частоты? Если гетеродина нет и не предвидится?

Любое знание, любая уверенность субъективна. Люди с ампутированными конечностями жаловались, что не могут разжать физически отсутствующие пальцы. Люди с выжжеными глазами, покореженными зрительными нервами, отслоившейся сетчаткой утверждали, что могут видеть. Какой, к черту, тест Тьюринга для искусственного интеллекта, если его давно уже с легкостью щелкают потомки вчерашних арифмометров? Какое существование, если не ты отдаешь команды телу, считая его при этом своим?

Кто мы? Откуда и куда идем? На этом поприще сотни лет философы и богословы ломали копья и жгли слова, не желая даже задать один простой вопрос – для чего пригодно сознание? Принимали по умолчанию, де-факто. Фиксировали проявления, которые можно было бы интерпретировать как сознательную деятельность, точно также как древние греки безоговорочно признавали молнии орудием Зевса, а доморощенные уфологи трактовали шизофазию и некачественные фото, как послание высшего разума.

Так что же такое сознание? На что оно годно? Зачем оно вообще нужно – то, что мы сами возвели на пьедестал и стали поклоняться, как делали многие века до этого? Ответ на самом деле очень прост – ни на что. Ничего полезного сознание не делает. Оно слишком медленное для реакции, нужной для выживания, и лишь предсказуемость среды обитания позволяет ему худо-бедно работать. Оно плохо работает с большими объемами данных – попробуй-ка удержать в фокусе внимания хотя бы полдюжины объектов одновременно. Оно...

– Но позвольте, – скажете вы, – неужто сознание – это только паразит? Ведь любая биологическая система, пусть даже паразитирующая, обязана хоть чем-то помогать своему вольному или невольному симбионту, иначе она уничтожит свою кормовую базу.
Вы правы. И это, по сути, единственное, что сознание реально делает. Не по доброте душевной – какая душа? О чем вы? Призрак в доспехах – это красивая аллегория, не более того.

Знаете, что делает сознание? Создает иллюзии. Заставляет нас испытывать дикую боль, когда физических повреждений нет и наоборот – подавлять ее столько, сколько нужно, чтобы симбионт не погиб. Заставляет верить в небесного бога или богов, великую и древнюю историю, собственные грандиозные достижения, даже если их нет.
Оно вмешивается в процесс развития разума, бросая по слепой прихоти его от края к краю. Оно заставляет нас испытывать боль и наслаждение, не затрачивая равнозначных усилий. Получать удовольствие от нереалистичных изображений, контрастных сочетаний цветов, звуков и запахов. Оно надевает на нас столь плотные шоры, сколь не могут обеспечить ни пропаганда, ни великие идеи.

И что же из этого всего – ты? Паразит, вцепившийся в мозг? Сам мозг-симбионт? Призрак в доспехах из звездной пыли? Набор углеродных соединений? Электроимпульсы, бегущие по кабелям нервных окончаний? Ответь, но прежде подумай – а существуешь ли ты на самом деле? Или просто система, привыкшая моделировать себя, начала моделировать процесс моделирования, закручиваясь в спираль бесконечной рекурсии.

Ты плачешь – но плачешь ли ты? Или это делает лишь твое тело? Ты ликуешь – но так ли это? Или это только выброс эндорфинов. Ответь мне, сидящий передо мной я...

© Strannik. Nov 13 2015

Размышления.
Подтема "Я ликую, не взирая ни на что"

Когда боль заканчивается – это странно. Ведь все восприятие человека построено на контрастах. Когда исчезает тьма, перестаешь видеть свет. И неважно, это боль в перетруженных мышцах после тяжелой тренировки, зудящее жжение в пальцах, слишком сильно прижимавших струны или в сердечной драме, которую ты долго не хотел признавать, пока тебя не ткнули в нее носом, как нашкодившего котенка. Это странно.

Просто в какой-то момент ты перестаешь замечать боль, а затем с удивлением понимаешь, что ее нет. И что тогда? Ты ликуешь, ведь больше нет раздражающей занозы, а сознание обогатилось полезным опытом из серии «нельзя доверять людям». Ты грустишь – ведь ушло что-то важное для тебя. И ты понимаешь, что иначе и не могло быть. Квантовое событие теряет неопределенность, функция схлопывается, низводя суперпозицию до конкретной реализации конкретного события здесь и сейчас.

Удивительно, правда? Ты помнишь, что было, ты надеешься на то, что будет, но реально только то, что происходит здесь и сейчас. Секунда – и ты уже другой. Боль прошла, все ровно, пусто и холодно. И ты понимаешь простую истину – миру нет дела до твоих переживаний и оценок. Это только в сказках есть Самое Важное Событие, Меняющее Все. В жизни все проще – тебе дотошно и по полочкам разложат, почему ты не нужен, а потом, когда возникнет необходимость, к тебе придут и попросят о помощи.

Это алгоритмы. Ничего личного, всего лишь бизнес в изначальном значении этого слова – деятельность, направленная на получение прибыли, причем не обязательно материальной. Вся жизнь – это алгоритмы, неважно, насколько они квантовые, как полагает старик Пенроуз, или механические, как кажется фанатам Дарвина и Докинза.
А любопытнее всего знаете что? Тот простой факт, что все то, чем гордится обычный человек, все те умения понимать, переживать, чувствовать и так далее, оказываются ненужными, когда это необходимо. Да, именно так. Все столько раз воспетое, оказывается необходимым в строго определенных условиях.

Как там в малоизвестной, но хорошей песне:
"Нам не дано в себе
Сердца чужого услышать волненье.
Чувства важны свои,
Все остальное – процесс управленья,
И эгоизма здесь
Явно не меньше, чем в жизни обычной,
И не сумел прогресс
Выход нам дать из проблемы привычной,
И парадоксом для тысяч людей
Чувство прекрасное жить лишь мешает.
В царстве монад без окон, без дверей
Просто
Тает.
И нереальна сегодня мечта,
Чтобы любить всех живущих на свете.
Вечной весны высота не взята
В сказке
Этой."

А это значит только одно – нужно учиться жизни, быть жестоким, и тебя примут. Это законы природы, а они не имеют жалости. Или менять законы. И что легче – каждый выбирает сам.

© Strannik. Dec 12 2015

Лето.
На основе Гладиаторского Боя N 5

Лето новой эры.

А-Рей проснулся и понял, что на астероиде наступило лето. Лето новой эры.
Почему новой – он не знал, просто так ему захотелось. Эта мысль возникла в краткий миг перехода от сна к бодрствованию, и сейчас терпеливо ожидала, пока А-Рей присмотрится к ней повнимательнее. Но присматриваться особо времени не было – скоро должна была прилететь Таинка, а, значит, ближайшие циклы он будет очень занят.

А-Рей антрацитовой каплей выкатился из углубления в камне, которое служило ему постелью последние полцикла и бегло просканировал окружающую среду в тепловом и радиодиапазоне. Отлично – лето действительно наступило. Большое багрово-красное светило начало нагревать скалы, и их уже затягивала дымка испаряющихся газов, частично улетучивающихся, частично скапливающихся на Плато – почти идеально круглой проплешине на астероиде.
Самое время, чтобы разбросать зерна – кристаллические цветы как раз любят, когда вокруг много аргона. А как красиво они переливаются в лучах светила, расщепляя диапазон его света на множество поддиапазонов, смещая и смешивая их.
Таинке это обязательно понравится.

С такими мыслями А-Рей выкатился из гнезда и некоторое время впитывал энергию светила – после зимнего сна его собственные энергозапасы истощились. После этого дал команду инкубатору на расконсервацию зерен и неторопливо покатился к Плато. Заодно надо и мусор, накопившийся за зиму убрать – как там было у еще до-астероидного автора: привел себя в порядок – и сразу приведи в порядок свою планету.
С этими мыслями А-Рей занялся работой, параллельно прислушиваясь к эфиру.
Выходит, в этом цикле он проснулся раньше других – в эфире были всего пара-тройка разумных. Непоседливый А-Кор уже сигналил во все стороны ультракороткими волнами, что-то неприязненно бурчал в гамма-диапазоне вечно недовольный и ворчливый О-Тер-ган, который, похоже, и за зиму не успел выспаться. Короткими импульсами в широком диапазоне отправлял послания вежливый И-Тан, здороваясь с каждым персонально. А-Рей ответил И-Тану и А-Кору, к О-Тер-гану решил не соваться – себе дороже, и приступил к расчистке Плато.

В этот раз расчищать было практически нечего – несколько шальных камней да кусок межзвездного льда. В иные циклы бывало и хуже, особенно, когда астероиды Пояса разума входили в зону действия очередного гравитационного шторма. Тогда на астероиды сыпалось все, что увлекала за собой сила тяготения. А-Рей хорошо помнил, как десяток циклов назад пошел каменный град, едва не уничтоживший, в том числе, его гнездо. Тогда погибли некоторые из разумных, хорошо еще, что Таинка привела своих собратьев-сплауэров, и они смогли вывезти большую часть разумных за пределы шторма.

Мысли А-Рея перебил сигнал – Таинка была уже рядом с астероидом и ее импульс-идентификатор на самой границе гамма-диапазона щекотал чувствительный слой сенсоров. Фиолетовая звездочка уже сияла в черноте неба над близким горизонтом.
Таинка опустилась на краю Плато. Было видно, что она очень взволнована – импульсы разбегались во все стороны, да и сама посадка была какой-то торопливой – обычно она не спешила садиться, облетая пару-тройку раз астероид А-Рея. Чем он ее привлекал, А-Рей не знал, а спрашивать опасался – Таинка могла вспылить из-за мелочи и не появляться по целому циклу.

– Привет, А-Рей! Ты не поверишь, что я нашла! – выпалила Таинка.
Ее хобби был поиск следов жизни до-астероидного периода, когда светило было меньше и излучало в более коротком диапазоне, А-Рей знал это. А также он знал, что почти никто не верит в существование жизни и разума до астероидов. Нет, конечно, в космосе бывает всякое, но даже сплауэры-разведчики не обнаружили пока никакой развитой жизни на каменных и газовых планетах возле других светил. Неразумная протоплазменная жизнь была зафиксирована, но не более того.

Поиски Таинки ее собратья считали блажью, хотя и не мешали. В конце концов каждое разумное существо имеет право на собственные дела в космосе. Главное, чтобы это не привело к опасной ситуации для самого разумного или для других. Остальное – никого не касается.
– Что же ты нашла? – спросил А-Рей. Он и сам не особо верил в до-астероидную жизнь, но ценил дружбу с Таинкой и потому интересовался ее поисками.
– Смотри! – Таинка включила передачу. Сложный пакет данных содержал короткое видео и уйму добавочной информации – от массоразмерных характеристик до уровня радиоактивности и спектрального анализа.

Капсула. Вытянутая, обтекаемая, с белой обшивкой антирадиационной защиты и зеркальным окном на одном из концов. Небольшая по размеру – вряд ли больше самого А-Рея, размер которого был примерно равен 3*10 в десятой степени атома водорода. На борту – какие-то символы, явно упорядоченные.
– И что это?
– Ты смотри дальше! Это же до-астероидная капсула!
– Ты думаешь? – с сомнением протянул А-Рей. Вместо ответа Таинка максимально приблизила изображение – за окном угадывалось какое-то существо, явно находящееся в состоянии стазиса.

– Что это за существо?
– Протоплазменное. Разумное. И явно до-астероидное! Это существо из прошлого, понимаешь?
– Но это же невозможно!
– Я сама видела! Я нашла эту капсулу недавно. Она здесь, поблизости! Летим, я покажу!
– Я не... – А-Рей осекся. Еще чего Таинка подумает, что он боится. – Я хотел показать тебе... Я тут кристаллические цветы посадил...

– Ой, какие красивые! – Таинка послала импульс радости. – Но это близко! Давай слетаем, посмотрим! Я столько времени искала доказательства, и вот – нашла!
– Ну, давай, – сдался А-Рей. – Летим...
Он вкатился в подобие гнезда на боку сплауэра, и астероид резко провалился вниз.
– А ведь это действительно лето новой эры, – подумал А-Рей. – Эры, начавшейся сегодня.

© Strannik. Jun 15 2013

Последний сон лета.

Лето. Что вспоминается тебе, когда взгляд встречает это слово? Быть может, шелест волн, накатывающихся на берег? Или ласковое тепло полуденного светила? А, может, раскаленный мегаполис, затянутый дрожащим маревом горячего воздуха, тонущий в алом сиянии заката в надежде урвать хоть час прохлады?
Быть может, тебе вспоминаются полные звезд южные ночи, жаркий шепот любимой и ощущение бесконечного простора. Целый новый мир, лежащий перед тобой, уводящий за грань – стоит лишь сделать шаг.

А как насчет гор? Прекрасных, величественных, древних... Покрытых снежными шапками с темной оторочкой из корабельных сосен. Они красивы издали и опасны вблизи, но даже их ты можешь покорить и приручить. Это тоже лето.
И золотая осень – это лето. Пускай и уходящее, устилающее за собой путь павшей листвой. Толстый черный кот на скамейке, подставляющий пузо солнцу – это тоже лето. И бойкие воробьи, весело чирикающие среди уже голых ветвей. И замерший в хрупких синеватых сумерках парк. И первый иней на зеленых стрелках травы – все это следы лета, почти ушедшего, растаявшего вдали.

И даже холодный мелкий осенний дождь – в нем тоже есть своя частичка лета. Угасшая, почти невидимая. Но она есть. Нужно только отыскать ее.
Правда, на это может потребоваться целая жизнь или даже больше. И это становится стократ сложнее, если ты сам забыл, что такое лето. Если, как писали покойные Стругацкие, “все тянутся передо мною глухие, кривые окольные тропы” и нет возможности с них свернуть. Если лето – это лишь твой сон, марево, которое развеется с первыми лучами восхода. Несбывшаяся мечта, яркая картинка на мониторе, чужая жизнь, в которую тебе великодушно позволили заглянуть одним глазком.
Это тоже лето, но не твое.

А где же твое лето? Где то, что принадлежит только тебе? Где оно затерялось – между страницами давно перечитанных книг, между нотами давно известных песен, между банальными “привет-привет” в сети? Или посреди работы, серой и скучной, и оттого еще более невыносимой? А, может, оно растворилось в серо-синих сумерках пустых вечеров, которые ты забивал играми, музыкой, фильмами – чем угодно, лишь бы отгородиться от пустоты.
На самом деле все куда проще и банальнее – ты просто забыл, что такое лето. Не теплая погода, не малиновые закаты, не море и не горы. Ты забыл, что означает лето, привык даже в самый сильный зной кутаться в многослойную броню, отгораживаясь от мира десятками стен.

Ты настолько привык к холодной и стерильной зиме внутри себя, что выставляешь клинок даже против раскрытой ладони, щеришь зубы в ответ на улыбку. Это тоже выбор – жизнь без лета. Правильный или нет – решать только тебе. Быть может, это тоже форма лета, только скрытая под белым снегом безразличия и показного равнодушия. Это твое забытое лето, теплящееся где-то в бескрайней белой пустыне, нужно лишь найти к нему путь.

Но дорога к нему сложна – под снегом скрываются ловушки и бурелом, в пустыне подстерегают хищники, куда более опасные, чем те, с которыми тебя ежедневно сводить жизнь. Эти хищники знают, когда нужно нападать, знают твои самые уязвимые места, потому что они вскормлены и выращены тобой самим. Они – твое отражение в темной плоскости зеркала, твоя обратная сторона. Они – это ты.
Потому, чтобы найти свое лето, тебе придется победить самого сильного противника в этом мире – себя. И наградой станет вспыхнувший в сером низком небе тонкий луч, указывающий путь к твоему лету.

© Strannik. Nov 03 2013

Исповедь.

С некоторых пор я заметил, что меня пугает ночь. Нет, не темнота – в конце концов, можно включить свет. Не тишина – наушники в плеер, и слушай, сколько угодно. Обморочный страх приносит с собой одиночество, которое в ночи чувствуешь особенно остро. Одиночество и мысли о смерти. Я словно пытаюсь взглядом пробить время, увидеть, что будет – и не могу. Путь, раньше казавшийся ясным, словно затянуло туманом.

Днем проще – даже когда накатывают подобные мысли, можно переключиться, занять себя работой, довести до состояния тягучей, серой усталости, чтобы уснуть, едва голова коснется подушки, только не думать. И я начинаю понимать, почему в мире последние тысячи лет все также популярен алкоголь, наркотики и религия – слишком тяжело жить с таким грузом, зная, что невидимые часы отсчитывают время, а ты даже не знаешь, сколько его осталось.

Мне вспоминается давний сон. Мне снился большой дальнорейсовый автобус, несущийся по ночной трассе сквозь ветер и дождь. На правом его борту была то ли своеобразная полуоткрытая капсула, то ли просто пробоина, через которую бил холодный влажный ветер. И там, во сне, я тоже не знал, куда автобус доставит меня – была только дорога и одиночество. Как и сейчас, в принципе.

Иногда по ночам я подхожу к окну и долго смотрю в темноту – не мелькнут ли вдали фары...

© Strannik. Oct 22 2012

Догоняющий лето.

"Он покидает свой край, чтобы где-то В звездном пути накануне рассвета За горизонтом догнать уходящее лето..." Таня Буланова "Осени не будет никогда. Лето победило и осталось. Странная космическая шалость – Осени не будет никогда." Анна Снаткина

В небе летят пять звезд. Три горят непрерывно, еще две мигают с секундным интервалом. Где-то там, в ночной тьме, прокладывает свой курс неведомый самолет. Я не знаю, куда он летит, кто держит сейчас штурвал и ведет радиообмен с землей. Я понятия не имею, кого несет он на своем борту – бизнесменов или отдыхающих, стремящихся к морю в последние дни бархатного сезона, чиновников или прожигателей жизни. Да мне это и не важно – ведь я и так знаю ответ. Тот, который мне подходит, потому что других в нашем мире не бывает.

Этот самолет догоняет день, а, может быть, и лето.
Это такая странная фраза – догонять день. Ведь все знают, что догнать можно лишь терминатор – линию раздела между светом и тьмой, да и то он постоянно уходит вперед, следуя за вращением планеты, и нет силы, способной остановить или хотя бы замедлить этот бег. В старом фильме о Супермене с планеты Криптон есть эпизод, когда он поворачивает время вспять, не успев уничтожить одну из ядерных ракет. В реальности, конечно, такого не бывает. Но почему тогда в сознании упорно возникает мысль, что самолет, пронзающий сейчас черную пустоту, все же способен сделать это?

Я словно вижу кабину, освещенную сотнями огней. Дрожащие стрелки приборов, мерцающий экран радара, напряженные фигуры пилотов. Они ждут подтверждения с земли. И диспетчерская отвечает: разрешение дано. Капитан кладет ладонь на никелированную рукоять и мягко толкает ее вперед. Где-то далеко позади двигатели увеличивают тягу, в салоне вспыхивают предупреждающие сигналы, и стюардессы помогают пассажирам пристегнуть ремни. Двигатели выходят на новый режим, и даже в экранированном салоне слышен их высокочастотный звенящий гул. Стюардесса еще раз проходит по салону, поправляет сбившуюся подушку под головой шестилетней белокурой девочки, даже во сне прижимающей к себе плюшевого рыжего котенка, что-то тихо говорит осанистому старику в очках с роговой оправой. Кивает на вопросительный взгляд – все готово. Гул двигателей превращается в визг, словно кто-то разрывает бесконечный кусок шелка, наваливается тяжесть...

Я знаю, что будет дальше. Все пассажиры уснут, а когда проснутся, в иллюминаторах будет сиять солнце. Затем будет шумный аэродром возле океана, оживленная трасса и Город-в-котором-всегда-лето. Самолет все-таки догонит его, пусть и совсем ненадолго, на пару-тройку дней. По крайней мере, мне очень хочется верить, что так и будет.

© Strannik. Oct 20 2012

Небесный фотограф.

Вам приходилось видеть на улице человека, который с широкой улыбкой смотрит в небо? Просто глядит на глубокую синеву и белую вату облаков и улыбается при этом? Думаю, что приходилось.
Что вы думали, видя такого чудака? Хорошо, если просто пожимали плечами и шли по своим делам, а то, может, и крутили пальцем у виска – ненормальный какой-то.

А попадался вам человек, который просто стоял на площади или железнодорожном мосту и фотографировал небо? Не НЛО, не редкое природное явление, посетившее город, а просто закатное небо.
Что вы подумали бы, увидев такого человека? Скорее всего, прошли бы мимо, искусно делая вид, что вам нисколечко нет дела до того, что он там фотографирует, но все же пытаясь узреть объект съемки. Бывало такое?

Разочарую вас – вы ничего не увидите. Не дано это человеческим глазам и электронным приборам. Да и нет там ничего – в физическом и приземленном смысле, только водяной пар, сконденсированный и подсвеченный потоком фотонов, которые испускает солнце.

А если посмотреть иначе, можно увидеть. Среди облаков плывут прозрачные дворцы, сотканные из мельчайших капель. Ажурные башни, виадуки, громадные открытые террасы – там есть место всему. Живут в этих дворцах люди дождя. Нет, совсем не такие, которым был неподражаемый Дастин Хофман в одноименном фильме, эти люди дождя – суть духи, элементали, если угодно. Невидимые сущности, следующие за облаками и дождями по всему миру.
В их дворцах нет пыли, грязи, тлена. Они вечны, как вечен дождь.

Человеческий глаз неспособен увидеть их прозрачные дворцы, однако изредка, при совпадении множества условий, вам на несколько минут могут открыться Небесные врата, за которыми можно увидеть страну элементалей – горы и океаны, материки и города. Это бывает только на исходе лета, на закате, когда облака горят всеми оттенками огня.

Но секунды бегут, и врата закрываются, облака становятся плоскими, серыми и скучными. Небесный фотограф опускает аппарат. Он знает секрет, и потому делает вид, что фотографирует закат. Иногда он даже сам в это верит, но все же упрямо приходит на мост и забивает карту памяти снимками, которые затем никому не показывает.

© Strannik. Oct 20 2012

Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!