Безмолвный крик.

Это состояние возникает не очень редко и не слишком часто. Ровно столько, чтобы о нем не забывать и чтобы оно не имело слишком уж явного приоритета. Отстранение. Я называю его так, потому что это наиболее точное, на мой взгляд, описание явления...

Я словно начинаю смотреть на мир с какого-то ранее неизвестного угла, вижу то, на что в иное время не обратил бы внимания. Все становится каким-то иным в эти моменты – текучим, меняющимся и очень-очень подробным. Это вспышки реальности, мгновенные кадры, отпечатывающиеся в памяти.
...Дорожный рабочий чистит лопату скребком...
...Пожилая цыганка меланхолично тянет сигарету...
...Рослый парень прижимает к груди крошечного серого котенка, тот сипловато мяукает...

В такие моменты люди смотрят словно сквозь меня, скользят взглядами, не задерживаясь, как будто меня нет. Да я и сам сомневаюсь порой в собственной реальности.

Если это так, если я действительно существую, почему все чаще возникает это ощущение отстраненности, словно я пытаюсь увидеть или понять что-то? Почему эмоции стали похожими на истрепанные серые флаги, выцветшие от солнца и ветра? Почему я все больше стараюсь грузить себя бесполезными занятиями, чтобы не думать, чтобы уснуть, едва коснувшись подушки, а утром скорее бежать на работу, дабы заполнить имитацией деятельности еще несколько часов? Почему ставлю на компьютер самые страшные игры, чтобы хоть как-то "раскачать" эмоции, почувствовать себя живым хоть на секунду?..

...Возможно, это просто временная слабость. Или я просто схожу с ума...

© Strannik. May 29 2012

Картина.
III место Битве за Гобелен N 4

Роторы замедляли вращение. Ноющий звук уже почти пропал, а вибрация еще продолжалась – мелкая и противная. От нее чесалось где-то на уровне внутреннего уха. И почему эволюция не предусмотрела аварийного лючка где-нибудь в черепе? Открыть бы его, почесать. Но, видимо, эволюция и не предполагала, как "высшие прямоходящие с большим объемом черепа" могут доставлять себе неприятные ощущения неделями во имя каких-то умозрительных постулатов вроде познания мира и его законов. Это хорошо в книгах и фильмах. А когда тебя финансирует правительство или, того хуже, корпорации, как в данном конкретном случае – терпишь отнюдь не во имя высоких идеалов "расширения человеческого присутствия", а из-за банальных премиальных.

Зуд в ушах почти прошел – значит, роторные энергонакопители уже останавливались, дорабатывая на холостом ходу. Красочная анимация на голорах приобрела отчетливо закатные оттенки. Правильно, гигаватты мощности были израсходованы на пробой и возвращение "темпокапсулы", и сейчас системы рапортовали о штатном завершении очередного цикла. И никаких тебе спецэффектов вроде молний, запаха озона и локальной аннигиляции, о коих любят писать прыткие журналисты, совершенно незнакомые с основными принципами "слайд-канала". Во-первых, в финишной камере банально нет ни камер, ни смотровых щелей – только полметра титана вакуумного литья и дверь в шлюз. Ну, а, во-вторых, процесс создания канала основан на возбуждении вакуумных флюктуаций, и отнюдь не на тупом продавливании межпространственной мембраны громадными дозами энергии...

Рик со своего места видел, как медленно и осторожно продвигаются к гофрированному рукаву шлюза дезинфекторы в белых скафандрах биозащиты. Рентгеновские излучатели и распылители в их руках напоминали фантастические бластеры. Ни дать, ни взять – космодесант, готовый плазмой и силовыми щитами встретить тварь иномирную. А сзади их поддерживают дистанционно управляемые самоходные скорострелки. Фиг вам! Никакие твари через канал не пройдут в живом виде. А вирусы, по крайней мере, теоретически задавят дезинфекторы.

Строго говоря, ему, как руководителю пробоя, больше делать нечего – можно собираться домой. Аппаратура обесточена, энергию система наберет не раньше, чем через трое суток, плюс еще сутки на тестирование всех узлов – основных и резервных. Отчет сервера сформируют сами – они куда лучше заточены под нудное перечисление цифр и параметров. Можно уходить, но не хочется. Там снаружи, за зеркальными стеклами параллелепипеда "Путь Инкорпорейтед", наверняка, собирается дождь, ветер срывает и несет желтые листья, бросая их на аккуратные газоны.

Рик не любил осень. Еще солнечные дни терпел, а вот такие – серые и наводящие тоску – ненавидел. Точнее, даже не саму осень, а хандру и пустоту, что она приносила, и от которых не защищали ни напичканный последними словами техники двухэтажный особняк, ни регулярные беседы с седеющим и похожим на добродушного, но все же опасного льва, штатным психологом. Все чаще всплывал в сознании вопрос: зачем это все? Что именно? Да все – начиная от ежедневных дел и заканчивая пробоями.

Нет, не результатами – они-то как раз были. Пробы воздуха, воды, почвы, биоты поступали в лаборатории, трансформируясь в длинные ряды цифр; ландшафты трехмерных графиков и сухие строки отчетов. Палладий, золото, платина, уран поступали через каналы, пробитые в семнадцать миров. Правда, они, каналы, работали не здесь, а на покинутых и перекупленных корпорацией военных базах. Здесь же занимались разведкой новых территорий, пригодных для заселений. Инстинкт освоения новых территорий в его крайнем и предельном значении.

Если бы Рика спросили, зачем все это нужно, он бы не сумел ответить. Давно уже прошло и позабылось опьяняющее чувство всемогущества во время первых, еще пробных пусков. Зачем это нужно? Зачем? Зачем?!!
Рик мотнул головой и выбрался из-за пульта. Сейчас забежать в буфет, влить в себя пару чашек горячего кофе и сжевать какой-нибудь бутерброд – утром он не успел перекусить, опаздывал на пуск. И к дьяволу все это самокопания!
Пока он спускался, дезинфекторы уже закончили работу.
– Парни, глядите, чего слайд затянул! – донеслось до него.
– Неплохо, будет нашим научникам забота...

Рик машинально обернулся на голоса и мельком успел увидеть прямоугольник, более всего похожий на... картину. Это что-то новенькое! Он шагнул ближе. Дезинфекторы неохотно пропускали его – по-хорошему, это было нарушение протокола безопасности: до полной дезинфекции к объектам, втянутым каналом, посторонние не имели права приближаться да еще без защитных скафандров. Но Рик все же проталкивался вперед.
Да, это была картина, точнее – полотно без рамы. Удивительно четкая, словно фотоснимок и явно твердая, не холст. Затянутая сейчас в слой пласт-герметика, она казалась чуть нереальной.

На картине была изображена молодая темноволосая женщина у арочного, явно средневекового окна. Одетая в темно-зеленое платье, она сидела, обняв колени. Подле нее лежала раскрытая книга и стояла лампа – что-то в стиле "старое ретро" еще начала прошлого, двадцатого века. Дальше за окном зеленели листья и темнел лес. В общем, обычный, даже немного банальный сюжет. За одни исключением – за все десять лет программы "Слайд", тысячи пусков, почти три сотни обследованных миров и семнадцать колонизированных [i]не было найдено ни одного[/i] свидетельства существования других видов разума, ни одного осколочка чужой материальной культуры.

Нет, были, конечно, горные города Земли-140 и явно выведенные искусственно шестиногие твари на Земле-11. Был "Замок" на Земле-63 – циклопическое сооружение, отлитое словно бы из расплавленного черно-красного камня, который не брал даже алмазный резец. Но вся штука в том, что не было ни одного изображения, ни текстов, ни символов. А это невозможно – любая культура обязана оставить после себя "информационные следы". В виде примитивных рисунков на стенах пещер или вытесанных каменных голов, в виде наглухо запакованных в прочные ящики летописей на неизвестных языках или гравюр на некорродируемых металлических пластинах. Ничего. Все десять лет – ничего.

Разумеется, главной целью корпорации была разработка месторождений, а не археологические и этнографические исследования, но совет директоров понимал – деньги можно делать не только на платине и энергоносителях. Но все же...
– Так, посмотрели, и хватит, – раздался позади бас начальника дезинфекционной службы. – Мы свое дело сделали. Пусть теперь ученые разбираются, что это такое и с чем его едят. Посторонись-ка!..
Рика довольно невежливо оттерли назад. Картину заслонила широкая спина начальника дезинфекторов. Но самого Рика это уже не интересовало. На него нахлынуло странное спокойствие, умиротворенность, словно сквозь низкие осенние тучи пробился солнечный луч. Он незаметно поспешил к выходу.

Дэвиду он позвонил из машины. Тот был еще на месте – в лаборатории молекулярной биологии, куда первоначально попадали все находки, выловленные в сопредельных мирах. Потому как дезинфекция – это замечательно, но даже на старушке-Земле попадались вирусы, способные переживать неблагоприятные условия от чудовищного давления и температур до почти абсолютного нуля и вакуума.
Дэвид ответил не сразу, видимо возился с настройкой вирусного сканирования. Наконец, его круглая физиономия возникла в растворе маленького голора.
– Чего тебе?
Отличительной особенность Дэвида была привычка никогда не здороваться. И не по причине невежливости, а лишь из желания не тратить ни секунды на посторонние разговоры.

– Картину тебе уже передали? – поинтересовался Рик.
– В скане лежит. Что хотел?
– Да я, – Рик замялся, – посмотреть хотел. После обеззараживания. Можно?
– Позвоню, – бросил Дэвид и отключился.
Рик откинулся на спинку сидения. Кроме нелюбви к пустым временным затратам Дэвида Купера отличала еще и генетическая честность, ставшая притчей по языцех. Потому Рик знал, что снова увидит Леди – так он начал называть девушку с картины.

Дни между пусками обычно заняты проверкой оборудования, тестами, большей частью автоматическими, и разговорами. Рик умышленно грузил себя работой, потому что иначе время тянулось бесконечно. Глупо, странно, но прошедшие два дня он постоянно думал о картине. Нет, не в научном плане, хотя это должно было его заинтересовать. Рик думал о Леди – кто она, где живет, чем занимается. Хотя и понимал, что его размышления вряд ли имеют что-то общее с реальностью.
О мире с условным названием Земля-317 было известно крайне мало: базовые условия соответствовали "коридору выживания" человека, но это практически никак не характеризовало мир. Разумеется, рано или поздно корпорация отправит туда полноценную экспедицию. И учитывая последнюю находку, они должны это сделать как можно скорее – как-никак, это, по минимуму, возможность найти новую цивилизацию. А значит, знания. В максимальном же варианте – контакт.

Чирикнул коммуникатор. Рик вытащил маленький аппарат – на экране полыхали всего три слова: "давай срочно в лабораторию".
Корпоративные правила не запрещали контактов между отделами – в конце концов, важен результат, а если сотрудники в "курилке" перемывают кости начальству или критикуют последние приказы, так это мелочи, недостойные времени и мегабайт видео. Потому Рику не требовалось пропуска для входа в лабораторию.
Дэвид встретил его прямо за шлюзом – при работе со столь опасными материалами, правила безопасности были неумолимы. Потер короткий ежик волос.
– Слушай внимательно. У тебя есть пять минут, чтобы посмотреть на картину. После этого я отправлю ее в утилизатор.

Слова застряли в горле у Рика. Но Дэвид объяснил все сам.
– Совет решил не обнародовать информацию. Ничего не было. Еще один пустой мир – больше ничего.
– Но... Почему? Ведь это же возможность найти новую цивилизацию, установить контакт...
– В этом и проблема. В новой цивилизации. В пробах грунта и воздуха обнаружены следы сверхстабильных трансурановых. Тех, что предсказывали Иванов и Който. А если там есть цивилизация...
– Но ведь приборы показали, что мир с той стороны схож с нашим! Как там могут существовать трансурановые элементы такого класса?

– Не знаю, – мотнул головой Дэвид. – Но проблема именно в этом. Корпорации не нужны лишние проблемы, потому картину приказано уничтожить, данные – стереть. На Землю-317 пойдет спецотряд для разведки, оценки ситуации и, если повезет, захвата местных жителей.
– То есть – война?
– Скорее, зачистка, – криво усмехнулся Дэвид. – Да не сверли меня взглядом, я сам не в восторге от такого решения. Ну что, картину будешь смотреть? Осталось полторы минуты...
Леди безмятежно смотрела перед собой, погруженная в мысли. Рик поймал себя на том, что думает о ней как о живом человеке, а не изображении, созданном неведомым творцом.

Позади кашлянул Дэвид.
– Пора, Рикки...
Рик обернулся. Секунду неотрывно смотрел на картину, а потом, сорвавшись с места, почти бегом бросился к шлюзовой двери. Он не хотел видеть, как Леди затянет в серый ящик утилизатора. Пальцы скользили по сенсорам, пароль на выход пришлось набирать трижды. Но когда открылась дверь, Рик спросил спокойным голосом:
– Группа пойдет через наш канал?
– Скорее всего, – откликнулся Дэвид. – У нас все данные, пробы, координаты – ну, сам знаешь. Нет смысла настраивать новый канал – времени больше уйдет. Да и промахнуться могут.

Рик машинально кивнул – специфика настройки координат финишной точки слайд-канала действительно состояла в том, что совершенно идентичная аппаратура могла дать точку выхода в нескольких тысячах миль от имеющейся. Он поспешил выйти из лаборатории. Хоть утилизатор работал бесшумно, ему не хотелось даже находиться в одном помещении с ним. Чмокнула герметичная дверь, запечатывая выход.
Рик остановился, прислонился к стене. Туманные мысли медленно обретали отчетливые очертания. Да, он не сумел спасти картину, не уберег Леди, но у него есть шанс спасти ее мир, избавить от возможности стать еще одной рудной разработкой корпорации. Пост инженера пробоя и знание, как физических принципов, так и аппаратной реализации установки позволяет ему сделать это.

Ведь любая машина может стать оружием, пусть и на один раз, а тем более, настолько накачанная энергией и способная сокрушать границы миров. Разумеется, система имеет сложную и многократно дублированную сеть предохранительных механизмов. Но у него впереди еще целая ночь – времени хватит, чтобы обойти защиту и настроить ее так, чтобы до самого пуска никто не обнаружил вторжения. А потом будет поздно.
Правда, придется еще настроить и пожарную сигнализацию – люди ни в чем не виноваты, им нужно дать шанс покинуть опасную зону. За пределы бункера, в котором располагается установка и лаборатории, взрыв не выйдет – корпорация строила его на совесть. А электромагнитный импульс пройдет и сожжет сервера с информацией и расчетами координат. Миру нужно дать шанс, пусть это и чужой мир. Быть может, он будет добрее и разумнее нашего, запутавшегося и потерявшего ориентиры. Быть может...

Рик улыбнулся и быстро зашагал на свое рабочее место. До завтра еще много нужно было сделать.

© Strannik. Oct 18 2011

Рецензии к "Картине"

Тень Цитадели : Работа сбалансированная, четкая, технически подробна и рельефна, психологически контурная. Но это все от начала до конца. Нигде ни обо что не споткнулся. С инженерами такое бывает. Описание гобелена, как гобелена, в полном наличии. Верю герою, ему в данном случае виднее, но не думаю, что у него получится. Он же специалист по технике, а не по безопасности, но попытка – не пытка.
Эллери : Неплохо, неплохо...
Арабеска : Неожиданный интересный сюжет. И имя главного героя Рик... навивает кое-что..
Strannik : Хорошая фантастика.
Лотадан : Хорошая фантастика, четкий сюжет, но мне не хватило немного яркости.
Dalahan : Я люблю фантастику. Для максима мне в данном случае не хватило как раз же "четкости сюжета". В работе очень много смакования "квази-технических подробностей", касающихся второстепенных составляющих сюжета. Они замусоривают сознание читателя, усыпляют и отвлекают от восприятия главной идеи. Главная идея же развернута весьма поверхностно, контурно, не глубоко. Но, соглашусь, что работа интересная в целом. Для тех, кто любит фантастику. :-)
StarWarrior : Люблю фантастику. Да и навеяло...
Anett Frozen (автор Гобелена) : Написано интересно. Понравилось, хотя, вообще, я не очень люблю фантастику (или, скорее, не понимаю ее). Написать полноценную рецензию у меня едва ли получится, боюсь, как бы мое мнение относительно этого жанра не оказалось несколько предвзятым. Однако повторюсь, рассказ произвел весьма положительное впечатление.
Smoky : Мнение судьи : Хорошая работа, в любимом ключе Автора. Но среди множества супертехники и научных нью-терминов даже веет легким романтизмом, прикрытым золотыми листьями и туманом осенней грусти. Ах, эти Леди... Чего только ради них не делают. Даже уничтожают свои собственные плоды многолетнего труда... с ущербом для всей планеты...

Разногласия между смертью и сном.
На основе миниатюр Хоровода N 10

Глава I. Прибытие.

В жизни немало глупых вещей. Вареная половинка луковицы в супе или работа, которую ты не обязан выполнять, но кроме тебя ее сделать некому, потому что половина коллег в отпусках, а вторая половина симулирует чрезвычайную занятость, ухитряясь между делом пить чай и болтать о своем девичьем.
Особенно глупой вещью, на мой взгляд, является ОРЗ посреди лета. Вроде бы и кондиционера нет, и не продувало нигде, но стандартный набор в виде отяжелевшей головы, температуры и кашля – налицо.

До конца дня я еще более-менее был в форме, домой, правда, уже добирался на автопилоте, уныло размышляя, сумею ли до завтра оклематься. По всему выходило, что не сумею.
Дома слопал ударную дозу таблеток и завернулся в одеяло. Начало знобить. Глупо – дрожать от холода посреди жаркого июля, но так и было. Я улегся на диван, и закрыл глаза. Некоторое время я плавал в темноте, разбавленной алыми пятнами, хаотично меняющими форму, потом сознание померкло. Где-то мелькнула мысль, что, наверное, вот так человек и умирает – всего лишь гаснет свет, растворяясь в безбрежной темноте...

– Эй! – пробился сквозь тьму голос. – Эй, парень! Тебе чего, плохо? А ну-ка...
Я открыл глаза и тут же зажмурился – ударил свет. Где-то далеко вверху быстро летели облака, источая странный мерцающий свет. Коренастый человек, более всего напоминающий гнома-кузнеца, поддерживал меня.
– Пошли-ка, – прогудел он, – на тебе лица нет. Ты кто, парень? Я тебя раньше в Городе не видал...
– Арка... – невпопад ответил я. И действительно – впереди и вверху, над узкой мощеной улицей, изгибалась каменная парабола.
– Арк? – переспросил гном. – Да, тебе подходит. Так называли скитальцев древних времен, еще до Железной башни.

В мастерской мастера Дика было на что посмотреть. В ней все было сделано из металла, но с таким изяществом, что металл совершенно потерял свою видимую тяжесть, став ажурным и легким, как воздух. На железных полках вдоль стен в кажущемся беспорядке теснились железные цветы и железные же бабочки, в углах железные пауки ткали такую же железную паутину. Но меня привлекли не они. Чуть дальше размещались совсем невиданные существа: размером с ладонь страшноватые гибриды насекомых и драконов, о шести ногах и с двойными крыльями. Я протянул руку к ним...

Мастер Дик, когда вошел в комнату с двумя кружками (разумеется, железными) горячего пива – первейшего средства от всех хворей, чуть было не прикусил язык от удивления. Его гость, будто настоящий маг, взмахивал руками, и десятки железных крошек, которых он самолично делал длинными вечерами, носились по комнате, насыщая воздух тонким металлическим звоном.

– Давай-ка, парень, пойдем к наместнику, – произнес Дик. – Он должен знать...

© Strannik. Jul 25 2011

Глава II. Ночь в чертогах смерти.

Город скрылся за холмами и почти сразу стемнело. Хотя понятие "стемнело" для этого мира было достаточно относительным – небо все также кипело, фосфоресцирующие полосы облаков также быстро летели над землей, разве что промежутки между ними стали почти черными. Защиту ставили Арк и Мид – Небесная сеть обеспечивала панорамный обзор, а техномагические существа прикрывали с земли. Нет, никто не надеялся на полностью спокойную ночь – за пределами стен Города опасно везде, где больше, где меньше. Твари Тьмы, древние монстры, Преобразованные земли – все это было жестокой реальностью с тех самых пор, как у подножья Неприступного Хребта выросла Железная башня.

Кто ее воздвиг и зачем – не знал ни один человек. Было известно (и это знание оплатили своими жизнями десятки групп, отправлявшихся на штурм башни), что на самой вершине башни находится сияющий голубым светом кристалл, от которого и исходит все зло. Если забрать его, принести в Город, то можно будет спасти агонизирующий мир и восстановить все то, что было утрачено. По крайней мере, так говорилось в легендах, и так сказал наместник.

В костре потрескивали дрова – растения, в отличие от животных, почти не изменились. Дерево все также охотно горело, травы могли излечивать небольшие раны.
Мид протянула руки к огню. Было довольно зябко, хотя зима еще не вступила в свои права.
– Осторожней, – предостерегающе произнес Осс. – Огонь – не твоя стихия. Он не любит чужих.
Мид фыркнула.
– Тоже мне – напугал! Моя сеть, к сведению, тоже не любит посторонних. Может схватить и придушить.
– Не рассказывай сказки, – улыбнулся Осс. – Сеть никогда не была боевым заклинанием, это лучший способ наблюдения, согласен, но для контактного боя она бесполезна.
Мид вскочила – слова Огненного задели за живое.
– Спорим?

– Это вызов? – лукаво поинтересовался Осс.
– Да, вызов! Становись!
Осс оглянулся на остальных, поднялся, взмахнул рукой, создавая в воздухе огненный шарик величиной с кулак. Мид тем временем плела пассы, формируя маленькую сеть. Полупрозрачная вуаль повисла рядом с шаром и, будто хищник, кинулась на него, пытаясь обнять, спеленать, погасить. Шарик сопротивлялся, выстреливая длинными искрами, но сеть лишь сильнее сжимала его.
– Ладно, сдаюсь! – со смехом воскликнул Осс, мановением руки гася шарик.

– Ты что?
Мид терла глаза.
– Ты что, отделила часть основной сети? Ненормальная, так же без глаз остаться можно! Покажи...
– Ладно, – буркнула Мид. – Выживу. Спать пойду. Завтра рано вставать.
...Первая ночь в чертогах смерти прошла спокойно.

© Strannik. Jul 19 2011

Глава III. Сон ползучей смерти.

Долина была затянута туманом. Синевато-зеленые и фиолетовые сполохи неба, казалось, тонули в серой вуали.
– Может, подождем, пока рассеется? – поинтересовалась Мид. Разумеется, риторически. Туман в долине не рассеивался никогда, да и единственная дорога пролегала здесь, во владениях Ползучей смерти. Чем это было – животным, древним монстром из Тьмы, не знал никто – некому было возвратиться и рассказать. Человек просто входил в туман – и все. Но несколько человек прошли долину беспрепятственно. Они не встретили никого – только камни и сизый мох.

Корин первым шагнул к колышущейся кисее тумана, Миран сложил крылья и последовал за ним – в таком тумане от воздушного разведчика толку мало, а вот упругая подушка ветра в случае чего будет куда полезнее. Правда, сколько-нибудь разогнать туман она не в силах – эти земли уже многие столетия под властью древней магии, против которой современные магические школы стихийников бессильны.
Остальные пристроились цепочкой за воздушным – след в след. Может, повезет и на сей раз...

Не-имеющая-имени спала. И ей снилось, что она спит и видит во сне себя спящей. Почему так, и что это означает, Не-имеющая-имени не знала. Ей снилось, что она спит и потихоньку растворяется в серебряном мареве, ее ловчие сети истончаются, становятся прозрачными, исчезают. Это не было больно – не так, как пытались уничтожать сети те-кто-передвигаются-вертикально, пытавшиеся рубить их острыми блестящими предметами и жечь огнем. Растворение было даже приятным. Где-то на границе сна она чувствовала присутствие тех, но Не-имеющей-имени не хотелось просыпаться – свернуться бы в большой мохнатый клубок и медленно таять в серебристой тишине. Даже шаги тех не нарушали ее покоя, неотъемлемо вписанные в тишину...

Мид стискивала зубы, чтобы не вскрикнуть – лучшему следопыту и мастеру Небесной сети было жутко. Она вольно чувствовала себя везде, даже в кромешной тьме – сеть позволяла видеть и там. Но сейчас, в тумане, она была полуслепой – давно Мид отвыкла пользоваться только обычным зрением.
Из марева выплыло что-то, напоминающее косу из толстых – в руку – стеблей. Мид до крови закусила губу – это был один из побегов Ползучей смерти. Если только он учует запах или звук... Но стебель не двигался. Мид, мелкими шажками проскользнула мимо него.

© Strannik. Jul 11 2011

Глава IV. Трясины.

Под ногами чавкало и хлюпало, каждый шаг давался с трудом. Ржаво-зеленая, с редкими черными пятнами бочагов поверхность осточертела уже всем – Мид цедила сквозь зубы такие затейливые ругательства, что алели уши даже у многоопытного Корина, бурная молодость которого пришлась на период Смуты и припортовые подворотни. Кстати, именно благодаря ему и Оссу, группа уже несколько дней была обеспечена огнем и твердым клочком земли для привала, хотя, по-хорошему, силы стоило беречь – кто знает, что ждет их впереди?

На ночлег остановились на маленьком островке, покрытом жесткой, будто твоя шерсть, травой. Кусок древней дороги – два десятка выщербленных стихиями и временем плит, пересекали его, уходя в болота. Когда-то, до появления Железного Зуба и его страшного властителя, здесь проходила главная дорога, разматываясь от Города до жарких южных пустынь и границ Аместистовой Империи востока.

Арк с облегчением сбросил наземь тяжелый заплечный мешок – ему в трясинах приходилось тащить своих техномагических "страшулек", как называла их Мид, на собственном загривке. Ловкие, сильные и неутомимые железные многоножки пасовали перед болотами – ржа сжирала их со скоростью лесного пожара, превращая сложные искусные создания в рыжую пыль.

Говорить не хотелось – последний переход вымотал всех. Молча собирали скудный сырой хворост – Осс сумеет разжечь костер даже под проливным дождем, молча же устраивались поближе к огню.
– Как мне надоели эти проклятые болота! – взвизгнула Мид. Девчонка действительно устала – даже Небесная сеть дрожала и вспыхивала, сыпля искрами. Держалась только на гордости и упрямстве, которые вот-вот должны были дать сбой. – Ненавижу! – Мид швырнула свой мешок так, что он чуть было не угодил в костер. – Я хочу заснуть, заснуть и сдохнуть, чтобы не видеть этого поганого болота!!!

– Ну-ну, успокойся, – попытался урезонить ее Миран, но Защитница вперила в него такой взгляд, что у Воздушного, наверное, сердце остановилось где-то в районе пяток.
– Мидди, остынь! – пробасил Корин. – Завтра болота закончатся. И начнется Равнина Грез. Не накликай беду...
Мид что-то буркнула, но явно немного утихла. Обхватила руками колени и уставила на пляшущий огонь.

© Strannik. Jul 06 2011

Глава V. Равнина грез.

Небо сияло. Облака неслись по небу, источая голубой и зеленоватый свет, мутноватые тени метались по равнине испуганной стаей. Изредка под низким куполом небосклона проскакивали фиолетовые разряды, и в этот момент казалось, что весь мир вздрагивает. Дул ровный ветер.
У Арка слезились глаза, несмотря даже на защитные очки. Он старался смотреть в землю, но невольно поднимал взгляд, когда очередная ветвистая и беззвучная молния резала пространство.

– Эй, техномаг! – окликнула его Мид. – Ты как, живой еще?
Ее смоляные волосы развевались, в своем черном комбинезоне она казалась чужой в этом мире фееричного света, выходцем из подземелий Тьмы, обитатели которых наверняка ждут их у Башни.
Арк махнул – нормально. Мид ответила вызывающим взглядом, но Арк уже привык к ее закидонам. Миран в свое время предупреждал – не связывайся, Мид способна отравить существование любому. Потому техномаг помалкивал в тряпочку.

– Не обращай внимания, – тихо произнес Осс. Его рыжие как у всех огневиков волосы торчали непослушными вихрами, несмотря на ветер. – Она и так любит доставать всех и вся, а на равнине грез – тем более.
– А что в ней особенного, в этой равнине?
– Ты разве не знаешь? – удивился Осс. – А, извини, все забываю, что ты здесь еще новичок. Равнина грез – единственное место, где можно пройти к горам Смерти и Железному Зубу. Сюда не суются даже дарки.

– Почему?
– Слишком многие, кто пересекал это место, сходили с ума. На равнине каждый может видеть что-то свое – прошлое, будущее, неведомые земли и несуществующих людей. Причем, он не сумеет отличить грезы от реальности. А самое плохое, что один и тот же человек может ходить тут неделями, а в другой раз – попасться сразу. Не угадаешь... Одно хорошо – каждый раз грезы настигают одного-двух, не больше. Потому тут и ходят лишь группами. И стараются не оставаться на отдых – потому мы так спешим.

Арк кивнул. Взглянул на Мид – та что-то шептала и взмахивала руками – то ли сплетая особо сложные узоры Небесной сети, то ли просто дурачась.
На горизонте поднимались горы...

© Strannik. Jul 01 2011

Глава VI. Смерть и сон.

Башня вонзалась в небо, ввинчивалась гигантским буром в сияющее облачное пространство.
– И почему ее назвали Железным Зубом? – подумалось Арку. – Бур это, Бур – и ничего более.
– Не отвлекайся, – зашипела Мид, – держи защиту, Тьма тебя дери!

Арк держал. Техномагическая защита была его коньком, его уникальной способностью. Никто в Городе больше не умел так виртуозно управлять тучей летающих и ползающих страшноватых существ мастера Дика. Сейчас они следили за всем, что происходит вокруг башни. Мид развернула вдобавок Небесную сеть, но та могла лишь тупо бить разрядами энергии по обнаруженной цели – стоит лишь спрятаться, и ты в безопасности.

Миран падал почти отвесно, казалось, крылья совсем не замедляют скорости. Арк в очередной раз восхитился Воздушным – даже в контролируемом его падении была своя грация. Приземлился он мягко, как всегда, вскинул руку – в кулаке был зажат истекающий холодным голубым сиянием кристалл.
– Уходим, быстро! Охотники за нами!

Группа отступала обучено, огрызаясь заклинаниями. Небесная сеть выкашивала нападающих монстров десятками, но на их место тут же прибывали новые, смотреть на которых без содрогания не получалось. Техносущества Арка живым ковром прикрывали группу с флангов, безжалостно набрасываясь на неосторожно высунувшихся глеф и дарков.

Первым убили Корина-земледела. Поднятый им вал скрыл от остальных чудовищное пиршество охотников. Мид выругалась, но за грохотом и треском разрядом сети, слов не было слышно.
Засвистели метательные диски – в дело вступили боевые части. Вскрикнул и упал Осс – вспыхнул и опал огонь. Ударил в последний раз ветер. Арк взял из холодеющих пальцев Мирана. Некогда оплакивать павших, нужно дойти до Границы.

– Прикрой! – взвизгнула Мид и принялась быстро перестраивать сеть на плотную защиту. Что-то острое чиркнуло шею, и Арк машинально вскинул руку. С удивлением взглянул на ладонь – расплывалось алое пятно.
– Надо же, попался – мелькнула мысль. – И наверняка диск отравлен...
Мягкая волна ударила в голову, мир закружился, и Арк провалился во тьму, сжимая кристалл...

...Меня выбросило из сна. Кровь стучала в ушах, дыхание сбивалось, сон отпускал неохотно – мир Сияющих облаков казался еще слишком реальным. Что-то давило ладонь – холодное и гладкое, и слабый голубой свет сочился между пальцами.

© Strannik. Jun 25 2011

Ночь.

Есть особое, ни с чем несравнимое удовольствие – гулять по ночному городу в час, когда небо затянуто низкими облаками, гасящими слабый свет звезд. В такие ночи, когда фонари не разгоняют, а наоборот – сгущают мглу, возникает особое настроение, словно мир приближается к грани с чем-то неведомым, непривычным.

Ясными ночами такого не увидишь, как ни старайся. Когда черноту неба расцвечивают искры звезд, думается о беспредельном просторе, бесконечности Вселенной, встрече с иным разумом. Когда же полог фосфоресцирующих туч накрывает город, открывается другая бесконечность, столь же неисчерпаемая, столь же прекрасная и пугающая. Бесконечность отражений, призраков города, каждый из которых реален по-своему.

К примеру, Арктон – город высоких башен, похожих на деревья, и деревьев, похожих на башни. Тихий и уютный Тун с резными теремами, брусчаткой и кремлем на месте городской больницы. Сумрачный и разделенный стенами на сектора Карра-Сат – город, где запрещена магия и где есть бегущие свободные вестники и курьеры, неподконтрольные Патрулю. Найт – город вечной ночи, один из многих городов Магистрали...

Окна сияют в темноте, словно десятки огненных глаз на неповоротливых тушах высоток. Они, высотки, замерли, как сраженные неодолимым сном гиганты, но скрыто, исподволь, наблюдают за нами десятками глаз. Я люблю смотреть в эти глаза. Нет, не заглядывать специально, не следить, вооружившись современной ночной оптикой – лишь мельком заглядывать. Вон там светит мирно лампа со старинным зеленым абажуром, а вон там слепят глаза точечные светильники. А вон огонек пробивается через густую листву...

Стоп, это не окно, это фонарь! Лампа в окружении почти черной листвы – желтоватый сияющий шар. Вы замечали когда-нибудь эту простую красоту – свет, пробивающийся через сплетение ветвей, тени, ложащиеся на старый бугристый асфальт, дрожащие отсветы на стене? В ней есть одновременно беззащитность и странная сила, борьба извечных противоположностей.

Этих окон тысячи, и каждое – нерассказанная история, неслучившаяся судьба. Сон, в который ты можешь заглянуть лишь на минутку. У меня тоже есть такое окно. Оно расположено на втором этаже, в диспетчерской трасформаторного пункта. Для любого другого в нем нет ничего необычного, а мне почему-то кажется, что за ним открывается какой-то иной мир, с паровыми драконами, многомильными рельсовыми дорогами и небом цвета полированного металла.

Это тоже часть моей сказки, моего мира, который, как мне думается, не менее реален того, что окружает нас днем.

© Strannik. Aug 22 2011

Мысли под шум дождя.

Все-таки не зря мудрые советуют смотреть на мир широко открытыми глазами. Многое из того, что кажется банальным и повседневным, становится маленьким открытием. Пусть ты забываешь о нем через несколько минут, но в эти мгновения ты понимаешь что-то новое о мире, словно тебя касается крыло ангела.

Такие дни и начинаются необычно – ты просыпаешься с предвкушением праздника, хотя никаких особых дат в календаре не замечено, а День Победы будет только в воскресенье.

На улице серо, ровно шумит дождь. Еще только шесть, но спать уже не хочется. Хочется что-то сделать. Ты берешь телефон и отправляешь смс любимой девушке. Быть может, именно сигнал приема разбудит ее, она улыбнется, вспоминая вчерашний разговор, когда ты признался ей в любви.

Телефон играет мелодию – пришел ответ. Словно ниточка протянулась между двумя городами, тонкая, но удивительно прочная, золотая, будто лучик солнца.

Да, ты отлично знаешь принципы сотовой связи, организацию протоколов передачи и частотные характеристики ретрансляторов. Но почему же тебе кажется, что золотая нить реально существует, идет сквозь невообразимые пространства, сквозь черную пустоту и серо-рваные бури, соединяя две души в одно целое? Быть может, потому, что на каком-то уровне Вселенной все так и обстоит?

© Strannik. May 06 2011

Весна на Заречной улице.
На основе миниатюр Хоровода N 8

В ожидании весны.
(из серии Бредоминиатюры)

День был хоть и весенний, но пасмурный и холодный. Дул порывистый ветер, морща пленку луж, пласты потемневшего ноздреватого снега еще кое-где покрывали землю. Высокие тополя взмахивали ветвями, сбрасывали холодную морось.

Я шел, погруженный в привычные мысли – закончился еще один рабочий день, следом за ним ожидается тихий вечер в компании с хорошей книгой и чашкой крепкого чая с печеньем, ленивое общение в сети и шесть-семь часов сна, а назавтра – новый день. Все, как обычно... Настроение было немного печальным – хотелось странного. Расхожая фраза из книги Стругацких, наверное, была самым точным описанием моего состояния.

Я перепрыгнул через лужу на язык рыхлого снега.
– Осторожнее, пожалуйста, – проговорил приятный мурлыкающий баритон. – Иначе Вы наступите прямо мне на лапу.
– Извините, – машинально произнес я и поднял взгляд. Прямо на снегу лежал рыжий кот, если, конечно, бывают коты величиной с микроавтобус, с кожистыми крыльями и витыми золотыми рогами между острых ушей.
– Дракот, – представился кот, вежливо склоняя голову.
– Дракон? – глупо переспросил я. – Что-то не похоже...
– Дра-кот! – весомо повторил он. – Гибрид дракона и кота. Рыжего.

– Ааа, тогда другое дело, – я кивнул. Мы помолчали, и я спросил:
– А что Вы тут делаете?
– Солнца жду, – охотно откликнулся дракот. – Понимаете, мы, дракоты – существа, в принципе, всепогодные, но солнце дает нам жизнь и силу. Весеннее солнце. Лапу вот поранил – ноет, – неожиданно пожаловался он и протянул лапу ко мне. На подушечке темнел порез.

– Может, Вас перевязать?
– Спасибо, не стоит. Вы лучше скажите: какой прогноз на завтра обещают?
– Если не врут – ясную погоду.
– Вот спасибо! – обрадовался дракот. – Наконец-то! Надоело пузо морозить...
Когда я уходил, дракот лежал, поджав лапы под себя, и напевал "Пусть всегда будет солнце".

Назавтра действительно была ясная и солнечная погода. Дракота на прежнем месте уже не было, лишь чернела освобожденная от снега земля, и зеленели первые, еще робкие стрелки травы.

© Strannik. Mar 15 2011

Вечность и один день (Хранитель).

Древний дракон приоткрыл глаз и осмотрелся. Над ним голубело чистое небо, холодный и свежий ветерок раскачивал голые пока ветви деревьев, задорно журчали ручьи. Дракон улыбнулся – значит, не проспал. При жизни в миллионы местных циклов, пропустить цикл-другой, спутать весну с осенью легко. Но сейчас, кажется, он проснулся вовремя.

Весна. Он всегда любил это время, когда жизнь пробуждалась, разрывая оковы долгой местной зимы. Это напоминало ему те далекие времена, когда он вместе со своими собратьями-стаарнами шел через бездны пространства и сеял зерна жизни...
Они появились и возмужали в давно минувшие столетия, когда звезды были молодыми, а разум делал свои первые робкие шаги. Они, дети яростных горнил звездного огня – стаарны, драконы, могучие энергетические существа, способные пересекать галактики и создавать миры.

Много времени миновало с тех пор. Кто-то из стаарнов погиб, кто-то ушел за пределы, в темный космос межгалактической пустоты, кто-то просто устал. Древний остался на той планете, которую когда-то сам создал. Она не была идеальной, но она была [i]его[/i]. И он остался, чтобы хранить ее, пока есть силы и желание. За миллионы лет он врос в планету, стал ее частью, колоссальным горным хребтом, разделяющим материк. Иногда он просыпался, чтобы посмотреть, все ли в порядке с его детищем, потом вновь засыпал на тысячелетия.

Бронированное веко скользнуло вниз, но Древний пока не спал. Ему не нужны были глаза, чтобы видеть – давно уже он стал частью планеты и чувствовал биение ее раскаленного ярда-сердца. Сейчас он видел, как наливаются соком первые травы, как жизненная сила пульсирует в ветвях деревьев и готовит их к новому рождению, как возвращаются из теплых краев птицы...

Словно стайка золотых искр вспыхнула прямо перед носом Древнего. Эльфы-однодневки – как их называли местные разумные – кружились в воздухе золотой метелью, празднуя приход весны. И Древний подумал о том, что время не имеет значения, важна лишь жизнь и умение радоваться окончанию холодов.

© Strannik. Mar 18 2011

Не вовремя.

Профессор: Ваше Величество, но законы природы!..
Королева (перебивая его): Я издам новый закон природы!
С. Я. Маршак "Двенадцать месяцев"

В то утро мирная жизнь города Амальгам, что на запад от Хрустальных гор на самом берегу Безбрежного океана, была прервана пронзительным криком: "Хочуууу!!!"
Этот вопль спугнул воробьев с высоких крыш, заставил утихнуть ветер, а престарелого рыжего кота Фердинанда фон Мяуса впечатал прямиком в кирпичную трубу, с которой тот и стек меховым блином, сердито блестя зелеными глазами.

Стекла еще резонировали, когда Главный Маг города, председатель Регионального магического сообщества, мастер-волшебник первой категории и прочая, Феликс Эмилиа Рош, поковыряв пальцем в ухе и удостоверившись в наличии слуха после мощного акустического удара, решительно толкнул дверь комнаты своей дочери Лиззи.

Сказать, что Лиззи Рош была трудным ребенком – означало бы безбожно сгладить ситуацию. Дочь Главного Мага позволяла себе слишком многое, на что не решались дети даже магов столицы. Фейерверки в день рождения, безбилетная езда в городском трамвае и разбитые витрины центрального магазина – это были самые безобидные шалости. При этом Лиззи всегда грозила тем, кто мог или хотел ее приструнить, своем отцом.

– Мой папа прекратит тебя в лягушку, – говорила она, – и заставит прыгать через горящий обруч.
И хотя все знали, что Феликс Рош не сделает ничего подобного, все же не рисковали связываться с ним.
Рош шагнул в комнату, кивнул нянечке, чтобы та вышла.
– Ну, что на этот раз, Лиззи?

– Хочу Новый год! – безапелляционно заявила дочка, вытирая заплаканные глаза. – На новогоднем балу я была самая красивая, хочу еще!
– Новый год будет через девять месяцев и шесть дней...
– Хочу сейчас! Хочу-хочу-хочу! И чтоб Дед Мороз был, и подарки!
– Но Лиззи, есть же определенные законы природы и магии...
– Хочууу!!!..

Дед Мороз мрачно воззрился на Феликса, одним махом выпил предложенный бокал коньяку, занюхал рукавом и выругался.
– Ладно, пошли, поздравлять будем... Знал бы ты, как это мне надоело! Сорок вызовов к тебе только за прошлый год – это уму непостижимо!
– Знаю, знаю, – Феликс уныло кивнул.
За окном падал медленный снег, и светились новогодние гирлянды – в этом году уже в седьмой раз...

© Strannik. Mar 22 2011

Она.

Она приходит неслышно, мягко, незаметно, будто рассвет. Кажется, что все вокруг еще сковано холодами, что суровая зима царит над миром. Но это не так. Она уже здесь, хоть многие и не почуяли ее приближения. Она идет по сугробам, и те обнажают голую черную землю, жаждущую тепла. Она касается заснеженных крыш, и те плачут ледяными слезами освобождения. Она проводит ладонью по заскорузлой коре, и раскидистый дуб ответно шумит ветвями, сбрасывая сонное оцепенение.

Зима еще пытается сопротивляться – укутывает города и поля в белые саваны, насылает морозы, но ее время уже прошло. День ото дня уступает она, отдавая пядь за пядью землю, огрызается снежными зарядами и ледяными клинками, но поражение ее – лишь вопрос времени. Да и люди подпирают – хватит уж царствовать-морозить! Ужо тебе – уходи! Твое время еще придет, а нынче присягаем мы новой королеве!

И она приходит – робко и несмело, властно и достойно, занимая трон по праву извечного Круга Времен. Она снова и снова возвращается, чтобы возвестить миру о приходе тепла и света, сравнять счет с тьмой и победить ее до следующего круга. Ведь недаром древние арии праздновали Новый год в марте, в день весеннего равноденствия, когда день начинал превосходить ночь. Она – провозвестница долгих и теплых дней, обильных урожаев и богатых даров, покровительница любви и новых союзов – Леди Весна. Вслушайтесь в торопливую капель, в журчание ручьев, всмотритесь в утренний туман и затянутую дымкой даль, вдохните аромат первых трав – и вы почувствуете легкую поступь Весны...

© Strannik. Mar 25 2011

Первая гроза весны.

Город притих в ожидании атаки. Темная орда шла широким фронтом, словно пытаясь замкнуть город в кольцо, сокрушить, уничтожить. Накатываясь из-за горизонта, она казалась бесконечной. Яркий до боли в глазах в свете солнца золотился передний ее край, и на этом фоне наступали, забираясь далеко вперед, почти черные крылья флангов.

Тихая улица Заречная была первой линией обороны. Стройные шеренги рыцарей в серебристо-белых доспехах и зеленых пропыленных плащах были готовы принять на себя самый сильный удар, выстоять или погибнуть. А за их сомкнутыми рядами поднималось целое войско – в темных кирасах, ощетинившееся частоколом копий-антенн...

Хрипло рявкнула и умолкла вражеская труба. Взметая пыль, рванулись по улице быстроногие гонцы-вестники, разнося последние директивы и приказы. На секунду все замерло – два войска ожидали последней команды, а потом грохнуло...

Первая весенняя гроза раскатывалась над Заречной улицей, рокотала и гремела тысячами капель по шиферу крыш и железу водостоков, вспыхивала разрядами молний, словно выстрелами. Мокрый ветер носился между домами и деревьями, озорно насвистывая что-то, одному ему известное. Ручьи превратились в полноводные реки, закручивая водовороты и устремляясь вниз по улицам. Насквозь промокшие коты забились в подвалы и круглыми зелеными глазами следили за разбушевавшейся первой грозой нынешней весны.

И лишь шеренги тополей-рыцарей на улице Заречной по-прежнему сдерживали веселый и яростный напор стихии, плеская в окна молодой, едва пробившейся зеленью.

© Strannik. Mar 29 2011

Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!