Февраль-март 2022 года нашей эры, III тысячелетие: Пополнения в Триумфальном Зале : Указы (N β-55 "О закрытии β-Цитадели и роспуске Ордена").      β-Цитадель ЗАКРЫТА ! Орден РАСПУЩЕН !
 
Главная Башня   
Триумфальный Зал   
Геральдический Зал   
Тронный Зал   
Библиотека   
Турнирный Зал   
Дуэли Пера   •   
Хороводы   •   
Фантастическое Ристалище   •   
Битвы за Гобелен   •   
Гладиаторские Бои   •   
 
Гобелены   
Трапезный Зал   
Артефактная   
Зал Мелодий   
Мастерские   
Кельи   
Кулуары   
Каминный Зал   
Гостевой Зал   
Альфа-Цитадель   
Личный Замок Магистра
Личный Замок Тайного Советника, Хозяйки Цитадели, Smoky - Прибрежные Валуны, с 2000 г
Волшебная Частица Цитадели Ордена рыцарей ВнеЗемелья. Хранится в Тронном Зале. Дается в руки всем желающим. Обращаться бережно!
 
Дипломатия Ордена

Музей раритетных сайтов
 
Гид Цитадели


 
Турнирный Зал   Дуэли Пера. Правила   Дуэли Пера

Литературная Дуэль N β-25 : Veter – Эллери.
Jun 24 – Dec 10 2010

Условия Дуэли :
1. Бой длиться до 4 ударов.
2. Оружие – проза 5000 знаков без пробелов (+ – 500 знаков, то есть от 4500 до 5500 знаков).
3. Тема – "На крыльях ветра".
4. Время ответа – 4 дня.
5. Судья – Dalahan.

Итоги Дуэли :
Veter – 105
Эллери – 103 + 2 резервных от Судьи
Перевес : 0 баллов

РЕШЕНИЕ СУДЬИ : ЗОЛОТАЯ НИЧЬЯ!

Удар N 1. Veter. (Баллы за удар : 23)

Былина Саныча.

Было это недавно. Когда точно никто не скажет, так как дед Фомич все протоколы на самокрутки пустил. Уж сильно хороши бумаги были. Особливо те, которые с печатями. Они такой крепости куреву давали, что даже Председатель стал торговать печатями. Поставит на газетах печати, и поллитру за лист дерет. Но его печати против городских нейте. Те, вон, с орлом, были и буквами в три ряда всякими, а у Председателя только корова двухголовая, да "Колхоз "МУ".
А деревня у нас знатная. Деды говаривают был тут проездом сам царь Николай. В окно выглянул, сказал: "Эх!" и мимо уехал. Да с той поры все на селе, как им хорошо становится, по-царски эхают.

Случилась у нас беда. Председатель пришел, ревет, печать бесплатно ставит. Чует, курва, что побить могут.
"Все, – говорит он, – мужики, топлива не будет. Пахать не на чем. И электричество, что на час перед новостями давали, тоже не будет". Особливо всех электричество расстроило.
Все сразу с вопросами и немедля побежали за поллитрой. Как же, горе пришло – грех не выпить. При такой беде даже бабы не осудят.
– Слыхал я, – начал Фомич, – кризис пришел на всея Русь. Деньги плохие в раз сделались, у Путина-батюшки лицо было такое, что жди, чего еще произойдет. Новые деньги нужно пустить. Надежнее. Я вот думаю, мужики, у меня махорка знатная, давайте ее возьмем и вместо денег пустим.
Фомич окинул всех взглядом и довольный сел на лавку. Все выпили.

– У нас, Фомич, и печать моя идет хорошо. Только денег у нас и так отродясь не было. А самогон, что Кузьмич гонит, по всей деревне лучше всякого товара встанет, и в соседней деревне берут, – возразил Председатель. – Ну, а сказ не о том, как жить-то будем?
– Слыхал я, городские ближе к природе стремятся. А у нас природы... – начал было агроном.
Все заэхали и выпили.
– Пахать не на чем! Коней продали, сами не в силе. Эх, погибнет Родина! – прослезился Председатель.
Все заохали и выпили не чокаясь.
– Слушайте. А давайте к Куприяну сходим, он мужик грамотный, в городе учился.
– И то правда, чего теперь ужо терять. Он хоть на голову болезный, в прошлый раз еле выжили от его причуд, но теперя-то похуже жить будет.

Пришли они, значит, к Куприяну. Поставили три литра на порог и кричат в сторонке:
– Куприян, выходи, разговор есть сурьезный.
Куприян вышел, увидел три литра, понял, что случилось лихое, посмотрел на мужиков и величаво говорит:
– Слушаю я вас, глас народный.
Мужики ему все и рассказали. Долгий спор был. Три раза к Кузьмичу за самогоном ходили. Председатель у бабы Люси бочку солений разных изъял на нужды колхоза.
– Дело все в альтернативе, мужики. Нет ее. Вот и беды от того. Вон японцы альтернативу давно придумали – топливо из травы делают, – начал Куприян.

Тут Фомич опасливо нахмурился. А Председатель, шельма, поддакивает умным видом. Знает Председатель, что печать усиливает траву, и на всю деревню печать одна.
– Ну, или вон самогоном заправляйте, – предложил Куприян.
Все, аж, отпрянули. Смотрят на Куприяна зло и молчат. Хорошо, что бабы не слышали. А Куприян сообразил, что глупость сказал и продолжает:
– Ну, хорошо, тогда ветер будем использовать.
На этом и порешили. Руководство доверили Председателю, Куприян и Фомич ответ держали за придумки. А Кузьмич – за продукты и выпивку.
Деревня, должен я вам сказать, у нас на холме стоит. Ветры бывают такие... Бывало, оставишь немного початую бутылку, отвернешься от ветра, повернешься, а бутыль-то сдуло...

Вот и началась у нас в деревне потеха.
Куприян поставил у сельсовета столбы. На них из тракторов сооруженные всяческие чудные вещи и винты здоровые такие. Дед Петрович как это увидал, так и сказал, что раз мельницы восстанавливают, значит, батюшка царь вернулся, и побег свои ордена да саблю доставать. А Куприян только усмехается и провода куда-то цепляет.
Вечером же случилось диво: свет во всей деревне горел всю ночь. Из соседней деревни приходили, думали, что Чубайс приехал. А как узнали, в чем дело, в слезы кинулись, Куприяна напоить и выкрасть хотели. Председатель деда Петровича с саблей к Куприяну приставил.
Когда все встали, наступило утро. Смотрят мужики, а электричество есть, и Куприян не спит – довольный такой. Выходит из сарая Фомич – важный, махоркой всех угощает. Куприян объясняет:
– Вот придумали китайцы воздушных змеев...

Народ зароптал – не знает умных слов-то. Да и трезвые все.
– Ладно, вот Фомич подымится вверх на крыле – воздушном змее. Там ветра поболее будет. Мы ему там аппарат особый прикрепим. Пускай курит и деревне помогает.
Фомич от гордости грудь колесом сделал.
– Мы вчера с Председателем выкупили всю технику у соседей. Переделаем. Будут они от электричества пахать.
Вот как за такое не выпить?! Вся деревня смотрела, как Куприян трактора переделывал, а потом с песнями Фомича в небо запускали. А он еще, зараза такая, взлетает и поет: "Под крылом у деревни о чем-то поет веселый ветер тайги". Это он, видать, свою махорку "Летная" рекламировал.
После этого чудеса у нас и пошли.

Кузьмич самогонку гнал не останавливаясь. Поставил прожектор, крутящийся на крыше, чтобы из соседних деревень, когда к нему ехали, не заплутали. Фомич махорку свою прямо с воздуха соседям доставлял. С утра запишешься – что и сколько, вечером с неба прямо в огород упадет. Никуда ходить не надо. Благодать.
Председатель всем соседям стал куприяновы аппараты продавать. Придет кто, он ему печать ставит и к Куприяну отправляет.
Один Куприян не весел был. Все ходил с ключом – то там подкрутит, то тут что сделает. Выпить некогда, будешь тут весел.
И долго бы счастье было бы, но дед Петрович все испортил. Надел он форму, в которой при царе служил, и в город, значит, доложить и на верность присягнуть. Кризис ведь за год прошел ужо. Ну, а там не глупые сидят, просто в кризис не до нас, видать, было. Разобрались они с Петровичем и к нам приехали.

Как увидали они, что у нас бабы и те на высоте белье сушат, а мужики от безделья бутыли во двор выставляют и дармовым электричеством ночью подсвечивают, дескать, красуются, кто больше выпил самогона. Вот они тут-то и разозлились. Дескать, не с теми печатями мы соседям все продавали.
Разобрали они и изъяли все. Протоколов понаписали и давай виновного искать. Ну, конечно, все сказали, что Куприяна это работа. Но что с болезного со справкой возьмешь. К нам даже ученый из столицы приехал. Посмотрел он оборудование разобранное и сказал, что не могет оно работать, им ведь вон какие деньги дают (Кузьмич бы сума сошел столько самогона гнать), и то не получается.
Поругали тогда Председателя. Пообещали ему обыкновенное электричество и топливо и уехали.

Вот с тех пор у нас на деревне тишина, трактора стоят, и вечером весь люд новости боится пропустить. Все ждем, вдруг какой кризис опять случиться, может, опять при нем нормально поживем хотя бы год.

Ответ N 1. Эллери. (Баллы за удар : 29)

Песни северного ветра.

Ника никогда не любила Новый год. Да и за что его любить? Когда ей было восемь лет, родители решили порадовать приглашенным Дедом Морозом – и это был худший из праздников. Не считая того, который приближался.
Закончив институт и промаявшись полгода в поисках работы, Ника переехала из родного Подкрылкина в город покрупнее. Работа нашлась сразу, а друзья – нет, поэтому приглашать к себе ей было некого. Корпоратив же отпадал, потому что ее настигла очередная простуда, поэтому за два часа до наступления нового года девушка сидела в теплом халате и шерстяных носках, пила чай с вареньем и беспрерывно сморкалась. О празднике напоминала только еловая ветка, подаренная соседкой.

А погода выдалась самая что ни на есть зимняя! За окном завывал сильнейший ветер, который то и дело бросал в окно хлопья снега. За окном царила полнейшая неразбериха: ни неба, ни земли, только круговерть удивительно крупных снежинок. Ника тоскливо посмотрела на все это и уже собралась было задернуть шторы, как заунывно-однообразная песня ветра сменилась залихватски-ритмичным шумом. "Словно огромные крылья рассекают воздух, – пронеслось в ее голове. – Да нет, ерунда какая, небось, рекламный плакат сорвался". Ника отвернулась, и тут в окно постучали – громко и требовательно. На пятом-то этаже.

Удивляясь сама себе, девушка распахнула окно. Порыв ветра, разумеется, радостно забросал ее снегом, но было не до этого. Ибо в окно стало протискиваться существо самого невероятного вида: с объемистым брюшком и крокодильими лапами, оно дружелюбно улыбалось всеми тремя пастями. Голов, естественно, тоже было три, причем на каждой красовалась красная шапка Деда Мороза, а на средней к тому же – накладная борода. Особой грацией существо не отличалось, к тому же оно зацепилось за подоконник крылом и, пытаясь высвободиться, другим снесло горшок с геранью. Охнув, незваный гость безуспешно попытался поймать цветок и сорвал штору. Вместе с карнизом.

Наконец странный визитер целиком очутился в комнате, снял головные уборы, закрыл окно и критическим взглядом окинул помещение. При виде стола, на котором одиноко стояла чашка, он недовольно поморщился.
– Это что, все угощение? – с подозрением спросила средняя голова. – А салатик где?
– А зачем? – грустно ответила Ника.
– Колбасы тоже нет? – влезла в разговор левая голова.
– Ишь, разморило тебя. Сказано же – вегетарианцы мы! – раздраженно парировала средняя.
– Ты скажи еще, что у нас сухой закон, – иронично отозвалась левая.
Средняя подняла глаза к потолку.
– Нет, таких законов нет. А вот убитое есть не будем.
– Ну хоть тортик-то найдется? – полусонно протянула правая.
Средняя развернулась к ней и рявкнула:
– Мы ж на диету сесть решили! И так уже в двери не проходим, приходится в окна лазить...

Упоминание об окне вывело Нику из прострации, и она поинтересовалась:
– А вы, собственно, кто?
Все три головы развернулись к ней, и средняя представилась:
– Мороз Горыныч. Новогодние визиты к одиноким взрослым. Сегодня командирован к тебе.
Решив прояснить ситуацию, девушка продолжила допрос:
– И откуда вы такие?
– Известно – с севера. Поймали ветер да и прокатились на нем, – улыбнулась левая голова.
– С ветерком! – захихикала правая, оглушительно чихнула и высморкалась в огромный платок.
– Цыц! У вас обоих ветра и в голове хватает! – рыкнула средняя и хрипло закашлялась. – Слушай, у тебя тут курить можно, или на улицу выгонишь?

– Ну вот... Сейчас будет нас травить! – скривилась левая. Правая, похоже, впала в спячку: шея поникла, глаза закрылись.
– На кухне, наверное, можно, – подумав, предложила хозяйка.
– Вот и отлично, – Горыныч потопал туда. За спиной его обнаружился огромный рюкзак, который он, впрочем, сразу же снял.
Закурив, гость бесцеремонно открыл холодильник и всунул в него все головы.
– Так... Огурчик есть, помидорка, перчик... Салатик я настрогаю. Лук где?
С мыслью "это все мне снится" Ника достала из ящика лук. Горыныч тем временем снял бороду и, дымя сигаретой, принялся орудовать ножом. Левая голова уже что-то жевала, правая сонно посапывала. Кулинаром трехголовое чудище оказалось, надо сказать, умелым: покрошив овощи, змей отодвинул миску, нашел картошку, ловко почистил ее, покрошил и потребовал сковородку. Затем пряности.

Когда по кухне разнесся аромат жареного, средняя голова подмигнула девушке.
– Будет у тебя настоящий праздник. С шампанским, как положено!
– Ага, и гостей толпа! – съехидствовала левая.
– Аааась? – зевнула правая.
– Ой, да ну вас. Одна спит беспробудно, другая вечно жует что-то. Не стыдно перед девицей-красавицей?
Провинившиеся потупились.
– Ты уж не сердись на них. Балбесы, конечно, так ведь не со зла.
Ника улыбнулась и спохватилась:
– Ой, что это я? Сейчас накрою!
На столе очутились четыре тарелки и заветные бокалы – первая покупка на новом месте. Горыныч успел извлечь из рюкзака бутылку шампанского, мясную нарезку и – совсем невероятно! – торт со взбитыми сливками.

– Вкусы-то у нас разные, – пояснила средняя голова на немой вопрос хозяйки.
– Точно! Нас куревом да алкоголем травит, ест одну траву, вкусности только по праздникам! – немедленно наябедничала левая, а правая кивнула, не открывая глаз.
Лапы змея тем временем открыли бутылку – и не совсем удачно. Праздничный салют окропил потолок, а отрикошетившая пробка разбила бокал.
– Пить надо меньше! – противно засмеялась левая. Средняя не ответила, сосредоточившись на разливании того, что не успело пролиться.
– На счастье! – наконец-то проснулась правая. – С наступающим тебя!
– Он будет очень-очень хорошим. Ты заслужила, – продолжила левая, а средняя резюмировала:
– За тебя, роднуль!

Это был великолепный Новый год! Они вместе послушали звон курантов и посмеялись над старой комедией, и тут снова что-то изменилось в музыке ветра: в умиротворенное пение метели вкралась тревожная нотка. Горыныч встал, надел шапки, подошел к окну.
– Ветер переменился. Говорит, что пора мне... – грустно сказала средняя.
– У тебя хорошо, так и остался бы тут, – подхватила левая. Правая молча высморкалась.
– Ну и оставайся! – на глаза Ники навернулись слезы.
– Не могу. Служба. И ветер зовет.
Из всех шести глаз покатились слезы. Змей трижды слюняво чмокнул девушку, открыл окно, кряхтя, влез на подоконник и спрыгнул, раскрывая крылья. Ветер приветственно засвистел, подхватил его и унес в небо. А встречный порыв принес:
– После китайского Нового года я опять прилечу. Обязательно. И договорюсь об отпуске. Ты мне понравилась!

Удар N 2. Veter. (Баллы за удар : 24)

На крыльях ветра.

Посвящаю нашим дедам, дарившим счастье пригоршнями...

"Облака, накрытые синью, скользящим бризом разгоняет ветер. И нахмурившись, заигрывая светом, Солнце смущенно начинает краснеть перед Луной закатом. Расправляя прозрачные крылья, ты немного приблизил звезды, задев тоску по Земле. Дальше еще одни облака. Сверкающая пыль. Облака мечтающих о жизни созвездий. Нежной мягкостью наполняет крылья солнечный ветер, неся тебя навстречу надежде. Верой, убивающей одиночество, наполняются мысли.
Немного сбивая курс, извиняясь, оборачиваешься на прошлое. Догоняющие звуки радиоволн уверяют тебя, что есть, куда вернуться. А впереди – встреча, и ты ждешь. Не из любви – из любопытства. Предвкушаешь свободный полет двух разных. Разумную игру. Потому постоянно кажется, что вот уже сейчас приветственным клином к тебе идет другая стая. А пока облака и вера в многоликость жизни. Но время идет, и ты привычным движением продолжаешь путь...

Ты заглядываешь себе в чувства сердца. Дед в детстве с уверенностью внушал, что там глаза души. Сердце пульсирует предвкушением. А потом ты смотришь на себя со стороны. Вроде все привычно, только крылья сегодня побольше. Растут. Но ведь было время, когда ты забыл про крылья. Суетой и заботой тебе их заминал городской ритм. Вежливость заставляла прятать крылья, чтобы не задеть такие же других.
Но время пришло, и дед освободил тебя. Он с детства снисходительно смотрел сквозь ручей годов на твои слабые попытки взлета. Как ты подпрыгивал, чтобы приблизить грядущее. Твое надуманное подражание взрослым проявляли уголки его улыбки. Но ты честно пытался картинно взлететь. Да так, чтобы соседи и приятель удивленно сплетнями указывали на красоту подъема и виражи. А потом к этому списку присоседились женщины, сослуживцы, начальник, общественность. И каждая попытка была больней, а надрывный смеющийся звук глоток громче и больше.

Однажды ты уже не смог расправить забитые крылья. Тогда тебе буднично казалось – нет неба, только водяные клубы безразличия. Слезы сверху, подхваченные ветром, льются насмешкой только тебе. Тебя оплакивает Солнце и Луна. Но это не горе – так, обыденное оправдание жизни. Тогда сквозь лабиринт привитых мусорных ценностей дед протянул свое крыло. Он подарил тебе пятнадцатикратный взгляд в небо. И ты увидел другие облака. Страх окутал тебя. Ты запаниковал и ранил расправляющимися крыльями других. Тебе ответили, но было поздно – ты взлетел. И уже взлетая, ты увидел, как дед, мудрой смертью летел навстречу Солнцу.
Играя, ты освоился в ветрах Родины. Ты утешил свое любопытство. Много крыльев ты увидел среди себя. Слишком много крыльев... И тут опять пришла картинность. Ты рвался и плакал над собой. Пролететь свободой, не как все, желание раскрасить свои крылья – это ты получил взамен ходьбе. Ты жаждал не просто отличий – ты жаждал увидеть другой полет. И отголоском совета ты вернулся к памяти о деде. И вновь многократным увеличением облаков ты увидел большее.

Медленной величавостью и провожающим упреком смотрела на тебя черная неопределенность, слегка украшенная звездными крошками. Ты с тягучим ощущением счастья, с любовью принимаешь немой упрек судьбы и расправляешь крылья уже полностью. Разум всегда пытается осилить вкус. Вкус любви, слова и отражения. Дегустация – самый увлекающий процесс твоей памяти. Ты наркотически сравниваешь движения и прошлую частоту биения своего сердца.
Но однажды, коснувшись другого пульса, ты стремишься преодолеть его своей размашистой щедростью. Дар умения отдавать накрывает вкус чувством благости. Пьянея от этого, ты вызываешь легкость крыльев, и они несут тебя выше. Земля в слабой попытке благословения готовит тебя к неожиданности и испытывает чувством тяжести, а потом отпускает. Ты свободен, а в сердце тоска зудит маяком возврата. Тоска – это чувство собственной меры.

Потому ты всегда возвращаешься. Не из страха, не от долга. А лишь потому, что даже у тебя есть мерило мира. Ты точно знаешь, что, только увидев иной полет – может, не на крыльях – ты отбросишь и эту мерность. И не важно, какой он будет – пугающий или стремительный. Это будет иной полет. Ты узнаешь его сразу по лику оставляемых отпечатков. Но пока ты в поисках.
Ты оглядываешься в поисках соратников, догоняющих тебя. Чувство стаи – неодолимый голод. Но стаи в твоем направлении нет. Лишь изредка ты видишь отражение крыльев справа или слева от себя. Раздраженно ты ревнуешь их к надежде быть первым, и тебя сразу отбрасывает назад. Ты успокаиваешься и начинаешь заново.

Дед был прав: я – иной для других и жду иного для себя. Я хочу увидеть и показать Солнцу иной полет. И пока секунды отмеряют километры, а годы пишут мемуары обо мне, я буду в полете. Но меня всегда занимал еще один вопрос. Смогу ли я долететь до Бога? Летит ли Бог ко мне или манящим зовущими криком от меня? Может быть, я гоняюсь за тенью крыла? Или крыло слишком отбрасывает тень?
Забавно думать, что умение летать – высшее наслаждение. Но боль и усталость шепотом настаивают на правоте деда. Он знал, что ответов всегда больше, чем вопросов, а полеты – это пот счастья. Но разве можно остановить того, кто взлетел. И пока нет иного – расправленные крылья мой шанс стать собой.
Порыв возвращает меня обратно. Я вновь вхожу в отбеленную синь. Проношусь сквозь пену эмоций и грозу впечатлений и медленно смотрю на свой мир. И даже найдя другой, я буду стремиться вернуться... в безопасный мир, который создали тебе и где прячется память о деде."

Именно от этих мыслей отвлек Владимира сигнал пришедшего сообщения. Он подумал над вопросом матери "Ты где?". И решительно набрал правду: "несусь на крыльях ветра...". Материнский упрек последовал незамедлительно: "Не напивайся больше. Мы тебя ждем".
Водитель такси предприятия обслуживания населения ООО "Крылья ветра" испугано посмотрел на пассажира, медленно сползающего от хохота. Странный клиент – половину дороги смотрел в небо, а теперь неудержимо смеется. Но ничего, скоро приедем на место, а за ним следующий...

Ответ N 2. Эллери. (Баллы за удар : 21)

Игра в слова.

– Ты знаешь, откуда прилетает ветер?
Вопрос был, несомненно, к месту: внезапный порыв только что прошумел в верхушках берез, перегнал на новое место пушистое облако и разбил его отражение в пруду, пустив по воде широкую полосу ряби. И столь же несомненно вопрос был неожидан.
– Смотря какой. Если северный, то из ледяных пустынь, из белого царства тишины, он суровый и резкий. Если южный – из жарких краев, где везде, сколько может охватить взгляд, лежит раскаленный песок. Сначала он кажется нежным и ласковым, но скоро становится докучным. Если западный, то из тайги, зеленого смолистого лабиринта, прохладный и ароматный. Если восточный, то с океана, и поэтому он пахнет солью и приносит дожди.
Я сегодня, оказывается, в поэтическом настроении. Но магия метафор не действует...

– Нет, это я все знаю. Ты расскажи о другом: ветер, который на крыльях спускается с неба. Он откуда?
Это поставило меня в тупик. Воспоминание о давным-давно читанной книжке по астрономии подсказывало, что из стратосферы, но этот ответ был слишком прямолинейным и примитивным. И вообще, мы решили передохнуть от ученых премудростей – нельзя уроки делать слишком длинными. Требовалось что-то позаковыристее, с интригой.
И правда, откуда же он прилетает?
– Помнишь легенду про летающий остров? Крылатый ветер живет там.
Попало в цель: глаза блестят, улыбается. Сейчас начнет выспрашивать подробности, как же без этого. Вот, начинается...

– А как он там живет?
– В доме, – и подмигиваю.
– В каком?
Знаю, ты так просто не уймешься. Придется рассказать с подробностями.
– Посреди острова стоит башня. Такая же высокая, как телевышка, только красивая – бело-голубая, как небо с облаками, как яхты в море, как ландыши среди незабудок, как твоя любимая кружка. В башне нет дверей, зато много окон, и они никогда не закрываются. В большие влетает ветер, в маленькие просачиваются сквозняки. А по просторному двору бегают смерчи и охраняют башню от разбойников.
– Почему нет дверей?
– Зачем ветру двери? Он по земле не ходит!
– А если кто-нибудь придет к нему в гости?
– Кто?

Думает. Лоб морщит, губами шевелит – конечно, кто может наведаться к ветру в гости? Но от ответа не откажется, характер не тот!
– Иван-Царевич!
Ого! Ну ничего, у меня и на это козырь есть.
– Зачем Ивану-Царевичу ходить в гости к ветру? Он же не ветреник какой-нибудь. На острове только орлы селятся – те, которые умеют летать высоко-высоко. Раскрывают крылья, и ветер поднимает их.
– Только орлы? Им же одним скучно...
И слезинка блестит, того гляди, покатится по щеке.
– Еще бабочки залетают. Они легкие и крылатые, они могут. А осенью листья заносит – они почти как бабочки. Помнишь?

– Ага. А ветер к кому-нибудь в гости ходит?
– Конечно. К тем, у кого ветер в голове гуляет. И к тем, кто любит, чтобы ветер в ушах свистел. В общем, всякие ветрогоны легко с ним общий язык находят.
Смеется. Что ж, продолжим.
– Есть еще те, кто держит нос по ветру и вертится, как флюгер. Куда ветер дунет, туда они поворачиваются быстренько. Им ветер помогает, он для них ветер перемен и всегда попутный. Поймают его и летят к своей удаче на всех парусах.
– Скажи, что он переменяет?
– Да все! Он же такой ветреный, что постоянного ничего не терпит.
– И со всеми дружит?
– Нет. Он не любит тех, кто воюет с ветряными мельницами, и насылает на них ветрянку. Или другое какое поветрие. А к тем, кто привык гонять ветер, вихри отправляет. Враждебные! Веют страшно так и еще воют.

– Ой.
Ага, зацепило! Получай еще.
– Иногда бывает, что у кого-то ветер в карманах или одежда подбита ветром. У таких в делах вечный штиль.
– Это плохо?
– Это грустно. Вот живет-живет человек, ни о чем не думает, деньги на ветер выкидывает...
– Бумажные? Чтобы летали, как бабочки, да?
Ну вот, уже играем словами вдвоем.
– Да. И они улетают быстро-быстро и никогда не возвращаются. Нельзя все время жить на ветер.
– Лучше я буду бросать на ветер бумажные самолетики и пускать по ветру воздушные шарики.
– Это здорово. Только никогда не бросай на ветер слова, а то не будет у тебя друзей и останешься, как ветер в поле.

– И полечу, куда захочу?
– Полетишь. Обязательно. Только от ветрозащитных сооружений не забывай уворачиваться.
– Далеко полечу?
– Далеко и высоко. Покатаешься на ветряке, проветришься.
– А что такое ветряк?
Да, этот мир тебе узнавать и узнавать.
– Ветряк – это карусель для того, кто умеет летать. Садишься на него, и ветер тебя кружит. Попутно еще электричество вырабатывается, но это не главное. Самое важное – чтобы тебе было весело. Накатаешься, потом просвистишь под облаками, обветришься, как морской волк.
– Я от этого не выветрюсь?

– Это уж от тебя зависит. Будешь все время лететь туда, куда ветер дует. Тебя может совсем по ветру развеять. Упадешь тогда на землю, и будут все гадать, какой ветер тебя занес.
Опять слезки. Не плачь, пожалуйста...
– Сначала ты научишься ловить ветер. Как птица крыльями. Или как корабль парусом. Ты же не хочешь путешествовать без руля и без ветрил?
– Не хочу.
И смотрит с вызовом, гордо. Разумеется, ты никогда не станешь игрушкой стихии!
– Поэтому тебе надо учиться. Ну что, продолжим наш урок?
Скучнеет и сникает на глазах. Еще бы: так душевно разговорились, а тут я вспоминаю о своих обязанностях. Но держится, героически улыбается и говорит:
– Продолжим.

Мы распахиваем крылья и начинаем махать ими. Я – размеренно, неторопливо, осознавая их мощь, поднимаюсь на десять метров и зависаю в воздухе. Она – часто-часто, неровно, резко-угловатыми движениями, подпрыгивает и продолжает скакать в полете, как мячик в фонтане. Забавная. Мордочка сосредоточенная, шепчет что-то, не иначе, повторяет инструкцию к вертикальному взлету. Конечно, это труднее, чем с балкона сигать, но мы осилим.
Внезапно она складывает крылья и шлепается на камень. Опускаюсь рядом.
– Говоришь, незачем Ивану-Царевичу на летающий остров? Но ведь он Жар-птицу ловил, так? Вот за ней и пришел!
Торжествующе смотрит на меня моя лукавая ученица. Да, нелегкое это дело – учить дракона. Даже совсем-совсем маленького.

Удар N 3. Veter. (Баллы за удар : 25)

Пари (действие в четырех частях).

Долгое отсутствие в Цитадели, всегда оправдывается сплетнями о своих подвигах.
Конь.

Кошка, сидящая на крыше, отчаянно мечтает о крыльях...
Ей всегда безумно хочется попробовать летучих мышей...


Часть первая – Трагическая.

Как известно, два глупых тела, сброшенные с высоты, по законам физики летят практически равностепенно. Вид сверху на падающих Ветра и Коня был привычен для студента биологических наук, приготовившегося к курсу анатомии. А вид снизу, напротив, неприличен и, учитывая скорострельность ругательств Ветра и обезумевшую пьяную рожу Коня, был даже вызывающим.

– Растопыривай копыта по ветру! Так сопротивления больше, скорость ниже!
– Зато в конце выглядишь глупее.
– Ну, нам уже будет все равно.
– Не скажи, в легендах не пишут, что два придурка упали почти со звезд плашмя о землю, вытянув конечности.
– А как пишут?
– Погибли и прибавляют подвиг.
Оба задумались. Ветер вздохнул.

– А я тебе говорил – не зли Эллери.
– А я не просил тебя меня спасать. Мне нужна была сковородка на часок. Баклажаны пожарить к одному эликсиру.
– Теперь она у тебя, и наши массы равны. Вот лети тут с тобой и разговаривай, и еще неизвестно, кого больше наказали.
– А не надо было на меня заклятий и ограничений по полету накладывать.
– Так ты пьян скотина!? Потому мы падаем!
– Будем считать, что день не задался... Кажись, скоро долетим... Эх, простите вы меня, мои осиротевшие бочонки...
– Не ной, вон, что-то приближается.

Часть первая – Опасная.

Когда на Дракона сверху упал Конь, он даже не подумал остановить свой полет. Конь частенько падал на него, когда напивался в Башне. При этом Конь, складывая картинно вместе все четыре конечности, падал обычно с небольших высот. Например, со стула или, максимум, с высоты бочки. К этому не возможно привыкнуть, но мешать бесполезно. Но странное ощущение, что Конь поднабрал вес и упал неравномерно, приземляясь сначала задней частью, а потом головой, было непривычно. Дракон обернулся и увидел сияющего от радости Коня и испуганного Ветра. Конь весело, как будто это обычная манера встречи, протянул Дракону сковородку.

– Вот, достал. А ты говорил...
Дракон побледнел и стал внимательно всматриваться вверх, ожидая беды, а потом робко спросил:
– А вы собственно откуда?
Ветер понимающе посмотрел на Дракона и, тоже взглянув наверх, ответил:
– Да. Держись брат-рыцарь.

Конь виновато опустил глаза, услышав сверху шум крыльев Эллери.
Дракон начал быстро снижаться и в это момент увидел, что Хозяйка вытащила во двор Мегасковородный Метательный Всепогодный Успокоитель Рыцарей...
– Сговорились, – удрученно сказал Ветер и прыгнул за Конем с Дракона, дав последнему возможность воздушных маневров и сотворения фигур высшего пилотажа.

Часть первая – Земная.

Несколько рыцарей стояли на земле и смотрели в небо. Dalahan отметил неточность приземления Ветра на Дракона.
– Лотадан, надо сказать, что сочиненная тобой баллада не совсем соответствует в мелочах событиям, – начал было Критик.
– Ну как вы прикажете по другому? Я что напишу? Что в последний свой полет Ветер встретился с Драконом пятой точкой?! – впервые перебил его Лотадан.
– Мда, так мы прогорим. Я как советник теневого бюджета Цитадели за это исправление. Комедии всегда идут лучше, – Тень поддержал Критика.

– Ну не скажите, вот не все, – вмешался в спор Strannik, – некоторые анекдоты про Коня мне лично принесли только неприятности от самого Коня. Никто не имеет право заставлять свободную личность рассказывать их более трех раз. А этот варвар, Конь, мне даже спать не давал, все требовал повторить. А потом пошел сам рассказывать, и народ взбунтовался.
Все сочувственно вздохнули и посмотрели наверх.

– Как думаете, кто быстрее выкрутится – Конь или Ветер?– спросил Лотадан.
– Ставлю на Коня, – ответил Критик.
– Я принимаю ставки, господа, – мило улыбнулся Тень и подумал: "Ветер будет доволен барышом".
В это время Хозяйка подумала: "Аферисты! Будет ничья". Потом она запустила первый залп.

Часть первая – Неожиданно окончательная.

Ветер отсчитывал минуты паники Коня. Истерика началась сразу после первой пролетевшей мегасковородки и звуков стремительно несущихся сверху двух драконов.
– Кажется, в это раз я переборщил.
– Ага. А вывод?
– Не связывайся с кухней, там еще есть куча неприятных предметов.

Ветер посмотрел на Коня и понял, что тот протрезвел и готов расправить свои крылья. Если так дальше дело пойдет, то сорвется тонкая комбинация, и Ветру придется оправдываться перед Тенью. Ветер тихонько хлебнул заготовленный напиток. Растущие крылья неприятно щекотали. Но тут было не до комфорта, так как время поджимало. Ветер схватил Коня и уверенными размашистыми движеньями крыльев понес его подальше от зоны обстрела.
Дракон, поняв, что товарищи спасены, а преследование его самого продолжается, тоже решил улететь в сторону от летящих сковородок. Он сделал "мертвую петлю" и пощекотал за хвост разъяренную Эллери. Пока все растерянно смотрели на воздушную игру "Попади в Ветра", Дракон успешно скрылся в своей Башне.

Никогда еще Ветер не видел молящегося Коня. Надо сказать, познаниями своего четверенного подданного о религиях Цитадели и мира Ветер остался доволен. Пролетевшая сковородка выбила все же из рук Ветра Коня, и тот с испугу и трезвости полетел самостоятельно уже на своих крыльях. Слава богу, это произошло низко и близко к лесу, так что рыцаря, стоявшим во дворе Цитадели, это, наверняка, было не видно.
"Только не стоит говорить Коню правду. Самый верный способ испортить отношения – это начать их выяснять. Просто дадим ему компенсацию эликсиром. Надо будет еще вечером зайти к Тени и бурной пьянкой закончить сложную комбинацию, разыгрываемою в течение месяца", – подумал Ветер, переводя удачу в литры.

Ответ N 3. Эллери. (Баллы за удар : 22)

Глазами собаки.

Ну вот, начинается! Задул, понимаешь, снова... А я ветер не люблю, вечно с ним во всякие неприятности попадаешь.
Я же не птица какая, а собака. Что? Порода? Хы-хы! Вы еще моей родословной поинтересуйтесь. Дворянин я! Знатный! Кстати, на улице время от времени спрашивают, но там в другом дело – ищут повод с хозяйкой поговорить. Она у меня красивая, просто так не подступишься. Думают, если меня похвалить, проще станет. Наивняк.

Под кроватью что делаю? Живу здесь. Точнее, от ветра прячусь, а так живу на диванах. Хозяйка-то добрая, целых два для меня поставила, вот я с одного на другой и перекладываюсь. А здесь, конечно, и пыль в нос лезет, и жестковато, и кот, похоже, побывал недавно, зато этот противный не достанет. Ветер то есть.
Да, не люблю я его. Сегодня ка-а-ак подул-подул и принес тучу. Черную, толстую, откормленную, долго, видать, паслась на небесных лугах. Я сразу смекнул, что неспроста это, и точно: как пошло бабахать, как начало сверкать... Пошумело-погремело, а потом, как говорит хозяйка, "дерни за веревочку – водичка и польется". И пошло-поехало, вообще ничего не понять: ветер листвой шумит, дождь по крышам тарабанит. Много его вылилось, не поспоришь, брюхо у этой тучи было знатное. А теперь лужи, после прогулки лапы мыть затеют. Зачем, спрашивается? Завтра опять гулять пойдем, лужи никуда не денутся.

Еще ветер любит окна-двери раскрывать и приносить этих... как их, толстых жужжалок... Мух! Я ж на них просто так смотреть не могу, какой-никакой, а сторож. Чего они непрошенные в дом лезут? Лаять, понятно, начинаю, ловить, только они с ветром дружат и всегда улетают. Одна, помню, не стала – неправильная такая, полосатая. Я к ней подкрался, а она меня за нос укусила. Обидно потом было: я ее ругаю, а хозяйка хохочет. И жужжалка пищит мерзко, тоже смеется, и ветер противно в ее крыльях посвистывает.
Он мне вообще охоту постоянно портит. Ну сами посудите. Вижу голубей: толпой ходят, мычат что-то свое неприличное, жирненькие такие – вкусные, надо думать. Я обрадовался и быстрее к ним, а они крыльями как замашут! Летают плохонько, да ветер их подхватил и понес вверх. Так и остался я без свежатинки.

Зимой ветрище особенно пакостный. Схватит гость снега и бросает в меня. Игры у него такие. Ладно бы, если в морду, да не церемонится совсем. Бывало, только присядешь в приятной задумчивости, а он под хвост! Никакого уважения... Или начинает ветки трясти, а снег на голову летит. Хозяйке хорошо, у нее шапка есть, а тут на голые уши. Так-то я лохматый весь, а уши, как водится, внутри безволосые. Или еще, сгребет снег в кучу – сугроб называется – посреди дороги, чтобы мы туда проваливались. И снег холодный, и ветер холодный – кто их вообще придумал?
В феврале у него еще одна пакость в запасе: за рекой празднуют чего-то, а он сюда бабахи носит. Я их считаю вслух, а хозяйка ругается, не понимает...

Но хуже всего было три года назад. Уж такую подлянку подстроил, что и не описать. Спросите, какую? Ладно, попробую рассказать.
Тогда уж лето началось, жара то есть. Вечером взял я хозяйку за поводок и повел гулять: ей полезно, да и я заодно дела свои делаю. Мы еще все на небо смотрели, она на закат, я на тучищу – не случилось бы бабаха. Вот, значит, идем чинно так, закрепленную за нами территорию обходим, знаки, конечно, обновляю, чтоб знали, кто тут главный. Меня каждая собака в морду знает и авторитет признает, но реноме надо поддерживать. Я с подружками поболтать успел (тоже своих хозяек из дома вытащили), дальше двинулись.

И тут как-то сразу этот налетел – ветер. То есть сначала просто ветер, а потом целый ураганище стал. Злобный такой, свистит да ругается. Хозяйка ничего толком не поняла, а я как услышал его вопли, сразу смекнул: смертушка пришла. Или конец света. Что еще подумать можно, когда небо враз черным стало, ветер пылью кидается, дрянь всякую собирает и тоже в меня целит ею. Тополя всегда ровно стоят, торчком, и молчат, разве что листьями пошепчутся, а тут давай качаться со всей дури. Знаю, что они не пьют, чай, не человеки, но похоже очень было. И скрипят тоненько так, жалуются.
Дальше – больше. Стал этот хулиган летучий ветки обрывать и на землю кидать. Я от них увертываюсь – хозяйка ругается: почто поводком ее обмотал? Не нарочно я, так вышло. Да и, если честно, не в первый раз это. А коль совсем честно, каждый день так делаю, и каждый раз она меня новым словом называет. Ага, слов знает много, мне за нее стыдно редко бывает, смышленая такая. Раз, помню...

Что? Да, отклонился от рассказа, продолжаю. Ветки, значит, полетели, а ветру все мало, злился, видать, на кого-то, как кот хозяйкин. Еще и зашипел для пущего сходства, сейчас, думаю, кусаться начнет. Хуже сделал – стал деревья валить. Спрятаться бы – а куда? Стою, летучего ругаю, все-все ему высказал, чтоб знал, как порядочных собак пугать. Что хозяйка подумала, не знаю, а только как схватит меня – и бегом домой. Я ей талдычу: "У тебя две ноги, а у меня четыре лапы, мне бегать удобнее", – а она не слушает и причитает: "Бедный, потерпи". А как терпеть, когда держат тебя неудобно? Неумеха же, и силенок маловато, чтоб меня таскать – аппетит-то дай бог каждому. А вокруг страсти творятся: деревья сами в штабеля укладываются. Справа шифер с крыши сорвался, слева белье какое-то летит, краями машет, как бабочка крыльями, в воздухе пылища столбом. Едино слово – бушует.

И вот тут оно и случилось. Как дошло до хозяйки, что по земле не пройти, развернула она свои крылья, крикнула ветру, чтоб посторонился, и взлетела. У меня дух от неожиданности захватило, задрожал даже, а ей все нипочем: летит, крыльями тьму нанесенную рассекает. Я даже бояться забыл, такая она красивая была, гораздо лучше, чем в человеческом облике. Глаза горят, смеется, а ветер и правда дорогу ей уступает – она ж пострашнее урагана бывает, когда разом злая и веселая. Быстро мы тогда домой добрались, испугаться толком не успел, только потом чистились долго.
С того дня я на свою хозяйку по-другому смотрю. Спрашиваете, люди что? А ничего. В смысле – ничего не заметили. И приятели мне не верят, они тоже все больше вниз смотрят, на земле выискивают-вынюхивают – где уж им крылатых рассмотреть? Особенно тех, которые с ветром спорят на небесных дорогах...

Удар N 4. Veter. (Баллы за удар : 33)

Контрактник.

Ветра не было уже два часа. Переполох был слышен даже на Земле. Шумели все. Особенно возмущались грозовые тучи.
– Как так случилось? Нам через три часа надо молнии рожать, а его нет! Под суд его!
Заведующий полетами птиц нервно сопел и тихо стонал:
– У меня полеты птенцов в Южной части Европы. Что прикажите делать?! Расшибутся ведь все. Это форменный геноцид!
Глава Министерства стихий смотрел на всех и злился. Надо же такое и в последний день работы! Еще вчера он предвкушал, как займется в Управлении делами Небесной канцелярии распределением лотереи "Удача. Выпуск № 216000003002030" среди людей. Он уже в течение ста лет добивался начального допуска для работы с людьми, а теперь его могут сослать в какой-нибудь художественный отдел формирования снежинок...

– Слушайте, я не знаю, где он. Весь инструментарий на месте, а его нет. Мы его ищем, успокойтесь...
В кабинете раздался колокольный звон. Все резко стихли. Глава побледнел, поправил служебный нимб и благоговейно произнес: "Во славу Господа!" В кабинете появился архангел и, оглядев всех собравшихся, спросил у Главы:
– Как дела?
– Ищем.
– Меня просили напомнить вам, – архангел многозначительно посмотрел вверх, – про "свободу воли".
– Как же помним. Обязательно учтем.
– Ну и славно, – сказал архангел и исчез.
– Во славу Господа! – успели вслед сказать хором все присутствующие.

Глава первым нарушил тишину.
– Понимаете, ситуация такая. Вчера у него был последний день. Мы же не думали, что после тысячи лет служения он откажется продлевать контракт. Может, кто из вас хочет на его место? Работа с достойным уровнем обеспечения небесной манны. Кроме того, по выслуге лет полагается признание заслуг, звание в битве при Армагеддоне и верное место в Небесной обители со всеми полагающимися почестями и т.д. Предыдущему вообще святость дали!
Собравшиеся молчали. Тучи начали тихонько плакать. В это время в зал с начало стали прибывать с жалобами руководители всех отделов Министерства стихий, а затем уже подтягиваться представители других Министерств. Дело начало приобретать скандальный оборот.

Вдруг опять раздался колокольный звон и четкий громогласный голос произнес: "Бардак!" Никто не понял, то ли он погрозил, то ли утвердительно описал ситуацию, но жутко и стыдно стало всем. Глава не выдержал и закричал:
– Не шумите, я его найду! Пока сам за него отработаю, а потом его найду.
Он неумело взял стоящее в сторонке оборудование. "Крылья Ветра модель 45090" были легкими и изящными, но, к сожалению, приспособленными для конкретного пользователя. Глава, надевший крылья, был подобен слону, приспособившему к себе крылья орла. Казалось, первое, что сделает Глава, так это с большой высоты камнем уйдет в глубь грунта. Но божественные силы не признавали здравого смысла и ограничений. Глава взлетел и направился с тучами по маршруту гнуть деревья и волнами бежать по траве под блеск молний. Напоследок он подумал: "Кто придумал, что ветер "вольный" при таком фронте предстоящей работы?!"

***

Монотонным пульсом метро успокаивалась новая сущность. Теперь его звали Михаил, и окружающие люди своим спешащим безразличием скорей смешили его, чем расстраивали. Это было не важно. Он стал свободным настолько, что смог позволить себе любовь. Еще какой-то час и он, подстроив случайность, встретит ее. Сколько раз он нежным прикосновением пролетал мимо ее радостных дней в ожидании этой встречи. Неожиданно он ощутил вкус вина во рту и по вагону стал распространяться запах ладана. Они нашли его, но это ничего не изменит.
Появившийся Глава Министерства стихий быстро накинул на себя иллюзию пенсионера и обратился к Михаилу.
– Здравствуй. Ну трудно же тебя найти в Москве.
– Столица, – хмыкнул Михаил.

– Не в столице дело, сам знаешь. Пустые мысли и старые пороки фонят, – возразил Глава.
– Есть немного, но их право.
– Да уж кому в рай, кому в ад – "свобода воли". Может, вернешься?
– Нет. Я свой контракт отработал. Там же четко сказано, после добровольного служения награда – человечность.
– Я понимаю. Но вот как мне-то быть?
– Что, тяжко?
– Очень. Я вот до сих пор понять не могу, как пыльцу разносить. Я как не соберусь – так проблема. Вся физиономия в пыльце, и растения ворчат. Про передвижение песка в пустыне я вообще молчу. Пока каждую песчинку толкнешь, весь уморишься. К тому же с крыльями намаешься, пока хоть какой-то приличный ураган по разнарядке сделаешь.

– Так тут дело привычки. Ты пыльцу не сгребай, ты пчел поддерживай на лету и направляй, а остатки потом донесешь.
– Не могу я, устал, и своей работы много. Поработай пока, приемника не найдем. Очень прошу.
– Нет. Не хочу, у меня ведь теперь свои дела. Люблю я теперь.
– Эх. Опоздал. Раз ты можешь любить теперь уж точно все...
Глава тихо заплакал. Запачканные крылья сложились и обреченно повисли.
– Ладно, пойду я, мне смерч надвигать пора. Главное, не переборщить и не ошибиться. Там из Министерства Судеб четкий список дали.
– Постой,– неожиданно остановил его Михаил.– Можно список посмотреть?
– Ну, по старой дружбе можно. Только быстро, мне уже пора, еще на окраину Москвы сквозь тысячу искусственных технических ветров добираться. Эти "ветряные зомби" меня тоже напрягают. Понаделали вентиляторов, кондиционеров и техники всякой.

Михаил пробежался по списку и вдруг вздрогнул. Она была в самом конце списка.
– Ты можешь ее убрать? – с гневом он схватил Главу за крылья, не давая ему улететь.
– Ты знаешь, что это невозможно.
– Ну, ведь есть исключения! Сделай, и я вернусь.
– Ты понимаешь, от чего отказываешься?
– Да.
Глава исчез и появился через секунду.
– Еле успел. Вот тебе официальное разрешение на Чудо. Только придется срок контракта увеличить до десяти тысяч лет.

Сущность, переставшая быть Михаилом, молча натягивала крылья. В это время раздался колокольный звон. Сердце Главы екнуло, когда он вновь увидел архангела. За все время своего существования это уже трижды. Теперь его точно не повысят.
– Он сам. По собственной воле... – начал было оправдываться Глава.
– Знаю я... – перебил его архангел, – вот только тот, кто себя в жертву принес, не может работать по контракту. Понимаешь, кто он теперь?
Глава еще раз побледнел и от волнения потерял связь с миром. Архангел посмотрел на крылатого и молча продолжил:
– Снимай и сам решай, куда пойдешь и кем станешь. Путь свободен.
– А она?

– У тебя есть заслуженная награда стать человеком, время и лицензия на Чудо. Поспеши, через час ураган будет.
– Кто будет работать?
– Он САМ.
– О, как! А потом?
– А там Он и решит. Все, люби и веруй.
Архангел исчез. Глава тоже поспешил удалиться. Михаил вышел из метро и посмотрел на небо.
"Рай подождет", – подумал он, садясь в такси...
Легкий встречный ветерок сквозь открытое окно машины донес шепот крыльев: "Удачи!"...

Ответ N 4. Эллери. (Баллы за удар : 31)

Крылья ветра.

Конечно, это было ошибкой. И немалой.
То есть начиналось-то все очень спокойно. Петька позвонил:
– Хочешь на выходных развлечься?
Кто ж не хочет-то? В городе скукотища.
– А то! – отвечаю. – Куда закатимся? Снова полезем в подземелье или какой чемпионат по ориентированию в лесу объявили?
Смеется. Он, сколько я его знаю, всегда смеется. Ну, кроме, пары случаев. Когда мы на сафари из машины вылезли – лев там был, а оградительной сетки не было. И еще когда крепление поехало, а мы на 2000 над уровнем моря висели. Впрочем, любителям активного отдыха без смеха нельзя – крыша протечь может.

– Нет, – говорит, – это совсем новое. Летать будем!
– Мы ж с моста уже прыгали...
– То с моста, а то совсем новая развлекуха! "Крылья ветра" называется. В чем суть, пока не понял, но говорят, что башню рвет напрочь!
Ну коли так... Списались мы с той фирмой, собрались и в пятницу вечером на базу прибыли. Темнота уже, не видно ничего, только сарай здоровенный посреди гладкого поля торчит. Мы поняли, что в нем стоит та штуковина, на которой летать будем, разместились в гостевом домике и спать увалились.

Разбудил нас чуть свет какой-то топот. Петька поворочался и предложил:
– Пошли, что ли? Пока инструктаж, пока техосмотр – как раз к полудню и взлетим.
– Ладно, – говорю, – пошли. Все равно сон ушел.
Вывалились мы во двор и стали хозяина базы искать. Контора закрыта, да и неудивительно это в 6 утра. Тогда двинулись к сараю – посмотреть, что за транспортина у него. Вот тут-то мы и поняли, что ТАКОГО у нас точно еще не было!
Сарай оказался самой обыкновенной конюшней, только вот лошадки там были необычные. То есть не совсем лошадки, если честно. Потому как у лошадок крыльев не бывает, а у этих были – большие и широкие.

Стоим мы и смотрим, рты раскрыв. Тут сзади спрашивают:
– Ну как вам наши крылышки? Правда, хороши?
Обернулись мы – мать честная! Думали, что дальше удивляться некуда...
– Я хозяин, – и смотрит на нас внимательно, с ноги на ногу переступает, в руках вилы с сеном. Руки здоровущие, сразу видно, что сам за пегасами ухаживает. Работящий такой кентавр.
Петька первым опомнился.
– Да, отменные. Это на них летать будем?
– Конечно. Выбирайте, сразу и начнете. Верхом-то сидеть умеете?

Спросил! Мы в том конном переходе по Алтаю о лошадках все узнали. Присмотрелись к пегасикам и выбрали: Петька здоровенного гнедого, а я шустрого серого.
Вывели их во двор, хозяин уздечки надел и рукой махнул, дескать, садитесь.
– А седла? – спрашиваю.
– А седла на них не надеваются, крылья мешают.
Что ж, на нет и суда нет. Сели так. Кентавр им что-то в уши пошептал, и пошли наши лошадки разгоняться. Несутся все быстрее, крыльями машут – ничего подобного в жизни не видел. Ай да Петька, сумел же найти!

И тут они от земли оторвались. Ногами перебирают, но видно, что это так, для равновесия, а вот крылья работают: взмахи размеренные, сильные, каждое перышко напряжено. Красотища! И скорость такая, что ветер в ушах свистит.
Попривыкли мы к полету, стали осматриваться, что вокруг делается. Под нами земля несется, впереди лесок, за ним поля, дальше лес погуще, на горизонте речка блестит. Рядом с нами птицы пролетают и клювы разевают от изумления.
– Здорово! – кричит мне Петька. – После этого на дельтаплан уже не потянет.
Точно заметил. С дельтапланом только по ветру можно маневрировать, а тут куда вздумалось, туда и несешься. Свобода полнейшая!

С четверть часа мы просто так полетали, а дальше-то новых ощущений хочется. Стали мы с нашими пегасами пошаливать. Влетели со всей дури в стаю какой-то птичьей мелочи, потом прохохотаться не могли. Ястребу охоту подпортили, он над лесочком кружил, добычу высматривал, а тут мы с улюлюканьем. Удрал, да так быстро, как, наверное, никогда не летал.
Стали мы летунов наших вверх направлять. Им это не очень понравилось, но мы же с лошадками управляться умеем. Занырнули в просвет между облаками и поднялись над ними. И вроде картина знакомая под ногами, с самолета то же самое, и что-то не так. Потому что близко. Издалека облако как моток ваты, а вблизи видно, что оно не пушистое, а колючее. Кристаллики ледяные сверкают, в глубине крошечные радуги вспыхивают. Попытался я его потрогать – рука в холодную мокреть проваливается, кожу морозные иголки покалывают. А если по верхней кромке облака проехать, от копыт борозды остаются.

Долгонько мы так летели и уперлись в грозовую тучу. Здоровенная, густая. Думали объехать – не тут-то было. В брюхе у нее прореха образовалась, и оттуда молния выглянула. Рокот пошел, воздух трясется – страшновато. Развернулись пегасики без всякой команды и от нее прочь понеслись. Ветер попутный подгонял, так что скорость была запредельная. А вдогонку гром несется.
Быстро мы от грозы ушли. Смотрим – а летуны наши притомились. Дышат тяжело, слюна капает. Нет, думаем, передохнуть надо, и стали спускаться к речке. Выбрали местечко позеленее, привязали их к дереву (веревка-то на всякий случай всегда с собой). И такое сошло на нас умиротворение – не описать. Лошадки рядом пасутся, пофыркивают, день отличный, даже комары не пищат. Искупались, позагорали и, как в детстве, давай из песка лепить. Благодать.

Отдохнули пегасики, солнце вниз клониться стало – значит, нам назад пора. Сели мы на них, взлетели. Тут Петька мне подмигивает:
– Давай по воде проскачем.
А что, идея. Пустили летунов низенько, копытами по воде бьют, фонтанчики поднимают, стрекоз разгоняют. Потом направили пегасов повыше и над лесом пошли.
Вот тут-то оно и случилось. Мы так и не поняли, что это было, а только переглянулись лошадки, мой серый заржал так вопросительно, а гнедой ему вроде бы ответил и закивал. Тут они притормозили да как встанут на дыбы! Поводья мы толком не держали, от неожиданности руки сжаться не успели, и плюхнулись мы прямо на верхушки елок. Деревья здоровенные, старые, ветки крепкие, спружинили. Вцепились мы в них, а пегасы проржали что-то обидное и ускакали. А мы на елках остались. Сидим, качаемся.

Как с тех елок слезали, потом дорогу искали и к утру на базу добрались – это отдельная история. Кентавр долго извинялся, а у самого глаза хитрющие. Ясно, что все было подстроено, только ничего не докажешь.
И когда мы, оттерев смолу и мало не искупавшись в зеленке, двинулись назад, дали друг другу слово на рекламу не покупаться. С тех пор подписываемся только на проверенное, а летать вообще не тянет. Ни на чем.
Так что если решите на "Крыльях ветра" покататься, про те елки вспомните. Ох, неспроста они случились...


Дамы и Господа! Ваши новые Дуэли можно затевать в
Уголке Каминного Зала "Дуэли Пера" (для рыцарей и волонтеров).


Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!

Турнирный Зал   Дуэли Пера. Правила   Дуэли Пера
 

© Орден рыцарей ВнеЗемелья. 2000-2022. Все права защищены. Любое коммерческое использование информации, представленной на этом сайте, без согласия правообладателей запрещено и преследуется в соответствии с законами об авторских правах и международными соглашениями.

Мир ВнеЗемелья, (c) c 2006 ВнеЗемелье это – вне Земли...
  Original Idea © с 2000. ISNik
  Design & Support © с 2000. Smoky


MWB - Баннерная сеть по непознанному
 
Баннерная сеть сайтов по непознанному

Яндекс Цитирования