Химера.

"Мы забыли десять заповедей рваных.
Нам все встречи с ближним нипочем"
В.С. Высоцкий

В двадцать первом веке я не боюсь ездить на метро. Многие боятся. Хотя, что здесь такого? Это не подвиг – жизнь, не фатализм – рядовая необходимость. Мне просто не на чем больше ездить на работу. Как и им. Я вхожу в вагон и чувствую пару сканирующих настороженных взглядов. Они, соскальзывая, бегут по черному плащу, потом по лицу, по нависающему надо лбом козырьку кепки и убегают дальше. Бояться и искать. Неизвестно что. До следующей остановки я буду неинтересен. Иллюзии обреченных – защищенность. Сегодня иллюзии помогают им доехать, доехать и выдохнуть.

В моих наушниках играет группа "Секрет": "Только на моем плече рука пустоты до сих пор, и дождь ведет разговор...". Вагон равномерно качает, и я с руками в карманах молча качаюсь вместе с ним. Я думаю, сколько ее, этой пустоты, этой одушевленной человечеством субстанции, наполненной людскими жизнями, отнятыми до срока. Сколь плотна пустота, поддерживающая нас негнущихся под атмосферным давлением, но столь подверженных эмоциям и сгибающихся под весом собственного горя. Как легко мы раздвигаем ее плечом, не ощущая ни малейшего сопротивления.

Легко. Но иногда, иногда ты чувствуешь, что пустота одушевлена, она говорит с тобой, она напоминает о себе и касается тебя своими руками. Ты оборачиваешься – никого, и тогда списываешь все на расшалившиеся нервы. Тогда можно позволить себе усмешку. Белок реален, остальное – химера.
Химера?! Многоликое чудовище, пожирающее чужие жизни. Переродившееся в многоголовую толпу. Отравляющее мысли молодым, поджигающе-взрывающее тела, устойчивые к яду, и трамбующее, трамбующее пустоту. Химера реальна, а ты до срока отгородился от нее своими иллюзиями. От нее и от пустоты.

Когда-нибудь я войду в вагон, и ко мне подсядет сосредоточенная Смерть с поясом "пластика". Не верьте новостям, не мучайте сотовый, не ищите имя по спискам. Просто помните, что сразу после взрыва еще одна пустота встала у вас за спиной и поддерживающе сжала плечо своей рукой.

Не оглядывайтесь, пустота – это я.

© Тень Цитадели. Mar 30 2010

Лимон, как воплощение вселенского принципа жизни.
на основе миниатюр Дуэли Пера N 22

Неспелый.

Если бы вас попросили назвать цвет лимона, то, почти наверняка, вы бы выбрали желтый. Именно такого цвета лимоны лежат в магазинах. Но тот лимон был нежно-салатовый с зеленым боком. Только посмотрев на него, я почувствовал во рту сильнейший привкус, как будто его жевал. И в обычной ситуации лимон ушел бы спать в холодильник. Но только не в этот вечер. Не зная, что обречен, он лежал прямо на столе, демонстрируя свою незрелость и неоправданную смелость. В данный момент нас роднило наплевательское отношение к собственной судьбе.

После телефонного разговора жизнь стала похожа на раскиданный паззл. То, что собиралось годами, оказалось разбросанно взрывом по закоулкам души. Попытка составить хоть что-нибудь, на первое время, провалилась. И надо было пережить, пережить, чтобы начать снова.
– Как? Как, если я делал все, что мог? Если больше просто невозможно, – мысли угнетали, еще больше угнетала их траектория. По кругу, по кругу. Одни и те же вопросы, одни и те же ответы. И дрожащая злость и непонимание.

Я взял нож и отрезал первый кругляш. Жевалось плохо. Кожура оказалась тонкой, но особенно лимонной. Однако круг мыслей распался, а кто-то внутри даже спросил: "Может, хватит?" Я отрезал второй кругляш и, чтобы не лезли с вопросами, сразу третий. Осталась половина.
– Ну, почему все-таки людям обязательно надо устраивать другим сцены. Ведь гораздо интереснее работать с зеркалом, – мысль, попытавшись вырваться, вернулась в рот вместе с еще одной частичкой бледно-зеленого плода. Я честно заработал паузу в собственном аду.

Зачем я вам все это рассказываю? Так, просто. Потому что даже лимон может стать воплощением вселенских принципов.
Мне было кисло на языке, я сидел и пытался почувствовать, как дела у желудка. Очередной вывод о своем бытии я сделал: лимон, конечно, зелен и неспел, но разве виноват?! Он послужил напоминанием одного из принципов разумной жизни: "все претензии только к себе!".

© Тень Цитадели. Nov 18 2009

Кислинка.

"Это ведь не моя кислинка!
Сводит зубы от драм чужих.
По иконе бежит слезинка...
Мне б сорваться..."
(c) Настоящая

"...Иногда, я был готов убивать, но – уберегся. Умирать не был готов, ни разу. Не самурай. Всегда боялся бить в полную силу – покалечу. Быстро научился не бить вовсе. Больно, зато ответственно. Гордости было больнее всего. Так ей и надо. На вопрос: "что смешного?" всегда отвечал вопросом: "а что плакать, что ли?" И смеялся... до рвоты. То, что другие считают драмой, вызывало только смех. А если подумать, то и трагедия тоже. Из еды предпочитал кислое, особенно, несозревшие яблоки и лимоны. Помогало сконцентрироваться. Обнаружить в себе жизнь. Ел и смеялся.

Был беспощаден. К себе. Не щадил других. Слово больнее кулака и мучительнее физической боли. Слова не проникают ядом, они кислотой сводят рты, пытающиеся ответить, и долго будоражат нервы послевкусием. Этого мне было достаточно. Достаточно знать, что я переживу их всех. Со всеми их любовями и ненавистями, с их импульсивностями и желаниями. Я был единственным неизменным островом в океане человеческих изменений. И я пережил их. Пересуществовал.
А теперь, когда вдруг жить захотелось, тело уже не то, развалилось тело в попытках сдержать нутро, не позволить. Вот только, если лимончик дольками порезать..."

– Батюшка, чай готов! – Евдокия выдернула меня из полузабытья. – Пойдемте.
Я встал с колен, вяло размышляя о том, что начинаю сдавать: "Не убил человек никого, не ограбил, бедняга. А воротит от воспоминания, голову туманит. Тяжко исповедь прошла, но ведь не раскаялся. Смирение свое гордыне подчинил. Всего себя самости служить поставил".

Отец Илья подошел к столу, сел, взял в руки чашку, посмотрел в задрожавшую укрощенную гладкими фарфоровыми стенками тьму и задумчиво произнес: "А что, Евдокия, есть ли у нас лимоны?"

© Тень Цитадели. Dec 01 2009

Лимон I.

"Король слишком мягкотел. Подданные начали позволять себе много непозволительного. Государству нужна твердая рука. Нет прямого наследника", – назойливый шепот проникал в уши племянника короля через стены замка в часы тренировок с мечом, настигал среди сна в опочивальне, попадал в блюдо во время еды и, конечно, мешал занятиям со старым учителем. Может, это и не всегда был шепот, или редко – шепот, а, чаще, мысли самого 16-летнего племянника, дела это не меняло. Девиз короля: "Ваша жизнь кисла, но она полезна" и герб с изображением лимона стали не состоятельны.

– Простите, я вынужден напомнить, что мы разбираем очень важную тему! – голос учителя грубо прорвался через завесу грез и планов.
– Да помню я: принципы жизни, скривившись, ответил ученик. Чего там разбирать: поел, поспал, наследника сделал, повеселился и умер.
– Вы плохо слушаете, сир, живое во вселенной умереть не может!
– А вот и проверим! – юноша резко встал и вышел мимо отшатнувшегося учителя.

Утром солдат охраны, подкупленный врагами и убивший правителя, по словам его племянника, был казнен. Других версий произошедшего никто не выдвинул. Рыцари промолчали. Прошедшая череда несчастных случаев тщательно проредила верную дворцовую прислугу. Государство задрожало, почувствовав твердую руку.

***

Прошли годы, и Правитель решил посмотреть на королевскую усыпальницу, где предстояло упокоиться и ему самому. Неспешно он добрел по парку до входа и увидел невозможное: на камнях крепко стояло лимонное дерево, уходило корнями вниз в склеп или росло из него.

"Жизнь нельзя уничтожить, она не умирает, а лишь переходит из одного состояния в другое!" – неуслышанное воспоминание уязвило седовласого правителя.
– Бред! – выдохнул он, расстегивая камзол. – Топор мне! – зычный голос стегнул стены склепа и заметался набатом.
Рука резко сорвала единственный плод. Кулак сжался, выдавливая сок.
– Принесите мне топор!!!

© Тень Цитадели. Jan 12 2010

Когда приходит новый год.
I место в Ристалище N 12

Синтрон волновался. Синтрон всегда волновался накануне события. Так ему на роду написано было. Единственному в своем роде снежному гному. До праздника оставалось несколько часов, а снежное заклинание не поддавалось. В такие моменты Синтрон думал, что магические формулы происходят не от глагола "заклинать", а от – "заклинить". Его лоб хмурился, глаза из-под кустистых белых бровей смотрели хмуро, на покрасневшие щеки налезала вьющаяся борода. Снег падал и падал, чем еще больше выводил Синтрона из равновесия.

Утром приходил Представитель, ехидничал и подначивал. "Одно плевое дело сделать не можешь", – говорил. А какое же оно плевое? Когда каждый год заново и одно и то же. Борода Представителя тряслась, ему было весело и беззаботно. Живи себе – представляй. Будь как Он. Синтрону очень хотелось поругаться, но стерпел, потому как глазами своего Представителя Сам смотрит. А Ему хамить не пристало. Поэтому и сказал, что трудностей нет, идет обкатка, ко времени получится все в лучшем виде. Обязательно. Представитель поверил, ушел. У него тоже одна работа: сделать так, чтобы у всех остальных их дело спорилось и завершилось к сроку. С утра Синтрон и начал волноваться.

Гном пожевал губами и попробовал еще раз. Сложив толстые пальцы в неповторимом рисунке, он шепотом – то прикрывая глаза, то делая паузу, чтобы облизать губы и сосредоточиться – прочитал волшебный текст. Снег снова вместо того, чтобы раздвинуться и собраться аккуратно вдоль дорожки от крыльца к калитке, образовал неравномерные кучи прямо посреди дорожки. Гном крякнул, прошелся взад-вперед и со злости сел в ближайший сугроб. Ни дать, ни взять – мягкая игрушка в голубом. Полушубок, зимний свесившийся к правому уху колпак, замечательные сапожки на меху и длинные штаны – все у него было голубое. Форма такая небесная. Но сейчас она не радовала. Синтрон, нахохлившись, сидел в сугробе и думал, что лучше замерзнуть. Пусть гости придут, а он – ледышка. Уж лучше ему поставят памятник из самого себя, как погибшему при выполнении долга, чем опозориться на весь волшебный север с такими кучами посреди двора. Если бы он умел, то заплакал бы, но – как известно всему миру – гномы не плачут.

– Они скрипят зубами и сидят в сугробах, – раздалось из-за забора продолжение невеселых мыслей. Синтрон заворочался, пытаясь вылезти и обидеться сразу. Не вышло. Нет, обидеться получилось. У гномов так заведено, что обидеться им ничего не стоит, а вот вылезти...
– Да, сидят! – с вызовом ответил гном. – Потому что удобно и мягко! А другие подглядывают в щели и завидуют.
– Ох-хо-хо-хо, рассмешил, – голос переместился к калитке. Она открылась, и в проеме глазам Синтрона – если бы он не сидел спиной – мог бы предстать северный олень. Не маленький. С шикарными ветвистыми рогами, причудливо изгибающимися над всем суетным миром. Носитель этих рогов всегда смотрел на собеседника чуточку свысока. Вот и теперь, протиснувшись во двор, он чуточку возвышался над "собеседником на уровне колена".

***

Максим прослыл скептиком. Ему исполнилось семь лет. На четвертом году его жизни в празднование нового года разбушевавшаяся ни на шутку тетушка-непогодушка неловким движением оторвала бороду ни кому-нибудь, а самому Деду Морозу. Дети ужаснулись. Но зимний волшебник только подмигнул и приставил бороду на место. Все вздохнули с облегчением. Все, кроме Максима. За короткое мгновение безбородости он узнал дядю Леню. Дядя Леня ездил на "жигулях", ходил в дубленке и к ним в гости. Причем в гости ходил принципиально вечером, а уходил ночью, за что заслужил у Максима тайное прозвище "ночной мотылек". Дядя Леня не мог быть Дедом Морозом, ибо в новый год он тоже был в гостях у родителей мальчика.
После случая на утреннике Максим, воспользовавшись первой случившейся оказией, спросил-брякнул, внутренне замирая: не покатает ли его дядя Леня на оленях? В ответе присутствовало все: и понимаешь ли, Максим, олени на севере, очень далеко; и почему это ему нужны только олени; и почему бы не попросить родителей; и денег столько у дяди нет. Вся манера, все интонации ответа просто кричали о том, что дядя Леня не понимает, почему именно к нему обратились с таким вопросом. "Дед мороз" в его жизни был только эпизодом.

Ночью Максим плакал, а утром выложил маме, что его обманули, и Деда Мороза просто "не бывает". Мама принялась его уговаривать.
– Понимаешь, сынок, Дед Мороз – он один и поспеть везде сразу не может даже на сверхволшебных оленях, даже с помощью чудес. Вот и приходится ему опираться на помощников, и никто лучше людей на эту роль не подходит.
Мама была очень убедительна, и Максим успокоился. Ему так хотелось вернуть утраченное волшебство. А потом, меньше чем через год, он застал родителей с подарками под елкой, и сомнения вернулись. Правда, папа сказал, что его попросил Дед Мороз, который только что заходил. Но сомнения не исчезли.
Ожидание и вера в чудо все чаще стали натыкаться на обман. Обман людей. Соратники в подготовительной группе твердо и веско, подражая взрослым, говорили о том, что в сказки о Дедушке Морозе верит только малышня. То ли дело человек-паук – вот это герой. Малышня обижалась, но продолжала верить. А Максим перестал быть малышню, но их беседы на тему нового года не поддерживал. Пусть спорят те, кто не знает правды. Он – знал.

***

– Может, помочь?! – спросил олень и, аккуратно подняв копыто, толкнул Синтрона в спину. Освобожденный гном, перевернувшись раза три, прокатился кубарем до крыльца и вскочил, готовясь давать отпор.
– Примерз! – удовлетворенно выдохнул олень. – Я так и думал.
– И ничего не примерз, – Синтрон сдулся, как воздушный шарик, – и вообще, мог бы уважительно: рогами поддеть и вытащить, а не пинаться, – гном попытался завестись заново.
– Рога – они для другого дадены! – важно провещал олень. – Не для того, чтобы гномов из сугробов вытаскивать, а для того, чтобы славу нести, – олень погрустнел. – Только последнее время со славой что-то не то стало. Я зачем пришел-то, мы с братьями чего решили: три головы хорошо, а с гномом лучше. Грустит наш светоч. Сильно грустит. Чудеса не нужны никому, говорит – телевизором заменили. Не верят в него. Только в следующую серию "Человека-гусеницы". Фу, гадость, какая! – олень поморщился.

– Человека-паука, – поправил гном.
– Да, какая разница? – возмутился гость. – В чушь несусветную верят, а исконное забывают! Дед намекает, что стареть начинает.
Гном вытаращил глаза.
– Как стареть?! Он же итак Дед?!
– Как? Как обычно! Зубы выпадают, кости болят.
– Когда, сколько, как? – Синтрон подпрыгивал, пытаясь заглянуть в затуманенные глаза оленя.
– Да, позавчера. Сколько раз обсуждали, а все равно в валенках без галош ходит. Ну, и поскользнулся, упал, посох подлетел и сверху по зубам – два долой. И кости болят.
– Напугал, – облегченно выдохнул гном. – Напугал, зараза. И что делать будет? Несколько часов осталось. Не растит?
– Не растит, – пришел черед вздыхать оленю. – Старею, говорит, и точка!
– Да, плохо дело. А я чем помочь могу?

– Да мы с братьями задумались, что переубедить надо упрямца. Ну, и вообще. А как?! Есть способ – обычай древний, значит, позабытый всеми: если смертный ребенок, который в Него всей душой верит, о чем-то лично попросит – так исполнить должен. Обязан. Найди такое дитя человеческое. Пусть веру в себя Ему восстановит. Еще несколько веков, глядишь, протянем.
– Где ж я такого вам возьму? Да как проведу? И дело свое еще не сделал.
– Ты – гном, сам думай. Мы – олени северные, у нас рога, возить – возим, а думать не обучены, – ушел от ответа олень. И не только от ответа. Развернувшись, он вышел за калитку.
– Думай, Синтрон. Очень нужно. Спасай. Ты у нас второй волшебник, сразу за Ним. Думай!
Рога проплыли над забором и исчезли. Синтрон перестал волноваться и начал сильно нервничать. Новое время неумолимо приближалось, а снег падал и падал.

***

Максим сидел у себя в комнате и ждал обещанный родителями сюрприз. Иногда он бросал взгляд за окно, туда, где падали, кружась, белые хлопья. Туда, куда на пять минут убежали взрослые. Наряженная елка стояла в ожидании на письменном столе. Под ней томились пластмассовые фигуры деда мороза и снегурочки. От углов к люстре протянулись бумажные гирлянды. Все вокруг замерло в ожидании праздника.
Вдруг Максима неудержимо повлекло в сон. Он вздрогнул, пытаясь проснуться, и открыл слипающиеся глаза: мишура, которая изображала снег под елкой, подозрительно шевелилась, как будто там кто-то копался. В комнате ощутимо похолодало. Мальчик не шевелился – вдруг это сюрприз от родителей. И точно: рядом со старой, несколько облезшей фигуркой деда мороза появилась еще одна, такого же роста, вся в голубом и с бородой.

– Вот это да! – воскликнул Максим. – Робот на радиоуправлении. Здорово! – он вскочил со стула и схватил подарок рукой, который оказался совершенно ледяным.
– Попрошу поставить меня на место, мальчик. И впредь руками не трогать, – неожиданно пискляво произнес робот.
– Ух, ты, еще и разговаривает, – удивился Макс. – Надо тебе имя придумать.
– Уже есть, малыш,– пропищало из ладони. – И если ты поставишь меня, откуда взял, то мы познакомимся.
Мальчику стало любопытно, и он поставил подарок на стол. Фигурка сделала шаг назад и слегка поклонилась.
– Позвольте представиться, я – Снежный гном.
Максим засмеялся. Родители все еще считают его таким глупым.
– Ты еще скажи – Дед Мороз!
– Я говорю правду! – лицо робота пошло красными пятнами от гнева. – А будешь упоминать всуе – заморожу.

Из упрямства Максим продолжал улыбаться, но внутри все стало холодеть. Таких реальных роботов не бывает. Этот человечек. Живой! И что теперь скажет папа? (Чужим дверь не открывать – мало ли что, маленький еще, а вдруг обворуют и так далее.) Что же делать? Мальчик знал, что иногда рождаются маленькие люди, и их зовут карликами, а, иногда, большие – их зовут гигантами. Он только не представлял себе, что карлики настолько маленькие. Миниатюрный человечек, не обращая внимания на хозяина, прошелся под елкой, заглянул в глаза фигурке деда мороза, озадаченно крякнул и соизволил обернуться. Максим в упор смотрел на возникшего из ниоткуда, положив локти на стол, а голову на локти.
"Может быть, это пришелец или все-таки мутант?" – мысли крутились по кругу. Независимо от этого пришелец-мутант мальчику нравился. Он был смешной.

– Малыш, а ты мне веришь? – спросило существо.
– Не-а, – зачарованно отреагировал "малыш". – Я не "малыш", я – мужчина.
– Да, конечно, мужчина! Да будет тебе известно, малыш, к мужчинам мы не ходим. Не видят они нас, только помнят смутно. Да и женщины тоже, за редким исключением. Так что, малыш, радуйся, что еще малыш. Станешь взрослым – будешь толстым, – поддразнил гном.
– Сам толстый, – обиделся Максим.
– Мне положено. Так вот, мальчик, ответь мне на один вопрос: почему ты не веришь в Деда Мороза?
– Потому что это глупо. Потому что его никто не видел. А если видел, то это не он. Потому что подарки дарят родители, потому что олени не могут везти сани по небу, потому что в Деда Мороза верят только малыши, а я уже взрослый! – Максим, аж, захлебывался от перечисляемых несправедливостей.

– Ну, знаешь ли... А еще взрослый, – Синтрон тоже загорячился. – То есть, пока ты меня не видел, верить, будто я существую, было глупо?! Вот из-за таких, как ты, Дед Мороз без зубов ходит и вообще в депрессии.
– Чего?
– Помирает, говорю, спасать надо! А то и новый год накроется, и, вообще, время свернется.
– Не верю!
– Поверишь, когда начнешь старый год снова жить. Поверишь. Только поздно будет. Ну, что тебя не устраивает? Только то, что ты Его не видел? Ты что – особенный? Вас миллиарды, а Он – один. Понимаешь? Вот и приходится крутиться через третьи-пятые руки.
– Плавали, – веско перебил Максим запомненной фразой, – знаем. Эти его руки и знать про него не знают. Работают они. Сами по себе.

– Это они так думают! Все так выглядит, если поверху смотреть. А если вглубь, в изначальное взглянуть? Если бы не было Деда Мороза, кто бы им представлялся? Если бы не было Деда Мороза, кто бы тебе игрушки под елку клал? Придумали? Да мозгов не хватит такое придумать. Пусть взрослые не верят! Но ты-то в душе веришь! Веришь и хочешь верить! А они хотят и не могут. Пусть взрослые думают, что все это они делают сами, – слово "сами" гном издевательски выделил и продолжил. – Я тебе больше скажу: если бы не было Деда Мороза, кто бы следил за временем? Не знаешь? Может, ты думаешь, что время само по себе течет, и подправлять да следить за ним не надо? Эх, ладно, это все не важно сейчас. А важно только одно: сейчас ты возьмешь меня за руку, и мы пойдем к Нему. Еще раз повторяю: за руку, а не в руку! И тогда мы узнаем, кто в кого не верит. Мальчики в Деда Мороза или Дед Мороз в мальчиков.
Максим заворожено протянул руку к маленькой ладони, и комната опустела.

Они возникли в центре большого полуосвещенного зала, в одном его конце была дверь, а в другом стоял массивный ледяной трон, и на нем кто-то сидел. Гном подпрыгнул и подтолкнул мальчика к трону.
– Иди, давай, не верь. Потом не говори, что не предупреждали.
"Не мутанты", – убедился Максим, – "давно тут живут".
На троне дремал огромный старик с седой бородой, чье дальнейшее описание ничего не прибавит к известному образу.
– Добрый вечер,– поздоровался мальчик, вспомнив о вежливости. – Как поживаете?
Дедушка на троне встрепенулся.
– Фто такое? А-а, мальфик?! Да-да, тофно мальфик. Надо же, а я думал, вы вымерли! – в глазах сидящего проснулся интерес.
– Да Вы что, много нас!
– И новый год любите?
– Любим.
– И подарки?
– Да.

– Тогда фитай стишок, – потребовал разомлевший дедушка.
– Зачем? – обалдел Максим.
– Фто вначит, вафем? – грозно спросил старик. Посох сам прыгнул к нему в руку, и он стукнул им об пол. Зал залило белым ярким светом, который, отражаясь от хрустальных стен, только усиливался и усиливался.
В голове Максима что-то переклинило, и он прочитал:
В ледяном дворце на троне
Дед Мороз живет свой век.
Новый год тогда приходит,
Когда летает прошлогодний снег.
– В целом, все верно, – одобрил старик, и свет в зале померк. – Вот, вовьми конфетку, – в сухих пальцах возникла большая шоколадка. – Молодец, порадовал старика. Проси, фто пожелаешь!

Максим желал робота на радиоуправлении. Но что тогда? Тогда он получит робота, а Он останется здесь спать дальше – мальчишка чувствовал, что так и будет. И начнется череда старых годов, когда про Деда Мороза все забудут окончательно, и дрема станет вечной. Но Максим был добрым мальчиком: он пожалел малышню, которой станет не во что верить, и пожалел себя – ведь он мог получить, что угодно. И он выбрал.
– Желаю, чтобы ты, Дед Мороз, отрастил себе выбитые зубы, и увидеть тебя в твоих санях!
Дед Мороз улыбнулся.
– Старый я совсем стал, забываться начал. Кажется все время, что меня забыли, и я без смысла воздух сотрясаю. Но раз ты здесь, значит, не все еще потеряно.
Максим почувствовал, что у него горят уши. Сзади пропищали:
– Не тушуйся, сюда попадает только тот, кто верит в чудо. По-настоящему верит и ждет. И не важно, говорит он ли разные слова (например, "не верю, потому что глупо") или нет.
Раздался мелодичный звон. Мальчик оглянулся и...

***

...чуть не упал со стула.
Мелодичный звон повторился: в дверь позвонили второй раз. Максим посмотрел под елку, вздохнул и пошел в коридор. Дверь открылась сама, и вошел дед мороз – дядя Леня.
– А вот и сюрприз, – протянул папа из-за его спины.
– Ну, кто у нас ждет подарков? – вопрошающе прогудел дед мороз, засунул руку в скинутый с плеча мешок и, порывшись там рукой, извлек робота на радиоуправлении. – С новым годом, Максим? – ласково продолжил он. И начался праздник...
Когда пробило двенадцать, мама спросила:
– Ну, что, а теперь веришь, что Дед Мороз существует?
– Я всегда так считал, – подыграл ей Максим.
"Не будет ничего плохого, если они решат, что я верю", – подумал он, – "ведь это не помешает мне знать". На одно мгновение он задержал взгляд на окне, за которым в новом времени падал рожденный в прошлом снег, а потом повернулся и пошел играть с приглашенными друзьями.

***

На волшебном севере пробило двенадцать, и вместе с последним ударом бессменный дворник Синтрон закончил читать наконец-то сработавшее новое заклинание. И весь прошлогодний снег собрался в сугробы и сдвинулся на обочины, чтобы не мешать ничему новому. А тот, что еще падал, но был рожден в старом времени, сразу отсортировывался и сыпался мимо дорожек и троп.
Синтрон, стоя на чистой дорожке и глядя на свою работу, счастливо улыбался. А где-то в вышине над его головой, залихватски свистнув, Дед Мороз твердой рукой правил сани вперед. В Новый Год...

© Тень Цитадели. Dec 21 2009

Рецензии к "Когда приходит новый год"

Dalahan : Вполне новогодняя Сказка. Можно сказать, классически новогодняя. Оставляет приятное впечатление. Даешь каждому Деду Морозу по мальчику, верящему в него, а каждому мальчику по Деду Морозу (настоящему)!!!
Тень : Одна из двух представленных сказок "для детей". Отчего получает некоторое преимущество. Дед мороз технически неверно шепелявит! Техника написания похуже, чем в последней работе, но в принципе, хороша.
АИСт : Великолепно!!!
Strannik : Бесподобный рассказ! Самый новогодний из представленных! Воистину, нужно верить в чудо, и тогда оно произойдет!
Nadya : Прочитала на одном дыхании. С первого предложения было ясно, что это новогодняя Сказка. P.S.: мальчику 10 лет, считающему, что он давно не "малышня", сказка очень понравилась.
Smoky : Мнение судьи : Еще одна детская сказка. Мне очень понравилась. Смешно и трогательно. А главное – то, что и нужно детям: волшебство и подтверждение, что всегда надо верить в чудо, и тогда оно сбудется и никуда не исчезнет из нашего мира. Как там говорили? Каждому мальчику по деду морозу?! Точно! ;-)

Образец.
II место в Ристалище N 12

Критикам посвящается

Капитан^*, пилот и мозг космического катера "Свистопляска", кружащегося вокруг богом проклятой и заброшенной звезды пятого C-класса, занимался делом. Капитан был высок и строен, как карельская береза, мускулист (мускулы у него где-то были) и имел правильные черты лица, поправленные не одним кулаком, ботинком и ножками от различной мебели. Пилот знал о своей неписаной красоте и поддерживал себя в форме, пусть даже форма для выхода в космос была не очень удобна для повседневной жизни.

Капитан не ждал посетителей, он, вообще по обыкновению, ничего не ждал у себя в каюте. Его лицо, покрытое ста четырнадцатью шрамами, выражало напряженную бесстрастность, глаза внимательно смотрели за отточенными, выверенными неоднократными повторами движениями аристократических пальцев. Глаза смотрели в зеркало и становились свидетелями рождения шрама под номером сто пятнадцать. Основная линия уже появилась, теперь штрихами наносились едва видимые отростки. Более ответственного занятия не придумаешь, одно лишнее микро-усилие и потеряна огромная, требующая крайнего напряжения, работа. Все пойдет в космос. И набор новейших некапиллярных лицевых карандашей тоже.

Сигнал тревоги врубился в мозг, как топор, но пилот не пошевелился – застыв, он критически осматривал получившееся. Удовлетворившись результатом, капитан захлопнул окно на шлеме, и его голова приняла привычные очертания. "Пора посмотреть, чего это так свистит", – решил он и двинулся в рубку управления, одновременно являющуюся кают-компанией корабля.
– Я тушу сигарету, а ты выключай свистелку! – миролюбиво сказал в пространство капитан, нажимая кнопки на пульте. – И покажи, чего там за шум?!
Одна стена рубки оневидимилась и показала.

Твердо ступая по вакууму, к кораблю горделиво приближался ослепительно сверкающий на фоне солнца Единорог. На его спине сидел человек, из-за плеча которого выглядывала палка.
– Катана, – догадался капитан вслух, внимательно рассмотрев молниеносно появившуюся прямую (как лучи испускаемого ею света) полоску металла. Камера сама совершила "наезд", чтобы тщательнее показать всю смертоносность хищных изгибов. Динамики донесли молодой дерзкий голос.
– Готовься, дракон с выпученными глазами! Нашу битву воспоют в веках. И мое имя, Великая Георгия, будет забыто... Нет! Не будет забыто! И слава моя...
– Девушка! – догадался капитан. Камера совершила очередной "наезд" на мягкие черты лица, обрамленные распущенными рыжими волосами, на нос картошкой, на блестящие вызовом слезы боевого задора в освещенных изнутри духом неизмеримой силы карих глазах. Лезвие шпаги, сделав умопомрачительный финт, отбило камере все желание наезжать.

"Она без скафандра", – задумался Капитан, – "но – жива! Наверное, и мне уже можно его снять? Нет, скорее всего, это какая-то уловка".
– Что Вам надо, девушка? Я – не дракон и нахожусь внутри.
– Тебя, о великий полководец, лицезреть мечтаю, – переходя на странные выражения, произнесла девица и, спрыгнув вниз, бухнулась на колени. Вакуум задрожал, но – удержал.
– Послана Воительницей Величайшей, дабы испросить службу последнюю для смены статуса и перехода на руководящую должность.
Пилот сглотнул.
– Ну, заходи, раз послана, – выдавил он, пряча лазерный распылитель под декоративную подушку на сектор катапультирования пульта управления. – Животное снаружи оставь, – спохватился он.
На двери шлюза появилась выпуклость, и если бы капитан не знал, что это титановая створка, он бы подумал, что Единорог со злобы стукнул катер.
– Еще раз обзовешься – в гляделки твои бодну, – уточнило "животное", перебирая копытами снаружи.
– Тогда и ты заходи, – смирился капитан. – Компания всегда пригодится, особенно, волшебная, – и пересел из кресла для приема гостей в кресло волеподавителя, поближе к генератору.

Когда парочка (она – слева, он – справа) вошла внутрь, по кают-компании быстро разнесся колдовской запах. Ну, может быть, не совсем колдовской.
– Долгое путешествие? – из вежливости поинтересовался капитан, хотя, что спрашивать-то – итак чувствуется, даже в скафандре.
– С дамами нужно вести себя уважительно, – ответил Единорог, наклонив голову и подаваясь чуть вперед.
– Понял, понял. Включаю уважение. Я – капитан сего заброшенного, с немытой посудой участка вселенной по имени "Свистопляска" – приветствую вас на борту. И, не посчитайте наглостью, хочу поинтересоваться: что привело сюда столь прекрасную юную девушку, так великолепно владеющую приемами ближнего боя, и волшебное создание, стройностью своей спорящее с наездницей, сошедшей с полотен лучших художников, в том числе, и художников слова в наш грешный материальный мир? Что заставило проделать столь длительный и опасный путь? Преодолеть века одиночества в безвоздушной бескрайности, явив миру свою безграничную доблесть и...
– Короче! – прервал Единорог.
– Можно и короче: надо-то чего?

И девушка рассказала: бесконечные битвы с младенчества; рагнареки; войны на разных планетах и в межзвездном пространстве; дуэли с воинами облачных, заоблачных и внеоблачных королевств; с магами пространства и вне простраства-времени; бесчисленные поверженные и плененные враги; суперсложнейшие миссии и выполненные невыполнимые задания...
Капитан, не переставая, жалел о спрятанном лазерном распылителе: "Поторопился, надо было, не приходя в сознание, применять".
– Замуж тебе надо, – брякнул он посреди повествования, – детишек, опять же.
Рассказ прервался.

– Мне ж нельзя, – заинтересовано ответила воительница, покосившись направо, – Единорог возить не будет!
– Не буду, – подтвердил ее товарищ. – Только девственниц!
– Ишь ты, сложно все как! Ну так, а от меня-то чего надо? Не пойму никак. Воюешь справно. Я, вроде, никого не трогаю. Может, выговориться хотела – это бывает! Ты не тушуйся, так и скажи, а я сразу отвечу, что к таким вещам не пригоден. Уединение люблю. Или передать кто что попросил?
– Величайшая Воительница умирает.
– Так я не врач!
– Она попросила меня об услуге, и я обещала! Она собрала нас и сказала: "Мои великие воительницы, я знаю, что у вас хлеба черствого не допросишься, только на поединки щедры вы безмерно, поэтому ничего и не прошу вашего. Хочу перед смертью узреть снег прошлогодний. Кто поможет мне – следующей Величайшей станет! Идите и без снега не возвращайтесь!" А потом, наедине, она сказала, что доверит мне – своей дочери – Самую Главную Тайну: есть во вселенной воитель Самый Величайший, который уже как-то добыл прошлогодний снег. Он поможет. Я доверилась инстинктам своего друга, и он привез меня. Единорог – существо волшебное, он не может ошибаться. И он доставил меня за снегом к вам, Величайший!

Капитан испугался.
– У меня – нет, – быстро проговорил он. – Точно нет. Хотите, поклянусь?
– Для клятвопреступников наказание одно! – многозначительно влез Единорог.
Капитан задумался, выбирая значение.
– Вы расскажете мне, где его взять! – твердо продолжила девушка. – Или... – она сделала паузу, – нет никаких "или", расскажете и все.
Капитан выдохнул и одновременно нажал на педаль волеподавителя и кнопку включения стазис-поля. Гостей окутало невидимое облако, и они застыли.
Капитан вдохнул. Дышать было приятно.

И тут мозг пронзило стрелой сигнала тревоги.
В прозрачном переливающемся всеми цветами радуги мыльном пузыре под два метра в поперечнике к катеру приближалась неподвижная фигура в позе лотоса. Иногда шар озарялся изнутри светом рукотворных молний, бегущих кольцами от запястий, сложенных в молитвенной лодочке: по предплечьям к плечам и шее, где они и скапливались в магический сгусток в форме сияющего ошейника.
"Как символично", – подумал капитан.
– О, Мудрейший, нижайше прошу разрешения на нарушение твоего Великого Затворничества. Сознавая, что не достоин даже поцеловать каблук на твоей магнитной подошве, прошу принять и выслушать твоего наипочтительнейшего из всех почтительнейших слуг! – раздалось в голове капитана.
– Заходи – промыслил он в ответ, и шар вплыл в кают-компанию прямо через стену катера.

– Кварковое просачивание, – ответил уже голосом на невысказанный вопрос человек, выпавший из лопнувшего пузыря. – Меня зовут, Шаман-дзен V, о Кладезь знаний, пред которым бледнеют всякие ученые мужи! – вновь появившийся равнодушно бросил взгляд на неподвижные фигуры и, не увидев в них ничего особенного, продолжил. – Дозволь задать тебе один вопрос, Величайший.
– Задавай, – смирился хозяин, вдыхая запах аптеки, возникший вместе с новым гостем.
– Известно ли Живущему Головой в Аквариуме, зачем он, Шаман-дзен V, преодолел три с четвертью миропространств?
Капитан разобрало нервное веселье.
– Конечно, – кивнул он.

Шаман-дзен V впал в экстаз. Он, то, падая на карачки, принимался целовать железный пол, то, вздевая руки к потолку, рассказывал свою историю. Капитан узнал, что все – не зря. Что его новый гость, познавший тайны вещества и все мыслимые законы вселенной, был направлен Учителем Ничтожнейшего в данную точку континуума, потому что именно здесь ученику позволено будет приобщиться к самой сути Вселенной, выраженной в...
Шаман-дзен V взял паузу и косо, с пола, посмотрел на пилота.
– Прошлогоднем снеге, – ляпнул капитан.
Глаза мага сделались огромными, как тарелки. Нет, как медные подносы. И даже более. Капитан моргнул. Нет, все по-прежнему – показалось.
– Встаньте, полы уже лет двадцать немытые, – только и нашел, что сказать он.
Гость нехотя поднялся.

"Как в сказке", – подумал капитан. – "Но где же тогда третий гость? В сказке должно быть трое".
– А ты там никого более не видел? – спросил он у Шаман-дзен V.
– Где?
– Там, – капитан неопределенно повел рукой.
Шаман-дзен V напрягся.
– За бортом.
Шаман-дзен V расслабился.
– Никого, о Святой Пророк вечно мыльного пузыря-вселенной.
– Странно. Должен быть третий. Обязан...
И молниеносно в лоб копьем вонзился сигнал тревоги. Капитан удовлетворенно улыбнулся.
Оказалось – автоматика. Космос вокруг корабля был пуст.
– А третий – это же я! – вспомнил капитан. – Старею. И потом животное-не-животное еще есть, – пробурчал он и добавил, отключая стазис-режим и переходя на повелительные интонации, – кворум. Объявляю заседание открытым. На повестке дня вопрос: "Прошлогодний снег. Рождение, жизнь и смерть". Начнем с первого, прошу высказываться.

Подавленные девушка и Единорог несколько утратили боевой пыл.
– Бренди? – предложил капитан.
– Водки, если можно, слегка охрипшим голосом попросила Воительница.
Капитан достал из-под кресла волеподавителя графин, накрытый стаканом. Он ловко перевернул конструкцию и, быстро наполнив стакан до краев, передал девушке.
Продукт так же быстро исчез в юном организме
– Мы просим помощи, – слегка задохнувшись, прошептала Георгия, а Единорог перебрал копытами: понимал – ему не нальют.
– Снова и снова припадая к стопам, ожидаем твоего слова, о Мудрейший, – возопил Шаман-дзен V, в который раз падая на четвереньки и доставая из-под полы бутылочку неопределенного цвета.
Величайший и Мудрейший капитан поморщился: "Не отвяжутся. Что бы им такого еще предложить?!"

Начал он издалека.
– Понимаете, вопрос о прошлогоднем снеге – это скорее вопрос философский, чем практический.
Шаман дзен V важно кивнул, Георгия огорчилась и опустила голову.
– Поэтому рассматривать его мы будем более эссенциально, чем экзистенциально.
Шаман снова кивнул, Единорог спал, девушка откровенно заскучала.
– Как говорил незаслуженно забытый в веках Парменид: "Все, что мыслимо, есть бытие", которое является существованием сущего, частью которого, в свою очередь, и является снег. То есть, из этого мы можем сделать вывод: думая о том, что мы видим, как падает прошлогодний снег, мы это видим. Еще стаканчик?
Георгия заворожено кивнула. Шаман дзен V снова приложился к своей бутылке.
– Таким образом, суммируя сказанное, достаточно представить мысленно падающий прошлогодний снег, чтобы иметь удовольствие убедиться в его существовании.
– Достаточно только представить капитана в наручниках на пыточной решетке, как мы сразу будем иметь удовольствие приблизиться к правде, – включился в прения притворявшийся, но не вытерпевший Единорог.
Но никто его не поддержал, остальным было хорошо и без решетки. Пилот тоже хлопнул стаканчик – о стекло шлема – и вернул его на место. Пить прибывшие на борт не умели, и капитану стало их жалко.

– Вот ты мне не веришь, а зря! А все почему? – он ткнул пальцем в Единорога. – Потому что мыслишь слишком трезво! Полета тебе не хватает. Мысли. Все на четырех, да на четырех. Отсталость! А я, можно сказать, образец обратного – всю жизнь летаю! На реактивном топливе. И снега этого вашего насмотрелся. А-а, ладно – живите! – решившись, сказал капитан.
Ему стало все ясно, в том числе, просты и понятны стали гости. Он тяжело поднялся, как обычно проигнорировав невесомость. И весело закончив: "Сейчас выдам вам под расписку образец", двинулся к себе в каюту, неуклюже подскакивая, ударяясь о стены и потолок коридора, судорожно дергаясь сразу во всех направлениях.

Катер начинал очередной оборот вокруг местной звезды, гости растерянно смотрели вслед неожиданно ушедшему хозяину, сто пятнадцатый шрам ждал последнего росчерка, под подушкой на секторе катапультирования лежал забытый лазерный распылитель, а в личной каюте капитана из приоткрытой морозилки холодильной установки в подставленное ведро сыпался замороженный прошлогодний снег.
_________________

^* Капитан – кибернетический аппарат пилотируемый индивидуальностью с тяжелым алкогольным неврозом.

© Тень Цитадели. Dec 14 2009

Рецензии к "Образцу"

Dalahan : Правильная сказка к Новому Году. Веселая, легкая и оставляющая приятные ощущения от прочтения. Философская. Давайте встретим Наступающий Новый Год с таким же настроением, как в этой Сказке! И с таким же философским взглядом на жизнь! (только, чур, не пить так много, как персонажи)
Тень : Ну, это не сказка, это фентези, да простит мене автор. (Ремарка Судьи: условие соблюдено – сказка или фэнтези!!!) Легко, смешно, но не сказка. На мой взгляд, такую вещь написать проще, и значительно проще, чем все последующие. Произведение получилось, но, изначально обладая указанными минусами, стоит в моем табели о рангах ниже идущих вслед за ним.
АИСт : Знакомая тема.
Strannik : Одно слово – великолепно!!! Весьма оригинальная трактовка темы!
Nadya : Замечательная сказка, читается легко.
Smoky : Мнение судьи : "Я плакаЛЬ, рыдал и бился головой о стол"... :-) Прекрасный шедевр плагиатного творчества, четко обрисовывающий элементы, юмор и манеру "Круиза" под секретным эпиграфом, который нельзя было показывать на Ристалище "Критикам посвящается". Само произведение – великолепный проход по некоторым нашим сказкам и образу жизни в современном духе насмешек и... как это говорят... стеба. Но я действительно "плакаЛЬ". Автору БРАВО!

Допрос.
Миниатюра на заданную тему "Красавица и чудовище"

Стены небольшой комнаты были выкрашены в серый цвет. В середине стоял привинченный к полу стол. За столом напротив друг друга сидели два человека. Один, лет под сорок пять, невысокого роста, немного оплывший, если не сказать, толстенький, невысокий, с круглым чисто выбритым лицом, на котором поместился нос-картошка и один карий глаз. Цвет второго глаза разглядеть было невозможно из-за огромной гематомы, которая переливалась под светом ламп, в такт с лысиной на голове. Человек был одет в костюм, знававший лучшие времена, а теперь помятый, с одним оторванным рукавом, залитый вызывающей сомнения темной жидкостью. По щеке избитого раз за разом катились слезы, но скованные браслетами руки безвольно висели, не делая даже попытки подняться их вытереть.
Мужчина напротив злился. Узкий нос иногда раздувался, тонкие губы поджимались, а серые глаза на вытянутом лице принимали угрожающее выражение.

– Месье Дюваль, Вы меня очень обяжете, если скажете, куда спрятали тело, – начал полицейский, резко подавшись вперед и приблизившись к подозреваемому. Тот дернулся, пытаясь отодвинуться, и залепетал, торопясь и захлебываясь:
– Не прятал я ничего, месье комиссар. Не понимаю, за что так со мной. Налоги платил, законов не нарушал. Жил спокойно. Ворвались, избили. Я буду жаловаться!..
Сильный удар по столу оборвал плаксивый монолог. Комиссар встал, нависнув над съежившимся человечком.
– Заткнитесь. Не хотите по-хорошему – получите на полную катушку, – полицейский взял себя в руки, сел и продолжил еще дрожащим, но сдержанным голосом. – Рассказывайте, как вы это сделали!

– Господин комиссар, я всегда готов. Только не бейте, – месье Дюваль заторопился и залебезил. – Накануне я посмотрел очередной хит "Пила-9" и многое понял. Я всегда думал, что мое призвание – работа оператора. Нужно было только поверить в свои силы. За ночь план был готов. Красавица у меня уже была, дело оставалось за малым. Я пошел в магазин и купил...
– Бензопилу, – подсказал комиссар.
– Зачем? Она лежала в гараже. Я купил видеокамеру.
Диктофон записывал. А комиссар думал о том, что таких гадов он бы душил в колыбели лично, никому бы не доверил.

– Ну вот, я установил ее в центре гостиной на штатив и приготовил стул. Этот стул достался мне от бабушки, с подлокотниками, тяжелый, крепкий, подходящий для своей роли. Потом я снял люстру и, укрепив над стулом веревочную петлю, спрятал ее до поры. Вытащил скотч. Да, забыл сказать, что стол я еще утром передвинул к стене, с него удобнее было брать инструменты, принесенные из гаража. Вокруг стула расположил зеркала, чтобы лучше видеть и запоминать. Потом пошел, побрился и переоделся в лучший костюм.
Зубы комиссара заскрипели.

– Я давно представлял, как буду это делать. Не торопясь, наслаждаясь каждой минутой... – мечтательно продолжал месье Дюваль, – моя красавица это заслужила, поверьте.
Полицейский напрягся.
– Мы танцевали под музыку Вивальди, я восхищался ее идеальными совершенными формами, предвкушая. Наконец, я понял, что готов и включил камеру. Она сопротивлялась, но я завелся и сделал все, чтобы и она тоже. Господи, как она кричала, даже не думал, что крик может быть столь чарующим.

Комиссар, подскочил к подозреваемому и залепил пощечину:
– Где тело? – проревел он.– Тебя взяли по наводке соседей, они весь вечер, слышали музыку, а потом звуки бензопилы и дикие крики. Спецназ взял тебя с еще включенным орудием убийства,– комиссар нагнулся и бухнул на стол залитую бурым, бензопилу. Где, где твоя красавица? Говори же, сволочь!

Взгляд месье Дюваля прояснился.
– Да вот же она, – указал он на стол.– Посмотрите запись, Вы убедитесь, что людей, кроме меня, не было? А это кровезаменитель – декорация. Она же должна быть нарядной. Вам нравится?
Комиссар замер и полез за ключом от наручников.
– Можете быть свободны. Идите.
Постоянно благодаря и чуть ли не кланяясь, человечек, пятясь, выскочил за дверь.
Полицейский задумчиво посмотрел вслед и выплюнул: "Чудовище".

© Тень Цитадели. Oct 01 2009

Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!