Портрет.
I место в Ристалище N 2

Ненси Прайс, сидя в глубоком кресле кабинета, перебирала бумаги, оставшиеся после мужа. Долговые расписки, закладные, письма кредиторов... В дверь негромко постучали.
– Войдите ! – машинально сказала она, не отрываясь от какого-то документа. Дверь отворилась, и на пороге показалась немолодая полная женщина в строгом костюме.
– Миссис Прайс ! К Вам посетители : мистер и миссис Олеастер.
– Да... Это покупатели... – растягивая слова, ответила хозяйка дома. Она бросила бумагу, которую изучала на стол, и нахмурилась. Несколько секунд ушли на то, чтобы собраться с мыслями. Ненси с усилием сбросила задумчивость. – Покажи им дом, Джейн, а потом пригласи в гостиную. Я подойду через полчаса.

О том, что гостям стоит предложить вина, кофе или чай – на их выбор – миссис Прайс даже не вспомнила. Она полностью полагалась на чутье и грамотность Джейн, которая уже много лет заменяла хозяйке и секретаря, и горничную, и экономку, и просто хорошую подругу.
"Такую прислугу, как моя Джейн, больше не выпускают !" – часто повторяла она гостям, смеясь. Горничная, давно привыкшая к подтруниваниям хозяйки, невозмутимо продолжала выполнять свои обязанности.

Когда дверь закрылась, Ненси снова взяла в руки бумагу, которую читала. Это было письмо мужа – Оливера Прайса. Не то к ней, не то к небесам. Скомканное, а потом тщательно разглаженное и с таким же содержанием – сумбурное и разрозненное, написанное незадолго до смерти. Речь шла о каком-то "роковом портрете", "последствиях", и вся эта сумятица перемежалась отчаянием загнанного зверя. Лишь прочитав письмо несколько раз, миссис Прайс поняла, что нужно отыскать дневник мужа, возможно, в нем она найдет больше объяснений.
Ненси поднялась с кресла и стала методично перебирать содержимое всех ящиков большого письменного стола. Потрепанный ежедневник, закинутый в самый дальний угол огромного ящика, нашелся не скоро. Она раскрыла дневник, но тихий перезвон колокольчиков нарушил молчание комнаты – часы показывали ровно пять вечера. Прошло уже более получаса, нужно было спускаться в гостиную и поговорить с покупателями. Ненси отложила дневник в сторону и направилась к двери, машинально поправляя безупречную укладку огненно-рыжих волос.

Хозяйка застала покупателей уже в гостиной. Молодые люди с бокалами вина в руках эмоционально обсуждали портрет Оливера Прайса, который висел над большим камином.
– Добрый вечер ! – поздоровалась Ненси. Гости обернулись.
– Здравствуйте, миссис Прайс ! – молодой человек протянул хозяйке руку. – Я – Джон Олеастер, а это моя супруга – Милли. Мы все осмотрели. Дом нам понравился, да и цена вполне устраивает.
– Рада, – Ненси кивнула, – прошу вас, присаживайтесь, – она указала рукой на кожаный диван. Гости повиновались.

Пока Джон рассказывал о своих планах на будущее, в частности в этом доме, Ненси, кивая и вежливо улыбаясь, оценивала супругов. Обычная современная пара, за внешней небрежностью в одежде скрывается лоск и дороговизна. У подъезда дома через французские окна она заметила машину, о стоимости которой даже не хотелось думать. Милли явно была поклонницей модернизма, простора и воздуха. Значит, вся обстановка Ненси скоро окажется на свалке. Впрочем, огромный дом она продавала со всем содержимым, благо он принадлежал ей и не ушел с молотка по закладным Оливера. А что дальше – ее уже мало интересовало.
Одна лишь деталь в этой паре доставляла легкое беспокойство Ненси – Джон. Молодой человек был как две капли воды похож на ее мужа в молодости. Та же улыбка, тот же блеск в глазах, тот же азарт, хорошо поставленная речь – Джон мог говорить часами, хозяйка уже в этом не сомневалась.

– Хорошо, я рада, что вам понравился дом и вы согласны на все условия, – Ненси вежливо улыбнулась. – Пусть ваш адвокат свяжется с моим, и они уладят все бумажные дела. Я думаю, к концу недели дом уже будет в полном вашем распоряжении, – и хозяйка собралась подняться с кресла.
– Миссис Прайс...
– Можно Ненси, – кивнула та.
– Хорошо, – Джон улыбнулся, – Ненси, я хотел бы узнать, а чей это портрет висит над камином ? Мы тут с Милли слегка поспорили, – он на секунду замялся. – Она утверждает, что он написан с меня, – и молодой человек рассмеялся.
– Это портрет моего мужа. И Вы действительно на него похожи, – миссис Прайс вежливо улыбнулась в ответ.
– Хм... – тень пробежала по лицу Джона, но потом он широко улыбнулся, – Ненси, а Вы его продаете вместе с интерьером или желаете оставить себе ?
– Но... – миссис Прайс растерялась. Конечно же, она хотела забрать его с собой, было бы странно оставлять портрет мужа чужим людям.
– Видите ли, – не унимался Джон, – такое поразительное сходство. Нет ! Вы только взгляните ! – он подскочил с дивана, подошел к камину и повернул голову так, как было изображено на портрете. – Видите ?!
– Даже не знаю... – хозяйка пребывала в растерянности.
– Я прошу Вас, миссис Прайс ! Ненси ! – Джон приблизился к креслу хозяйки, – Я заплачу Вам двойную стоимость, если Вы хотите !
– Но дело же не в стоимости...

Однако Джон не унимался. Он уговаривал хозяйку, делая театральные жесты, прикладывая руки к груди и даже вставая на одно колено, чем очень смешил свою супругу. Речь лилась из него рекой. Кто он был по профессии, Ненси так и не спросила, но, как говориться, Джон вполне мог бы продать лед даже жителям Аляски. В конечном итоге она махнула на все рукой – портрет никогда ей особо не нравился, что-то в нем было... И согласилась на уговоры Джона. Мистер Олеастер тут же успокоился, присел на диван и, взяв Милли за руку, улыбнулся.
– В таком случае, нам уже пора, – кивнул он хозяйке, – Мы итак отняли у Вас много времени. Было приятно познакомиться, Ненси, – и супруги Олеастер, наконец-то, покинули дом миссис Прайс.

К концу недели все документы были подписаны, суммы переведены на счет, и Ненси, собрав личные вещи, вместе с Джейн покинула огромный и пустынный дом. На вырученные деньги она купила себе небольшой домик с видом на море и погасила оставшиеся долги Оливера.
За ремонтом и обустройством на новом месте незаметно пролетели полгода. Наконец, руки дошли и до коробок, в которых хранились бумаги мужа. Ненси машинально открыла одну из них – на самом верху лежал потрепанный ежедневник. Что-то смутное зашевелилось в душе и быстро юркнуло в глубины сознания. Миссис Прайс раскрыла дневник, исписанный мелким четким почерком мужа.

Поначалу это действительно был ежедневник с записями встреч и напоминаниями, важными и сугубо деловыми. Затем среди них стали появляться обрывки мыслей, какие-то фразы, то ли Оливера, то ли просто понравившиеся ему. Постепенно это переросло в заметки о собственной жизни. Они становились ярче, наполнялись событиями и описаниями. От ежедневника не осталось и следа – это был уже личный дневник Оливера Прайса. Сколько нового открылось Ненси – не даром говорят, что, живя с человеком бок о бок, ты знаешь о нем намного меньше, чем бумага, на которой он пишет.
Оливер всегда любил азартные игры и часто рассказывал Ненси истории, которые случались за карточным столом или в казино. Доверял он их и своему дневнику. Одну из таких историй, которая произошла лет десять назад, миссис Прайс помнила очень хорошо.

Однажды Оливер играл в покер с одним вечно хмурым художником, которого все звали Мастер. В тот раз Мастер проигрался в пух и прах. Но Оливер был человек терпеливый и дал художнику месяц на выплату долга. Ровно через месяц этот чудак заявился домой к Прайсам с большим свертком под мышкой. Его провели в кабинет. Разговор длился всего полчаса, после чего Мастер быстро покинул дом, отказавшись даже от предложения поужинать. Ненси поднялась к мужу и застала его за созерцанием собственного портрета.
– Смотри, дорогая, этот чудак нарисовал мой портрет, – сказал Оливер, обнимая жену за плечи. – Работа мне так понравилась, что я купил картину ! То есть простил ему карточный долг, – поправился он. – Может быть, я слишком самовлюблен ?
– Не думаю, Оливер, – ответила супруга, разглядывая полотно, – портрет действительно хорош. Но... какой-то странный.

Что именно было странного в портрете, миссис Прайс не могла понять даже сейчас, вспоминая картину. Большая золотая рама, темные тона, почти живое лицо Оливера с блестящим в глазах азартом, его любимый костюм, руки на зеленом сукне, по которому раскиданы карты, фишки и игральные кости. Костей на столе лежало пять, они были чуть крупнее обычных и все повернуты "шестерками" вверх, а на боковых гранях не было ничего – зеро, что в принципе невозможно.
"Может, из-за них картина производит такое впечатление ?" – подумала Ненси и сама прогнала эту мысль – ведь это портрет Оливера, а кости... кости – только игра.

– Да, Мастер – человек странный. Он долго нес околесицу про то, что вложил в картину всю свою силу и талант. А перед тем как уйти несколько раз повторил, что портрет нельзя переворачивать и ставить на ребро, иначе – пиши пропало. Я ничего не понял, дорогая, – засмеялся Оливер, – кроме того, что его работа мне нравится.
Ненси молча улыбнулась мужу, и они спустились вниз ужинать, а портрет было решено повесить в гостиной над большим камином.

После этой истории дневник стал рассказывать об успехах Оливера. Ему чертовски везло во всех азартных играх. Куда бы он ни приходил, с кем бы ни играл – всегда возвращался с полными карманами. Доходы семьи в течение нескольких лет возросли настолько, что они смогли перестроить дом, как давно желала Ненси. Картины, фарфор и хрусталь сносились в неремонтируемую половину дома, где о них тут же забывали до лучших времен.

Но постепенно радужное настроение записей стало меняться – Оливер начал проигрывать. И с каждым проигрышем его все больше одолевала нервозность и озлобленность. Изменился даже почерк – он стал размашистым и корявым. Строчки плясали, выходя за строго очерченные рамки дневника, а иногда даже набегали одна на другую. Настроение Оливера падало прямо пропорционально растущим долгам. Посыпались закладные, долговые обязательства, липовые чеки. Единственное, что у них еще оставалось – это дом. Но как не уговаривала миссис Прайс мужа прекратить играть, продать дом и рассчитаться с кредиторами – Оливер ее не слушал. Он целыми днями проводил в кабинете, никого туда не пуская, а вечером внешне холодный и сдержанный уходил в казино. Что творилось у него в душе, он доверял теперь только дневнику.
Отчаяние и чувство вины топили его еще больше, затягивая в омут бесконечной игры. Но однажды мистер Прайс понял для себя, как поставить точку. И застрелился.

Ненси смахнула слезу и медленно закрыла дневник. Она подошла к коробкам и стала искать то странное скомканное письмо, что попалось ей перед приходом Олеастеров. Как и положено, оно нашлось только в самой последней коробке. Миссис Прайс развернула мятый листок.
"...Как же я не понял сразу ?! Тупица !!! А ведь он меня предупреждал !.. Роковой портрет...
Все просто – кости ! Мастер... он действительно вложил в него силу !.. "Шестерки" вверх – и победитель... А если на ребро ? Ааа... ха ! – тогда пусто... Пустышка ! Ноль ! Зеро !
Нет ! Я не сошел с ума... я – тупица ! Небрежность всему виной...
Ненси... дорогая, и ты не поняла ? Ты сразу почувствовала – что-то не так... Но почему-то не догадалась... И зачем ты поставила портрет на ребро ?! Ну, да... шел ремонт... эти чуланы... эти склады вещей... я заходил туда однажды... Он стоял на ребре ! Понимаешь ?!
Нет, она не понимает... Она не поняла тогда... и не поймет сейчас... Господи ! Ты наказываешь меня за мою глупость... А ее за что ?..
Прости меня... прости..."

Ненси подняла глаза – на пороге комнаты стояла Джейн.
– Миссис Прайс, с Вами все в порядке ? Вы просидели здесь 6 часов – пора ужинать.
– Да... конечно... Сейчас иду, – Ненси встала со стула и с трудом развернула плечи. – Подожди, Джейн. Ты как-то говорила, что твоя приятельница устроилась прислугой у Олеастеров.
– Да – Рита Митчелл.
– А не говорила ли она тебе... как у них идут дела ? Все ли в порядке ?
– Да вроде все хорошо. Денег – куры не клюют. Говорят, мистер Олеастер постоянно выигрывает в казино. А его жена сначала сменила нормальную мебель на хром и стекло, а теперь планирует полностью перестроить дом. В общем, живут себе припеваючи.

© Smoky. 2006

Рецензии к "Портрету"

Kil Каморак : Золотая рыбка, портрет Дориана Грея, ну, и конечно же, любимое – холодное сердце. Неплохо.
HobbitariuS : По крайней мере, одна работа имеет право заслужить от меня "хорошую оценку". Не очень оригинально, но тема раскрыта полностью и никаких стилистических и художественных недочетов и неувязок (во всяком случае, существенных, за которые цеплялся бы глаз). Чуть-чуть не дотянули до "отлично", жаль.
Даля : Увлекательно.
Лотадан : Чувствуется рук мастера – четко, интересно и по теме. Слегка неоригинально, но ...
Smoky : Слишком сложно и запутанно.
ISNik : Портрет... "на ребро"... оригинально.
Kathleenru : Очень понравилось ! Добротный такой рассказ – если я и читала нечто похожее раньше, то было приятно прочесть снова.
Kan-Sen : Мнение судьи: Мелодраматический мистический триллер. Довольно интересная, хотя в контексте жанра и скуповатая на эмоции вещь. Хотелось бы большего акцента на личность героя или на личность автора портрета – такие работы должны нести в себе очень сильный слепок творца. Хорошо прописан механизм действия артефакта. Хорошо вышло и с привязкой не к личности, а именно к образу героя.

Посох Судьбы.

Аукцион должен был начаться с минуты на минуту. Граф с присущей ему выдержкой не торопливо прогуливался по галерее, рассматривая картины, древние китайские вазы, статуэтки, ювелирные украшения и множество других бесценных экспонатов музея.
Остановившись у одного из столиков, на котором были аккуратно разложены каталоги выставленных на аукцион вещей, он взял один из них в руки и с деланным вниманием принялся рассматривать красочные глянцевые страницы.

Сегодняшний аукцион обещал стать одним из ярких событий антикварного мира за последнее время. Тогда, три года назад, на продажу была выставлена коллекция Фаберже. Граф не планировал ее приобрести, но сама возможность находиться рядом с творениями великого ювелира, смотреть на них, наслаждаться их красотой и изяществом придавали аукциону особую значимость, понятную только посвященным.
Граф, как истинный ценитель и знаток древне-восточного искусства, никогда по-настоящему не интересовался стоимостью антикварной вещи, если он сам или другие эксперты, которым он доверял, давали заключение о ее подлинности и принадлежности к тому или иному изъеденному песками веку.

Но сегодня... Сегодня граф еле сдерживал свои чувства. Он пятьдесят лет ждал этого часа. И, наконец-то, этот час пробил. Вещь, которую граф пытался неоднократно приобрести у владельцев за немыслимые суммы, сегодня обязательно станет его. Посох Судьбы, как он именовался в каталоге, много лет принадлежал одной семье. Но после смерти последнего владельца его родственники, совершенно не разбирающиеся в антиквариате, равно как и не понимающие всю силу Посоха, решили получить как можно больше денег за коллекцию их эксцентричного дядюшки. Видимо, не хватало на коктейли.

О Посохе Судьбы граф узнал еще молодым человеком, когда ездил по странам Востока, изучая колорит и особенности менталитета. Свитки в монастырях гласили, что этот Посох был создан людьми легендарной Шамбалы и подарен одному из правителей древнего Тибета. Он обладал огромной силой в руках своего владельца, если тот был чист душой и помыслами, придавая ему мудрости и справедливости.
Посох Судьбы был отлит из чистого золота и украшен изящными узорами по всей длине. Эта тонкая вещица длиной всего тридцать сантиметров и толщиной не более двух оканчивалась витиеватым кольцом, в котором был закреплен большой рубин кроваво-красного цвета с двадцатью гранями. Но главной особенностью этого рубина было его вкрапление – небольшой пузырек воздуха, напоминающий каплю более темного оттенка, чем сам камень. Это и дало название рубину – "Капля крови в бокале вина".
Считалось, что Посох всегда сам выбирает себе владельца, и никакие силы не могут противостоять его воле. Но сегодня пришел час графа – он был уверен.

Миловидные девушки в строгих костюмах стали приглашать участников аукциона в зал. Граф закрыл глянцевый каталог и, улыбнувшись одной из куколок, направился навстречу своей судьбе. Сегодня он решил изменить своим привычкам и занять другое место – на удачу. Он опустился в мягкое кресло у прохода и огляделся.
Вокруг собралось множество знакомых лиц. Мужчины галантно кивали ему, а дамы одаривали сдержанной улыбкой. На подиум вышел маленький лысый человек в дорогом костюме, совершенно не гармонирующем с его бледным лицом. Граф позволил себе глубоко вздохнуть. Аукцион был открыт.

Торги шли свои чередом. Уникальные старинные вещи показывались одна за другой на подиуме во всей своей красе. Многие из них обретали новых счастливых владельцев, на плечи которых теперь ложилась забота об их сохранности и таинстве существования, поскольку большинство коллекционеров предпочитало любоваться своими богатствами единолично, не подпуская к ним никого.
Граф со скучающей улыбкой на лице еле сдерживал свое нетерпение.

– Лот N 34. Посох Судьбы, – объявил лысый человечек и зачитал краткую информацию о происхождении раритета. Сердце графа екнуло, и только уголки губ слегка выдали его напряжение.
Начался торг. Граф мужественно молчал, делая вид, что эта вещь его почти не интересует. И только когда сумма удвоилась, он скромно поднял руку в первый раз.
Постепенно покупатели отсеялись, и только один претендент упорно боролся за получение Посоха. Граф повернул голову. Через проход сидела миниатюрная женщина в классическом костюме и большой плоской шляпе с опущенной вуалью. Черный цвет костюма с тонким белым кантом на лацканах делал ее еще более хрупкой. Сквозь изящную вуаль граф смутно различил восточные черты своей соперницы, которая сохраняла ледяное спокойствие. Казалось, дама даже не интересовалась суммой, которую ей предстояло заплатить.

А цена тем временем давно превысила цифру с семью нулями. Улыбнувшись граем губ, граф решил "загнать" "китаянку" – как он мысленно окрестил даму – поднимая стоимость все выше и выше. Деньги его интересовали мало – надо отдать должное его мудрым и деловитым предкам, а так же знаниям самого графа по Востоку, которые он умело использовал. Сейчас его интересовал только Посох. Пятьдесят лет – это достаточный срок, чтобы быть готовым отдать все за желаемое.

Какое-то странное чувство внутри говорило графу, что его соперница вот-вот сдаст свои бастионы – осталось немного. С каждым подъемом руки он внутренне ощущал нервозность, исходящую от его соперницы. Пожалуй, это последняя сумма – больше ей не осилить. Уголки губ графа слегка дрогнули.
Лысый человечек начал отсчет.
– Итак, Посох Судьбы. ... раз !
Граф молчал.
– ... два !
"Сейчас... Сейчас он скажет "три !", и я объявлю новую сумму, которую она уже не сможет опровергнуть !" – Сердце графа бешено колотилось. Мечта всей его жизни сосредоточилась на кончике деревянного молотка и острым взглядом смотрела из-под изящной черной вуали незнакомой "китаянки".

По залу курсировали сотрудницы аукциона, фиксируя сделки и собирая информацию у покупателей о доставке. Одна из милых куколок как раз поравнялась с графом и – о, ужас ! – споткнулась на пустом месте о дорогой персидский ковер. С детским выражением непонимания на милом личике она несколько секунд балансировала в воздухе, а потом приземлилась в точности на колени графа.
– ... три ! Посох Судьбы... продан ! – удар молотка разлился громом по сознанию.
Тысячи извинений шепотом, милая улыбка на кукольной мордашке и разбросанные бумаги по проходу.

Темнота перед глазами постепенно расселась. Продан. Он опять не досягаем, как и прежде. Граф перевел дыхание. Сердце снижало свои бешеные обороты.
И снова тысячи извинений шепотом, оправленная юбка и страх в дальних уголках глаз.
Граф позволил себе улыбнуться. Нет, этой девочке ничего не грозит, и он сделает все, чтобы ее не уволили. Ведь теперь граф точно знал – Посох Судьбы, увенчанный рубином с поэтическим названием "Капля крови в бокале вина", сам выбирает себе владельца.

© Smoky. Jan 18 2006

Рецензии к "Посоху Судьбы"

Kil Каморак :
Встретил, как старого знакомого,
Слово "менталитет".
Зимнее утро.
Даля : Увлекающий сюжет
ISNik : Главное, что граф, по-видимому, был все же чист душой и помыслами относительно посоха с икосаэдром рубина, раз оказался достаточно мудр...
Мари Шико : Очень приятная зарисовка. Даже не стану придираться к языку, пусть он и не безупречен, и несколько штампован. Одно замечание, которое кому-то уже писала : главный герой с множеством описаний, но без единого диалога, остается мертвым для читателя.
Kathleenru : Читала, затаив дыхание и забыв, что надо оценивать – по-моему, это УЖЕ говорит о многом !
Kan-Sen : Тема раскрыта. Позитив, но примитив.

Баба Варя.

На поясе завибрировал мобильник, а еще через секунду озвучил свой вызов противной мелодией.
– Только присел... – не размыкая глаз, пробубнил он и нажал на кнопку приема вызова, – Да ?
– Иван, – молодой мужской голос на том конце телефона был бодр, но не весел, – еще один труп в Петровке. Ждем тебя.
– Угу, – промямлил Иван и отбил звонок. – И когда это кончится ? – ни к кому не обращаясь, ворчал он, завязывая не поддающиеся шнурки на высоких ботинках, – Это уже седьмой. А что дальше ?

Иван открыл, наконец, глаза и посмотрел на попугая. Нахохлившаяся птица невозмутимо сидела в клетке и дремала на палочке. Она уже привыкла проводить ночи при свете, а день в темноте, когда по большой занятости или забывчивости ее оставляли днем накрытой тряпкой, а ночью, если хозяин был на очередном вызове, так и сидеть при полной иллюминации, которую он тоже забывал отключать. Хорошо, что кормить изредка не забывали.
Попугай открыл один глаз и флегматично глянул на хозяина.
– Везет же тебе, – выдавил Иван и направился к выходу.
Если бы его попугай владел русской речью в достаточном объеме или хотя бы дворовым лексиконом, он бы обязательно уточнил, как ему везет, в чем и когда. Со всеми красноречивыми подробностями. Но попугай знал только пару слов и употреблял их во времена великого голода, когда его окончательно забывали покормить. Потому сейчас он философски промолчал, глядя на захлопнувшуюся дверь.

Грязная "восьмерка" рассекала липкое ночное пространство. Трасса не была пустой, но по ней можно было двигаться с хорошей скоростью, что не могло ни радовать. Днем здесь не пробиться.
Иван приоткрыл окно и закурил.
Седьмой труп. И, наверняка, тот же "глухарь", что и предыдущие шесть. Ни следов насильственной смерти, ни яда в крови, ни сердечного приступа, но люди в Петровке последнее время стали дохнуть, как мухи.
Он стряхнул пепел в окно.
– Безнадега...

А ведь была зацепка. Шаткая, почти эфемерная. Насколько они смогли выяснить со своей группой следователей, почти все из погибших накануне побывали у одной местной бабки. О ней поговаривали разное, не то ведьма, не то ворожея, не то экстрасенс. Толком никто не знал, все ее боялись, но если припекало – шли именно к ней. И как поговаривают, она помогала. Даже вылечила какого-то безнадежного мальчишку. Но это, наверняка, досужие сплетни. Деревня. Там всегда нужно делить на десять все, что услышишь. И как с такими работать ?
Он выкинул замусоленный бычок и закрыл окно.
– Без-на-де-га, – по слогам, словно уговаривая сам себя, произнес он. – Как ее вывести на чистую воду, скажите мне ? Не подкопаешься. – Он был почти уверен, что всему виной эта бабка. – Ни капли яда в крови, ничего, за что можно зацепиться - шел человек, упал и умер. Проклятье ? Черная магия ? Ни одной улики, кроме того, что они все были у нее дома накануне. Но за такие доказательства прокурор намылит шею и отправит мыть коридоры, а не дела расследовать.
Он тихо выругался.

Машина Димки, его сотрудника, стояла на центральной улице, а по шуму на задворках Иван легко нашел место преступления. Если оно было местом преступления. Мужчина средних лет лежал на земле вверх лицом, на котором застыло выражение крайнего ужаса. Судя по всему, пролежал он так сутки, не меньше. Накануне шел дождь, и верхний слой снега превратился в толстый наст. А затем снова пошел снег. Но вокруг было множество только свежих следов, тех, что не превратились во вчерашний лед, а лишь потревожили мягкий пушистый покров.

Криминалист отошел от трупа и, снимая перчатки, приблизился к Ивану.
– Ну, что сказать... Картина та же. Следы насильственной смерти отсутствуют. Посмотрим, что
скажет вскрытие. Но почти уверен, что мы ничего не найдем. Ты еще что-то хочешь осмотреть или можно увозить труп ?
– Увозите, – махнул рукой Иван и отвернулся.
– Мы тоже домой, – полуспросил, полусообщил Димка.
– Валяйте.
Дюжие ребята затолкали труп в машину, и всего через пару минут на задворках старенького дома осталось только несколько местных жителей, во всех красках обсуждающих увиденное, а заодно и все происходящее последнее время в Петровке.

Иван побрел к своей машине. Что скажут патологоанатомы, он уже почти знал наизусть – шесть трупов с одним результатом за последний месяц. Это седьмой. Может, потому их и подключили к работе. А, может, кому-то из начальства хочется новую звездочку за счет своих "уникальных сыщиков, которые нароют то, что другим не под силу".
Ключ никак не хотел попадать в замок, и Иван чуть отодвинулся от машины, давая возможность одинокому уличному фонарю осветить дверь его калымаги. Невдалеке кто-то стоял. Он увидел это боковым зрением и, продолжая делать вид, что открывает машину, присмотрелся.
Баба Варя.

В глубине души екнуло. Иван бросил театральщину и повернулся к старухе. Та молча наблюдала за его действиями. Ее лицо излучало сердобольность по отношению к молодому, холостому, а потому совершенно бестолковому в быту по ее мнению, парню. Она кивнула Ивану, но не сдвинулась с места.
Зато с места сдвинулся Иван. Он пошел к старухе, сам не понимая, зачем и о чем он собирается с ней говорить. Но его тянуло как магнитом. Он чувствовал, что разговор с бабой Варей может многое прояснить. Иван уже говорил с ней ранее, но это больше походило на составление официального протокола, нежели на беседу.
– Здравствуй, милок, – еще раз кивнула старуха. – Замерз, гляжу. Может, зайдешь ? Я тебя чаем напою или вином. Вино у меня хорошее, домашнее. Да ты, поди, и сам слышал про мое вино – все просят на праздники их выручить, как будто я богатейка, и у меня не огород, а большущие виноградники на задворках, – она засмеялась и засеменила к своему дому. Иван молча шел за ней.

Дом у бабы Вари был большой и добротный, хотя, как поговаривали, построили его при царе Горохе. Старуха усадила гостя и принялась хлопотать, собирая на стол, который через пару минут уже валился от угощений : и грибочки, и квашенная капустка, и печеная картошечка, и кусочки курочки, и соленые огурчики с помидорчиками, и домашняя колбаска – настоящая, деревенская, и хлеб – свежий, да румяный. Запах от еды шел такой, что у Ивана закружилась голова.
Баба Варя, хлопоча около гостя, без умолку рассказывала про свое житье-бытье, да местные сплетни, но тему, особо волновавшую Ивана, она аккуратно обходила стороной. Сыщик слушал ее очень внимательно, он хорошо знал по опыту, что в сплетнях и россказнях можно почерпнуть весьма ценную информацию, которая потом выведет его на правильный путь.

Поставив большую бутыль темного стекла на стол, баба Варя, наконец-то, присела сама.
– Ты что ж не ешь, милай ? – ласково посмотрела она на Ивана, – Ты кушай, кушай. Я вот сейчас еще пирожков поставлю. Забыла, старая.
Она поднялась и, покрутившись около печи, принесла к столу огромное блюдо, заполненное красивыми, ароматными пирогами со всевозможными начинками – с грибами, с картошкой, с капустой, с мысом, с луком и яйцом. Отдельной кучкой лежали сладкие пироги с ягодами и вареньем.

Иван опять почувствовал приступ тошноты от запахов. Он вспомнил, точнее, так и не вспомнил, когда и что ел в последний раз. А перед такой едой никто не устоит.
– Да, шо ж ты, стесняися ? – усмехнулась старуха, – Ешь !
И Иван взялся за еду, не сильно заботясь о культуре поглощения пищи, ее совместимости и количестве съеденного. Баба Варя продолжала выкладывать местные байки, улыбалась гостю, время от времени наполняя его опустевший стакан из темной бутыли. Вино было вкусное, совершено не пьянило, и, казалось, только усиливало аппетит.
Половина сознания Ивана "просеивала" старухины рассуждения, ища в них возможные ниточки расследования, а вторая почему-то зацепилась за вино. Он неплохо разбирался в винах, и этот напиток больше походил не на деревенское пойло, а на хорошее, дорогое вино. Правда, элитных напитков Ивану так и не удалось попробовать, но даже те, что он знал на вкус, сильно не дотягивали по своим качествам и аромату до бабвариного. И эта мысль почему-то так его заинтересовала, что он совершенно забыл про старухины россказни и полностью сосредоточился на стакане вина. Даже жевать перестал.

Через какое-то время он почувствовал - что-то вокруг изменилось. Иван мысленно прощупал свои ощущения – стало тихо. Баба Варя молчала. Гость поднял глаза. В общем-то, миловидная еще старушка спокойно смотрела на него, и только один уголок ее рта слегка улыбался.
– Хорошее вино, правда ? – уточнила старуха.
Иван кивнул.
– Это особое вино, я почую им только тех гостей, что пришли ко мне за советом или помощью, аль по другой надобности. Ты же хочешь знать, как оно готовится ? – баба Варя усмехнулась.
Иван опять кивнул.
– Да, все просто, милок. Беру бутыль готового вина, что перебродило из моего винограда за домом. Так буйно растет, так растет – не успеваю ухаживать... – посетовала старуха, – А опосля добавляю туда несколько капелек своей крови. И в темную бутыль. Вино постоит так немного, постоит, да и становится особым. В чем секрет – я и сама не ведаю, так научила меня моя бабка. Да только оно, вино-то это, само определяет, кто ко мне пришел и с какой душой. Вот так, милай. – Баба Варя улыбнулась и поднялась из-за стола, – Тебе уж пора, скоро рассвет. Засиделись мы с тобой, – и не дав гостю опомнится, накинула Ивану курку на плечи, а затем быстро выставила его за дверь.

На дворе стояла ноябрьская ночь. Липкий холодный воздух проник в легкие Ивана, слегка проветрив сознание после съеденного и услышанного. Далеко ли было до серого рассвета в это время года можно узнать только по часам. Иван достал мобильник. Пять утра.
"Пока заведусь, пока домой... – поморщился он, – уже и на работу. Поспать опять не удастся. Но хоть поел на неделю вперед," – и он поплелся к своей машине.

Шоссе было пустынно, и лишь одинокие дальнобойщики и засидевшиеся в гостях легковушки, которых обгонял Иван, забрызгивали стекло липкой гадостью. Эту мерзость трудно смывалась даже после двойного сбрызгивания стекол.
Иван приоткрыл окно и закурил. Обрывки всего, что наговорила баба Варя за вечер, серпантином выбрасывались из сознания. Зацепиться по-хорошему было не за что. Даже эти ее байки про вино... Иван усмехнулся.

В истосковавшемся по еде желудке закопошилась разномастная пища, уложенная туда, как попало, и легкая тошнота подступила к горлу. Иван остановился на обочине, чтобы подышать относительно свежим, но хотя бы холодным воздухом. Он вышел из машины и прошелся взад и вперед.
Странные смерти, странная старуха и еще более странные рассказы о ее особом вине. И где-то тут кроется истина. Он чувствовал, что она рядом, но никак не мог ухватить ее за хвост. Иван вернулся в машину и повернул ключ зажигания. Понимание придет, оно всегда приходит, он это знал.

***

Серый рассвет подкрался к полотну трасы, по которому плотным потоком неслись легковушки и грузовики. Все спешили по своим делам – начинался рабочий день. Никто не обращал внимания на заведенную грязно-синюю "восьмерку", стоящую на обочине с заляпанными дорожной жижей габаритными огнями. Никто не заглядывал внутрь. И никому не было дела до молодого парня, сидящего на водительском сидении с открытыми глазами, устремленными вдаль, и выражением крайнего ужаса, застывшем на его мертвом лице.

© Smoky. Jan 13 2006

Рецензии к "Бабе Варе"

Kil Каморак : То, что сюжет повторяется – нехороший знак. Да и детективы я не люблю. Но вообще складывается такое чувство, что большинство присутствующих – члены союза писателей.
HobbitariuS : Забавный ужастик. Написано хорошим языком. Стиль выдержан, сюжет логичен. Единственное, что портит – навязчивая прямолинейность в рамках заданной темы.
Даля : Ужас какой, я про эту тетку Варю, даже бабой не хочу ее называть.
ISNik : Крупная форма ! Ужас какой-то, а баба эта - отравительница !
ZoomKnight : А где глубокая идея ?
Мари Шико : Правильно выбирать имена персонажей сложно и очень важно. Иван – очень значимое для языка русской литературы имя. Им нельзя пользоваться бездумно. Эпизод с попугаем весьма приятный. Затасканная тема может быть выбрана, когда ее раскрывают под, действительно, новым углом зрения : жанровым ли, композиционным ли, сюжетным ли... Встречаются "лишние" слова. Текст нужно редактировать и "трясти". По сюжету и жанру – это отрывок большего произведения, без домысливания "рамки" оценка практически невозможна. То есть сюжет и жанр попросту не реализованы. Однако языковая цельность и задатки вытягивают.
Kathleenru : Читать интересно, люблю вещи на такую тему и с недосказанностью, но с последней здесь немного перебор : непонятен мотив бабульки – к чему бы ей истреблять население деревни ?
Kan-Sen : Креатив гениален. Пиши еще !
Мэтр фантастики, Сергей Павлов : Практически профессиональная работа.

Марго.

Посвящается графу Людовику де Kan-Sen-у

Молодой Этьен поднимался по большой темной лестнице древнего, казалось, как мир, замка. И сам замок, и поместье принадлежали их роду на протяжении многих веков, когда в смутные времена XIV-го столетия простому виноделу Артену Его Величество даровал графский титул, поместье в самой отдаленной части королевства, а заодно и звание Главного Винодела Его Величества.
С тех пор потомки Артена, точнее, Луи де А'ртеньи, занимались виноделием для королей и знати. Поместье было маленьким по сравнению с другими владениями, но слава о винах, рожденных и выдержанных в подвалах де А'ртеньи, давным-давно перевалила за пределы самого королевства. Множество заморских правителей считали одним из ценнейших подношений, наравне с драгоценностями и восточными пряностями, вина, созданные предками Этьена.

Особенно ценилось вино с красивым названием "Марго". Знатоки, которым удалось вкусить этого напитка, утверждали, что оно не только прекрасно на вкус, но и обладает почти чудодейственными особенностями, придавая силы и здоровья тому, кто его попробовал.
Шли века, одни короли сменяли других, вспыхивали и гасли революции, войны обжигали своей разрушительной силой и гибелью лучших, менялось государство, а вместе с ним и люди, населяющие эти славные места. И только вина рода де А'ртеньи отличались своим постоянством вкуса, качества и божественностью аромата.

Под старинным ковром глухо и басовито пропела половица. "Сколько же столетий она скрипит ?" – пронеслось в голове у Этьена. Мальчишкой он часто бегал по лестнице взад и вперед, прислушиваясь к глухой мелодии, издаваемой половицами. И когда ему удавалось воспроизвести новую тему лестничной песни – он, смеясь, тут же бежал к деду, чтобы сообщить ему эту необычайно важную новость.
Молодой граф поднялся на верхнюю ступеньку и пошел по длинным мрачным коридорам. Как и многие, семья де А'ртеньи экономила на освещении, если в замке не было гостей. Только во время приемов и балов все поместье освещалось тысячами свечей, а ныне – банальными электрическими светильниками, искусно замаскированными под старинные канделябры.

Но времена балов закончились со смертью матери Этьена – Марго. Графиня всегда была слаба здоровьем и ее отец, дед Этьена – Жан, делал все, что было в его силах, дабы продлить ей жизнь хоть на мгновенье. Но она скончалась, когда Этьену исполнилось пять лет. Тихо и ласково поцеловав сына на ночь, она легла отдыхать и больше не проснулась.
Отец Этьена после смерти жены стал мрачным и замкнутым. Забросил виноделие, которым был увлечен с юных лет, и все время проводил в горах, покоряя их неприступные грани. Видимо, искал смерти. И однажды он ее нашел.
С тех пор маленький Этьен жил с дедом и старым, но строгим дворецким.

Молодой граф, глядя себе под ноги, свернул в боковой коридор. В его душе робко копошилось странное, непривычное чувство. То ли страха, то ли одиночества, то ли неизбежного. Его который день мучили тяжелые сны. Юноша подскакивал среди ночи в холодному поту, подходил к зеркалу времен Людовика XVI и в изъеденном веками серебре пытался разглядеть в своих глазах причины кошмаров.
Да, казалось, причины были очевидны. Его любимый дед вот уже вторую неделю не вставал с постели. Более того, он пребывал в глубоком беспамятстве, а врачи только разводили руками. "Годы," – скудно замечали они, пожимали плечами и молча уходили.
Но сегодня Этьену сказали, что дед пришел в себя.

Юноша подошел к покоям старого графа и тихо постучал. Огромная дубовая дверь, негромко скрипнув, открылась. Сиделка, приставленная ухаживать за Жаном де А'ртеньи, впустила Этьена в комнату и молча, одними глазами, указала на кровать. Молодой граф приблизился к ложу под высоким балдахином.
Все в этой комнате дышало древностью – старый граф не любил перемены и современные новшества. Запах старинных вещей пропитывал каждый уголок, каждое кресло и каждый столик. Здесь жили века и души предков Этьена.
Юноша взглянул на постель. На огромной кровати, среди множества подушек и одеял лежал его любимый дед. Он никогда не был толстым, даже полным его можно было назвать с большой натяжкой. А сейчас среди подушек виднелось бледное, совершенно иссушенное лицо серо-желтого цвета – одни кости, обтянутые кожей с глубокими морщинами и складками.
Сердце Этьена сжалось в комок. Он знал, что это неизбежно. Но понимать умом и ощутить сердцем – разные вещи.

Старый граф открыл глаза, черные как уголь, почти ввалившиеся в глазницы. Они горели каким-то странным внутренним огнем, в них чувствовалась воля и сила духа. Им нельзя было не подчиниться, им нельзя было возразить. Они повелевали.
Подобие улыбки, больше напоминающее гримасу смерти, отразилось на лице деда. Одними глазами он пригласил внука присесть на кровать.
– Мальчик мой... – глухой, слабый голос донесся до сердца юноши, вызывая новую волну ледяного одиночества и неизбежности.
Дед закашлялся. Сиделка тут же приблизилась и приложила кислородную маску к сморщенному лицу старого графа. Постепенно дыхание нормализовалось, и тот одними глазами попросил сестру избавить его от мешающего "намордника". Сиделка кивнула и отошла в дальний угол просторных покоев, чтобы не мешать разговору деда с внуком. Но при этом чувствовалось, что она, даже не глядя на графа, знает, что с ним происходит. "Профессионал, – мелькнуло совершенно ненужное замечание в голове Этьена, – Не зря нам ее рекомендовали".

Он повернулся к деду. Желтая, морщинистая рука легла на пальцы юноши. Она была невесома и холодна, но молодой граф ощутил странный прилив сил, как будто рука деда передавала юноше всю жизненную силу Жана де А'ртеньи.
– Пришло время поговорить, Этьен, – прошелестели слова, слетающие с сухих губ старика. – Я много рассказывал тебе о виноделии. А ты прилежно это усваивал. Сейчас, не смотря на твои молодые годы, ты обладаешь вековыми знаниями виноделов нашего рода и умеешь ими пользоваться. Я горжусь тобой, Этьен.
Юноша улыбнулся деду. Все уроки по виноделию буквально за секунду пронеслись у него перед глазами, даже тот нелепый случай, когда по его вине была испорчена часть урожая. Теперь все выглядело смешным.

Старик прочистил горло и продолжил :
– Осталось рассказать тебе только об одной тонкости. Скажи, какое вино де А'ртеньи считается самым лучшим ?
– "Марго", – не задумываясь, ответил молодой граф.
– Верно. Этому вину не напрасно приписывают чудодейственную силу, – в глазах старого графа заблестели желтые искры. Он хмыкнул и продолжил : – Оно само по себе чудодейственно. Когда я был так же молод, как и ты, мой отец перед смертью напомнил мне о легендах, связанных с этим вином, и секрет его изготовления. Рассказ старого Этьена, твоего прадеда, так поразил меня, что свою только что родившуюся дочь я назвал Марго, желая всем сердцем придать ей столько жизненной силы, сколько заключалось в вине, носящем это же имя. Но судьба сыграла со мной злую шутку, – старый граф тяжело вздохнул, – и вместо цветка, полного силы, я получил хрупкое, слабое создание, жизнь которого теплилась только в огромных глазах. Ты же помнишь глаза матери ?
Этьен молча кивнул. Он был мал, когда матери не стало, но такие глаза не забываются, даже если вы заглянули в них мельком, украдкой поймали свет голубых сапфиров и это тепло, спокойное и глубокое.
– Я тоже скоро уйду, мой мальчик, – улыбнулся дед, – "Марго" почти готова, скоро тебе придется разливать вино по бутылкам самому. Но сначала я расскажу тебе старую легенду.

Однажды к дому Артена подошел сморщенный старик, грязный, как придорожная канава, и попросил испить воды. Хозяин как раз держал в руках кувшин с вином, что налил из бочки для пробы. Вино получилось отменным, и Артену было жаль отдавать его бродяге. Но какое-то шестое чувство внутри говорило, что не угостить оборванца вином – себе дороже. И Артен предложил кувшин нищему. Тот выпил все до последней капли, довольно крякнул и поблагодарил. И уже собравшись уходить, вдруг схватил хозяина за руку и беззубым ртом прошамкал, что если тот добавит в вино пару капель своей крови, то оно принесет ему не только богатство, но и славу. Артен опешил, выдернул свою руку из грязных лап бродяги, но так и не посмел возразить. Нищий хмыкнул и, хитро прищурившись, покинул двор. Больше Артен его никогда не встречал.

То ли под воздействием каких-то чар оборванца, то ли для пробы, твой предок вернулся в подвал и, надрезав палец, капнул несколько капель в бочку с вином. На следующее утро он горько пожалел о содеянном – вино изменило цвет и аромат, став темно-красным, а вкус был столь непривычен Артену, что тот сгоряча вылил всю бочку во дворе, а для надежности разбил ее топором на мелкие щепки. Он был в отчаянии – из-за какого-то бродяги потерять целую бочку вина, лишившись хороших денег, на которые можно кормить семью полгода.
Так прошло некоторое временя. Артен ходил мрачный, и чтобы немного утешить мужа, его жена, Марго, приготовила вкусный ужин, а заодно украсила стол цветами. Они источали божественный аромат, вызывая умиротворение и спокойствие на душе. Поужинав, Артен, любивший цветы только во времена ухаживания за своей супругой, поинтересовался, откуда они. "Да ты же ходишь мимо них каждый день ! – удивилась жена, – Более того, прямо на них расколошматил свою бочку и вылил вино." Артена бросило в холодный пот. Он точно помнил, что никакие цветы на их дворе не растут, и метнулся к двери. Жена – за ним. Но Марго оказалась права – именно на том месте, где он уничтожил плоды своего труда, бурно росли маленькие, темно-алые цветы, источающие сильный аромат.
Мой отец говорил, что после этого Артен добавил несколько капель своей крови во все оставшиеся у него бочки с молодым вином и назвал его именем своей жены – "Марго". Слава о его вине очень быстро докатилась до короля, любившего хорошие напитки и веселье. А еще через год Артену даровали титул и поместье. Вот такая легенда, мой мальчик.

Старый граф покашлял и взглянул на Этьена. Тот был бледен, как полотно.
– Ну-ну, мой мальчик, – старик похлопал юношу по руке, попытался засмеяться и закашлялся. Сиделка насторожилась, но, увидев, что старый граф уже справился с приступом, вернулась к своим делам. – Поверье рода де А'ртеньи гласит, что только старший мужчина в роду может наполнить "Марго" силой и ароматом. Считается, что этим даром наделил нас тот самый бродяга. Но кто теперь разберет ? – Дед улыбнулся ввалившимся ртом. – Скоро старшим мужчиной в роду станешь ты, Этьен. И теперь тебе наполнять своей кровью "Марго". Много не надо – всего несколько капель. А когда ты будешь готов уйти из этого мира, ты должен передать секрет старшему из твоих потомков. Я верю в тебя, мой мальчик. – Старик еще раз улыбнулся. – А теперь иди, мне надо отдохнуть. И помни, мы всегда будем с тобой, – и граф снова впал в беспамятство.

Жана де А'ртеньи похоронили утром в субботу на родовом кладбище, что располагалось в поместье. Служба была скромной, хотя проститься с ним пришли все соседи. Но никто не испытывал боли от утраты, даже Этьен. Что-то внутри него говорило, что его любимый дед где-то рядом.
И не только он. Молодой граф чувствовал присутствие всего рода де А'ртеньи, и это новое, странное ощущение уводило скорбь и придавало ему уверенности в своих силах. Ведь ровно через неделю "Марго" созреет и ему, Этьену, нужно будет наполнить ее своей силой. Теперь только ему. До тех пор, пока не придет время покинуть этот мир и передать секрет своему старшему потомку.
И так во веки веков.

© Smoky. Jan 12-13 2006

Рецензии к "Марго"

Kil Каморак : По мне – слишком много определений, мало глаголов. Т.е. – убрать завитушки и добавить экшн. Сюжет в принципе неплох... но недоразвит как-то. Зачем упоминать старого дворецкого ? Зачем у героя возникло ощущение, что все родственники рядом ? А вообще – старательно написано.
HobbitariuS : Сюжет угадывается с самого начала. Много ляпов. Прямой и примитивный язык.
Даля : Интересный сюжет.
ISNik : Интересная легенда. Была бы еще изящнее, не будь повторов про короля, заслуги и титулование.
Мари Шико : Эпичность не может реализоваться на таком маленьком текстовом пространстве. Термины необжитые и чужды выбранному пространству, как, впрочем, и литературному тексту как таковому. Эпитеты штампованы. В случае, когда относительно современный автор берется за написание классического английского готического рассказа, единственное, на что ему нужно ставить, это романный язык, который готический рассказ позволяет реализовать в пространстве, близком к horror. В данном случае, этого нет. А без этого жанр заведомо проигрышный. Далее. Для того, чтобы раскрыть героя повествования, необходимы диалоги. Если их нет (либо они несут исключительно фабульную, но не сюжетную функцию), персонаж остается "картонным".
Лотадан : Мог бы дать и больше, но я почти уверен, что в Италии или во Франции наверняка есть подобная легенда. Это, на мой взгляд, лишает рассказ оригинальности.
Kathleenru : Прописаны детали, фон, не только сюжет – красиво и представляется при чтении. в тексте иногда "старый граф" оказывается слишком близко к "молодому графу", что напрягает.
Kan-Sen : Зачет ! Позитив ! Тема почти раскрыта.

Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!